Немного о рабстве - от Древнего Рима до Нового времени
Не претендуя на раскрытие на темы, просто приведу фрагменты из книг двух историков экономики.
Рассмотрев оценки населения Римской империи, сделанные различными историками, Ангус Мэддисон («Контуры мировой экономики») предполагает, что к 14 г.н.э. на Апеннинском полуострове проживали 4,5 млн. свободных и 2,5 млн. рабов, на территории остальной империи - 35 млн. свободных и два миллиона рабов. То есть, в целом на 44 млн. жителей Империи приходилось 4,5 млн. рабов. При этом норму занятости для свободных Мэддисон оценивает в 0,36, а для рабов - в 0,8 (с.81), то есть на 14 с лишним миллионов занятых в экономике свободных приходилось 3, 6 млн. рабов. Значительная часть их была занята в сельском хозяйстве и горнорудных предприятий. Понятно, что цифры оценочные и приблизительные, но они дают в целом представление о роли рабства в Империи.
Более высокая норма занятости среди рабов объясняется и тем, что значительная часть их поступала в Империю из-вне, взрослыми. Но роль и доля замещения рабов посредством репродукции в Древнем Риме оценивается по-разному. В книге приводятся две полярные оценки. Так, по Шейделю необходимо было ежегодно ввозить «14 тыс. молодых варваров», по Харрису - 225 тыс. (с.69). По мнению, Мэддисона, истина где-то посередине. Сравнивая положение рабов в Древнем Риме с положением их в Америке нового времени, автор обращает внимание на тяжелое положение их в Вест-Индии и Бразилии, и проводит аналогии с Соединенными Штатами (до гражданской войны). Но замечает, что в Риме не было расизма, т.е. возможности для интеграции вольноотпущенников были выше.
Мэддисон обращает внимание на то, что рабство - институт, общий для мусульман и древнеримского миров. Разница в том, что мусульмане широко использовали рабов не только в сельском хозяйстве или на тяжелых работах (в шахтах), но также для гаремов и на военной службе. В Африке римского времени рабство использовалось в меньших масштабах по сравнению с мусульманскими временами или римской Италией. Так, в римском Египте доля рабов была менее 11% (сс. 303-304).
Мэддисон делает акцент на роли арабов в развитии работорговли в Черной Африке. Как правило, в рабство обращались люди, принадлежащие к группам, не имевшим государственности, и очень редко - мусульмане (с.342). При этом, появившаяся несколько позже «атлантическая работорговля значительно отличалась от вывоза невольников в мусульманские страны с точки зрения половозрастного состава. В первом случае две трети невольников составляли молодые люди в работоспособном возрасте (…)» . В отношении же потока рабов в мусульманские страны «две трети рабов составляли женщины и дети» (сс. 350-351).
Но что же произошло в Африке, когда поток рабов через Атлантику, достигнув пика в 1760-89 гг. на уровне 76 тыс. рабов в год и сохраняясь даже в 1831-1850 гг. на уровне 31 тыс. человек в год (с.352), резко сократился в последующие годы? В Черной Африке… резко выросла практика рабовладения. В конце XIX доля рабов в общей численности населения западного, центрального и нилотского Судана достигала 30-50% населения. В 1850-х гг. половина населения халифата Сокото на севере Нигерии была рабами. При этом имело место значительное увеличение численности рабов крестьянских хозяйствах и на плантациях, в ориентированном на экспорт производстве продуктов. Де факто рабство было и в Бельгийском Конго, на юге и юго-востоке Африки, где рабочая сила была прикреплена к предприятиям (с.353).
См. также - https://mpolikar.livejournal.com/139885.html
Вернемся к Новому свету. Более полно тема положения рабов в различных макрорегионах Америки раскрыта у Бернстайна («Великолепный обмен»). «США и Канада приняли менее одной двадцатой части всех рабов, а теперь в этих странах живет около трети их потомков. Обратную картину мы видим в Вест-Индии, которая приняла около двух пятых всех рабов, но сейчас там живет лишь одна пятая их потомков». «Сахарное рабство» было очень тяжелым, с высокой смертностью. А вот «черное население Британской Северной Америки, где тростника выращивали мало, росло почти так же быстро, как и белое. Единственным исключением из этого образца низкой смертности среди рабов была Луизиана - одно из немногих мест на континенте, где выращивали сахарный тростник. Точно так же исключением из образца высокой смертности рабов в Бразилии была провинция Минас-Жерайс, где больше занимались «легким» трудом - кофе и молочными продуктами».
«Британская Северная Америка, благодаря быстро растущему населению, требовала все меньшего импорта африканских рабов. После 1800 года довольно высокая рождаемость и низкая смертность среди рабов позволила владельцам плантаций больше не импортировать африканцев. (…) К 1808 году почти все рабы Северной Америки были местными уроженцами, а ко времени Гражданской войны культурная память об Африке почти исчезла». А вот острова Вест-Индии, напротив, требовали постоянного притока африканцев. И поэтому язык йоруба бытовал на Кубе даже в XX столетии («Великолепный обмен», сс. 324- 327).
См. также https://mpolikar.livejournal.com/104350.html
В США до гражданской войны доля рабов составляла 40-50% в пяти плантационных штатах Нижнего юга (Джорджия, Южная Каролина, Алабама, Миссисипи, Луизиана), при этом рабы по численности превышали белое население в Миссисипи и Южной Каролине. Прочие южные штаты были плантационно-фермерскими либо фермерскими, и доля рабов там была не очень высока. В целом на Юге рабы составляли менее трети населения.
