21 января - поэту Льву Кучаю исполнилось бы 50
как бы все время опыты идут:
как реагирую - на водку, на погоду,
на поцелуи женщин и иуд.
Как бы рыбак сидит над мозгом - удит,
следит за злым сверканием блесны,
"Послушай! Там! - Ведь опыты на людях
антигуманны и запрещены.
Да, я протестовал бы, бил бы в колокол,
если не понял бы в конце концов,
что тот рыбак, электрофизиолог тот
и я - подопытный - одно лицо.
Ниже - мои воспоминания и размышления о нем, которые я написал "задним умом", весь умный такой...
Знакомство
Мы оба оказались в одной экспедиции в Забайкалье. Он, как временный рабочий этой экспедиции, я, как студент-географ на производственной практике после окончания 3-го курса. Мы познакомились в читинской гостинице, где несколько дней жили до отъезда в степь. Всем отрядом от нечего делать рисовали друг друга. В отряде сочиняли рок-оперу с участием всех действующих лиц, например, на мотив «Дом восходящего солнца»:
Прошло много лет с тех сказочных пор,
Когда я зажала топор…
Или Лёвин опус на мотив хита Боярского-Зарубиной
Начальник:
«Так не должно быть,
Но что ты тут нарисовала?
Это не стенка*! (*стенка - зачистка рыхлых отложений в стенке карьера)
Но где ты такую видала?
Так не должно быть,
Но всё же по-прежнему "Элла"
Видишь ты - всё не так!»
В ответ, на мотив гитарного хита того лета «Легенды»:
«Я вижу так и всё, я вижу так и всё!»
Конфликт и сближение
Досуг - досугом, но мы были всё же рабочими в Южном отряде КВЭ МГУ и днем была работа. А на работе надо было копать шурфы, описывать "точки", мыть шлихи - в жару это не просто... Кроме того, были ещё дежурства по кухне. И стал я замечать, что Лёва всё больше и больше откровенно сачкует, отлынивает от работы. Естественно, что в таком случае его напарнику, а , значит, нередко и мне, приходится делать работу и за него. Здесь надо пояснить, что ещё в поезде выяснилось, что все, ехавшие до Читы в нашем купе, были настроены весьма критично к советской действительности, но Лёва превосходил всех своей ярой ненавистью к режиму. Так вот, из предварительного зондирования стало ясно, что такое "прохладное" отношение Лёвы к работе напрямую связано с его протестом против советского строя. Пришлось поговорить с ним по душам в расширенном составе и разъяснить ему, что государство - государством, но раз уж он приехал сюда работать, то надо работать и не портить нервы мирным людям, к тому же тоже антисоветски настроенным...
И надо сказать, что после этого конфликта происходило только сближение. Однако то, что Лёва пишет стихи, и хорошие стихи, стало известно только после отъезда в Москву. Он подарил несколько своих стихов "гитаристке", которую безответно полюбил тем летом.
По соседству с "Элли"
Довольно часто в последующие два года Лёва приезжал к "Элли", несмотря на то, что понимал всю безнадёжность своих усилий: "Элли" думала только о преподавателе гитары и через несколько лет вышла за него замуж. Нередко Лёва заходил к нам и мы вместе шли к "Элли". Мне запомнилось, как однажды ночью он записывал на кухне стихи, а утром поделился своими наблюдениями о том, как ветер выл в трубах. На самом деле всякий раз после отключения мотора подвывал холодильник "Юрюзань"...
Неразделенная любовь способствует творчеству. На мой взгляд, в это время Лёва написал самые замечательные свои стихи, например:
Что такое - никогда?
Чем и как это измерить?
В километрах? Иль в годах?
Это - после или перед
смертью?
Есть ли цвет и вкус?
Каково это на ощупь?
Это море? Или хруст
звезд? Или собор на площади
в небо выросший? Стена?
Вздох и взгляд больного раком?
Это - сонная луна
всплывшая над буераком
черным? Когда спать невмочь ?
Зной над чуткими песками?
Поезд уходящий в ночь?
Это - то, что между нами.
Ради "Элли" он был готов распрощаться со своей мечтой об эмиграции. Любовь обнажает истину и сбрасывает напускное:
Выбор.
Нечем одарить тебя мне, нечем,
Я лишь жизнь могу отдать тебе. .
Видно я люблю тебя сильней, чем
ненавижу Леню и ГБ.
Видно мне придется ждать напасти,
-и к чужим не рваться небесам.
Погибать, но погибать от счастья,
что я выбрал сам,
И только сам.
Знаки беды
Поэты - очень чуткие существа. Как Блок в 1918 г. слышал гул над планетой, так и Лёва слышал рёв небес, всеми своими нервами ощущал дисгармонию вокруг себя:
Я слышу гул грядущих катастроф
И коллективный наш предсмертный гам
И я надеюсь только на орган
и на сплетенье стихотворных строф.
Мы злые дети - мы еще понять
не в силах, как растут деревья.
Мы учимся лишь знать и расчленять,
не научившись верить.
Мы злые дети - нам противен рай,
нам в радость чья-то смерть и чье-то горе,
нам лужу погрязнее подавай,
хоть рядом море.
И ни совокупленье, ни оргазм
нам абортированным - не спасенье.
И я надеюсь - только на орган...
на паутину строф стихотворенья
Любая вещь, которая обычному человеку может показаться пустячной, для Лёвы превращалась в подобие шторма. Благодаря такой чувствительности приходили стихи, но из-за той же чувствительности жизнь часто становилась нестерпимой мукой. Дар, как обоюдоострый меч ... Когда боль становилась невыносимой, Лёва пил. Пил довольно часто и помногу. Алкоголь снимает боль, временно даёт анестезию. Но со временем алкоголь губит дар и всё шире открывает ворота тёмным наущениям, и поэт это ощущает. Он пытается вырваться из заколдованного круга. Он хочет, чтобы радость творчества вернулась, но светлых откровений становится всё меньше и меньше. Сознание того, что он больше ничего стоящего не напишет, растет и заслоняет весь горизонт. Тема суицида, так же как и отражение в стихах попыток коренным образом изменить жизнь, проходят через всё творчество Льва Кучая. Я помню его попытки завести семью, стать программистом... Его племянник свидетельствует об оптимизме Лёвы перед возвращением из Штатов в Россию, о его твердом желании креститься в 1992 г. Саша Суетнов свидетельствует об активном содействии Лёвы правозащитному движению в начале 90-х г.г. Но, очевидно, смыслом жизни для него было творчество... И нет ничего хуже для Поэта, чем молчание Неба, когда остается только способность рифмовать...
И всё же любовь!
Александр Бараш, школьный друг Лёвы, в день юбилея написал мне такие замечательные слова: "У него был редкий дар - вызывать любовь. Создавать ее, таким образом. И вот, как мы сейчас с вами убеждаемся... - надолго".
Смешно, но помню, как в то лето 1980 г. мы ехали в машине из маршрута и орали во всё горло припев из песни Ротару-Рымбаевой (Фельцман-Рождественский), Лёва морщился, но потом всё же подхватывал:
"Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть, тебя не разлюбить,
Ты судьба, судьба и жизнь моя!"
Тогда в 1980 г., я по утрам совершал пробежки по горкам Ары-Булака, где был наш лагерь. И вот в нынешнее Крещение мне привиделось, как я увлекаю за собой Лёву в такую пробежку. Но это лишь тренировочный пробег, а затем мы вместе устремляемся в высокие горы, на плато, где его давно ждали приятные люди и любящее окружение...
* * *
Я выживу и буду пить до рвоты
и целовать другие чьи-то груди,
но ты нужна мне так бесповоротно,
как нужно дому - чтоб в нем жили люди.
Я выживу и будет падать снег
и тая - превращаться в слякоть.
И искажать на взлетной полосе
огни прожекторов...
и я не буду плакать,
возьму рюкзак, остановлю такси
"куда везти?" И прежде чем ответишь,
подумаешь - куда-нибудь, нет сил
знать:
Ты меня во Внуково не встретишь.
Куда-нибудь: но память - тоже дом,
и я найду в нем место поукромней
с окном на море и ты будешь в нем
дышать и жить,
раз я тебя запомнил.
* * *
В приложении к аналогичному посту - оба сборника в Word'e.
Коллаж на второй странице большого сборника 31.10.1981 г..
Рассказы бывалого. Лёва - напротив рассказчика.