Рассмотрев оценки населения Римской империи, сделанные различными историками, Ангус Мэддисон («Контуры мировой экономики») предполагает, что к 14 г.н.э. на Апеннинском полуострове проживали 4,5 млн. свободных и 2,5 млн. рабов, на территории остальной империи - 35 млн. свободных и два миллиона рабов. То есть, в целом на 44 млн. жителей Империи приходилось 4,5 млн. рабов. При этом норму занятости для свободных Мэддисон оценивает в 0,36, а для рабов - в 0,8 (с.81), то есть на 14 с лишним миллионов занятых в экономике свободных приходилось 3, 6 млн. рабов. Значительная часть их была занята в сельском хозяйстве и горнорудных предприятий. Понятно, что цифры оценочные и приблизительные, но они дают в целом представление о роли рабства в Империи.
Более высокая норма занятости среди рабов объясняется и тем, что значительная часть их поступала в Империю из-вне, взрослыми. Но роль и доля замещения рабов посредством репродукции в Древнем Риме оценивается по-разному. В книге приводятся две полярные оценки. Так, по Шейделю необходимо было ежегодно ввозить «14 тыс. молодых варваров», по Харрису - 225 тыс. (с.69). По мнению, Мэддисона, истина где-то посередине. Сравнивая положение рабов в Древнем Риме с положением их в Америке нового времени, автор обращает внимание на тяжелое положение их в Вест-Индии и Бразилии, и проводит аналогии с Соединенными Штатами (до гражданской войны). Но замечает, что в Риме не было расизма, т.е. возможности для интеграции вольноотпущенников были выше.
Мэддисон обращает внимание на то, что рабство - институт, общий для мусульман и древнеримского миров. Разница в том, что мусульмане широко использовали рабов не только в сельском хозяйстве или на тяжелых работах (в шахтах), но также для гаремов и на военной службе. В Африке римского времени рабство использовалось в меньших масштабах по сравнению с мусульманскими временами или римской Италией. Так, в римском Египте доля рабов была менее 11% (сс. 303-304).
Мэддисон делает акцент на роли арабов в развитии работорговли в Черной Африке. Как правило, в рабство обращались люди, принадлежащие к группам, не имевшим государственности, и очень редко - мусульмане (с.342). При этом, появившаяся несколько позже «атлантическая работорговля значительно отличалась от вывоза невольников в мусульманские страны с точки зрения половозрастного состава. В первом случае две трети невольников составляли молодые люди в работоспособном возрасте (…)» . В отношении же потока рабов в мусульманские страны «две трети рабов составляли женщины и дети» (сс. 350-351).
Но что же произошло в Африке, когда поток рабов через Атлантику, достигнув пика в 1760-89 гг. на уровне 76 тыс. рабов в год и сохраняясь даже в 1831-1850 гг. на уровне 31 тыс. человек в год (с.352), резко сократился в последующие годы? В Черной Африке… резко выросла практика рабовладения. В конце XIX доля рабов в общей численности населения западного, центрального и нилотского Судана достигала 30-50% населения. В 1850-х гг. половина населения халифата Сокото на севере Нигерии была рабами. При этом имело место значительное увеличение численности рабов крестьянских хозяйствах и на плантациях, в ориентированном на экспорт производстве продуктов. Де факто рабство было и в Бельгийском Конго, на юге и юго-востоке Африки, где рабочая сила была прикреплена к предприятиям (с.353).
См. также - https://mpolikar.livejournal.com/139885.html
Вернемся к Новому свету. Более полно тема положения рабов в различных макрорегионах Америки раскрыта у Бернстайна («Великолепный обмен»). «США и Канада приняли менее одной двадцатой части всех рабов, а теперь в этих странах живет около трети их потомков. Обратную картину мы видим в Вест-Индии, которая приняла около двух пятых всех рабов, но сейчас там живет лишь одна пятая их потомков». «Сахарное рабство» было очень тяжелым, с высокой смертностью. А вот «черное население Британской Северной Америки, где тростника выращивали мало, росло почти так же быстро, как и белое. Единственным исключением из этого образца низкой смертности среди рабов была Луизиана - одно из немногих мест на континенте, где выращивали сахарный тростник. Точно так же исключением из образца высокой смертности рабов в Бразилии была провинция Минас-Жерайс, где больше занимались «легким» трудом - кофе и молочными продуктами».
«Британская Северная Америка, благодаря быстро растущему населению, требовала все меньшего импорта африканских рабов. После 1800 года довольно высокая рождаемость и низкая смертность среди рабов позволила владельцам плантаций больше не импортировать африканцев. (…) К 1808 году почти все рабы Северной Америки были местными уроженцами, а ко времени Гражданской войны культурная память об Африке почти исчезла». А вот острова Вест-Индии, напротив, требовали постоянного притока африканцев. И поэтому язык йоруба бытовал на Кубе даже в XX столетии («Великолепный обмен», сс. 324- 327).
См. также https://mpolikar.livejournal.com/104350.html
В США до гражданской войны доля рабов составляла 40-50% в пяти плантационных штатах Нижнего юга (Джорджия, Южная Каролина, Алабама, Миссисипи, Луизиана), при этом рабы по численности превышали белое население в Миссисипи и Южной Каролине. Прочие южные штаты были плантационно-фермерскими либо фермерскими, и доля рабов там была не очень высока. В целом на Юге рабы составляли менее трети населения.