В маршруте с приезжим начальством. Лёва - в светлой рубашке.
В машине после маршрута.
как реагирую - на водку, на погоду,
на поцелуи женщин и иуд.
Как бы рыбак сидит над мозгом - удит,
следит за злым сверканием блесны,
"Послушай! Там! - Ведь опыты на людях
антигуманны и запрещены.
Да, я протестовал бы, бил бы в колокол,
если не понял бы в конце концов,
что тот рыбак, электрофизиолог тот
и я - подопытный - одно лицо.
Ниже - мои воспоминания и размышления о нем, которые я написал "задним умом", весь умный такой...
Знакомство
Мы оба оказались в одной экспедиции в Забайкалье. Он, как временный рабочий этой экспедиции, я, как студент-географ на производственной практике после окончания 3-го курса. Мы познакомились в читинской гостинице, где несколько дней жили до отъезда в степь. Всем отрядом от нечего делать рисовали друг друга. В отряде сочиняли рок-оперу с участием всех действующих лиц, например, на мотив «Дом восходящего солнца»:
Прошло много лет с тех сказочных пор,
Когда я зажала топор…
Или Лёвин опус на мотив хита Боярского-Зарубиной
Начальник:
«Так не должно быть,
Но что ты тут нарисовала?
Это не стенка*! (*стенка - зачистка рыхлых отложений в стенке карьера)
Но где ты такую видала?
Так не должно быть,
Но всё же по-прежнему "Элла"
Видишь ты - всё не так!»
В ответ, на мотив гитарного хита того лета «Легенды»:
«Я вижу так и всё, я вижу так и всё!»
Конфликт и сближение
Досуг - досугом, но мы были всё же рабочими в Южном отряде КВЭ МГУ и днем была работа. А на работе надо было копать шурфы, описывать "точки", мыть шлихи - в жару это не просто... Кроме того, были ещё дежурства по кухне. И стал я замечать, что Лёва всё больше и больше откровенно сачкует, отлынивает от работы. Естественно, что в таком случае его напарнику, а , значит, нередко и мне, приходится делать работу и за него. Здесь надо пояснить, что ещё в поезде выяснилось, что все, ехавшие до Читы в нашем купе, были настроены весьма критично к советской действительности, но Лёва превосходил всех своей ярой ненавистью к режиму. Так вот, из предварительного зондирования стало ясно, что такое "прохладное" отношение Лёвы к работе напрямую связано с его протестом против советского строя. Пришлось поговорить с ним по душам в расширенном составе и разъяснить ему, что государство - государством, но раз уж он приехал сюда работать, то надо работать и не портить нервы мирным людям, к тому же тоже антисоветски настроенным...
И надо сказать, что после этого конфликта происходило только сближение. Однако то, что Лёва пишет стихи, и хорошие стихи, стало известно только после отъезда в Москву. Он подарил несколько своих стихов "гитаристке", которую безответно полюбил тем летом.
По соседству с "Элли"
Довольно часто в последующие два года Лёва приезжал к "Элли", несмотря на то, что понимал всю безнадёжность своих усилий: "Элли" думала только о преподавателе гитары и через несколько лет вышла за него замуж. Нередко Лёва заходил к нам и мы вместе шли к "Элли". Мне запомнилось, как однажды ночью он записывал на кухне стихи, а утром поделился своими наблюдениями о том, как ветер выл в трубах. На самом деле всякий раз после отключения мотора подвывал холодильник "Юрюзань"...
Неразделенная любовь способствует творчеству. На мой взгляд, в это время Лёва написал самые замечательные свои стихи, например:
Что такое - никогда?
Чем и как это измерить?
В километрах? Иль в годах?
Это - после или перед
смертью?
Есть ли цвет и вкус?
Каково это на ощупь?
Это море? Или хруст
звезд? Или собор на площади
в небо выросший? Стена?
Вздох и взгляд больного раком?
Это - сонная луна
всплывшая над буераком
черным? Когда спать невмочь ?
Зной над чуткими песками?
Поезд уходящий в ночь?
Это - то, что между нами.
Ради "Элли" он был готов распрощаться со своей мечтой об эмиграции. Любовь обнажает истину и сбрасывает напускное:
Выбор.
Нечем одарить тебя мне, нечем,
Я лишь жизнь могу отдать тебе. .
Видно я люблю тебя сильней, чем
ненавижу Леню и ГБ.
Видно мне придется ждать напасти,
-и к чужим не рваться небесам.
Погибать, но погибать от счастья,
что я выбрал сам,
И только сам.
Знаки беды
Поэты - очень чуткие существа. Как Блок в 1918 г. слышал гул над планетой, так и Лёва слышал рёв небес, всеми своими нервами ощущал дисгармонию вокруг себя:
Я слышу гул грядущих катастроф
И коллективный наш предсмертный гам
И я надеюсь только на орган
и на сплетенье стихотворных строф.
Мы злые дети - мы еще понять
не в силах, как растут деревья.
Мы учимся лишь знать и расчленять,
не научившись верить.
Мы злые дети - нам противен рай,
нам в радость чья-то смерть и чье-то горе,
нам лужу погрязнее подавай,
хоть рядом море.
И ни совокупленье, ни оргазм
нам абортированным - не спасенье.
И я надеюсь - только на орган...
на паутину строф стихотворенья
Любая вещь, которая обычному человеку может показаться пустячной, для Лёвы превращалась в подобие шторма. Благодаря такой чувствительности приходили стихи, но из-за той же чувствительности жизнь часто становилась нестерпимой мукой. Дар, как обоюдоострый меч ... Когда боль становилась невыносимой, Лёва пил. Пил довольно часто и помногу. Алкоголь снимает боль, временно даёт анестезию. Но со временем алкоголь губит дар и всё шире открывает ворота тёмным наущениям, и поэт это ощущает. Он пытается вырваться из заколдованного круга. Он хочет, чтобы радость творчества вернулась, но светлых откровений становится всё меньше и меньше. Сознание того, что он больше ничего стоящего не напишет, растет и заслоняет весь горизонт. Тема суицида, так же как и отражение в стихах попыток коренным образом изменить жизнь, проходят через всё творчество Льва Кучая. Я помню его попытки завести семью, стать программистом... Его племянник свидетельствует об оптимизме Лёвы перед возвращением из Штатов в Россию, о его твердом желании креститься в 1992 г. Саша Суетнов свидетельствует об активном содействии Лёвы правозащитному движению в начале 90-х г.г. Но, очевидно, смыслом жизни для него было творчество... И нет ничего хуже для Поэта, чем молчание Неба, когда остается только способность рифмовать...
И всё же любовь!
Александр Бараш, школьный друг Лёвы, в день юбилея написал мне такие замечательные слова: "У него был редкий дар - вызывать любовь. Создавать ее, таким образом. И вот, как мы сейчас с вами убеждаемся... - надолго".
Смешно, но помню, как в то лето 1980 г. мы ехали в машине из маршрута и орали во всё горло припев из песни Ротару-Рымбаевой (Фельцман-Рождественский), Лёва морщился, но потом всё же подхватывал:
"Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть, тебя не разлюбить,
Ты судьба, судьба и жизнь моя!"
Тогда в 1980 г., я по утрам совершал пробежки по горкам Ары-Булака, где был наш лагерь. И вот в нынешнее Крещение мне привиделось, как я увлекаю за собой Лёву в такую пробежку. Но это лишь тренировочный пробег, а затем мы вместе устремляемся в высокие горы, на плато, где его давно ждали приятные люди и любящее окружение...
* * *
Я выживу и буду пить до рвоты
и целовать другие чьи-то груди,
но ты нужна мне так бесповоротно,
как нужно дому - чтоб в нем жили люди.
Я выживу и будет падать снег
и тая - превращаться в слякоть.
И искажать на взлетной полосе
огни прожекторов...
и я не буду плакать,
возьму рюкзак, остановлю такси
"куда везти?" И прежде чем ответишь,
подумаешь - куда-нибудь, нет сил
знать:
Ты меня во Внуково не встретишь.
Куда-нибудь: но память - тоже дом,
и я найду в нем место поукромней
с окном на море и ты будешь в нем
дышать и жить,
раз я тебя запомнил.
* * *
В приложении к аналогичному посту - оба сборника в Word'e.
Коллаж на второй странице большого сборника 31.10.1981 г..
Рассказы бывалого. Лёва - напротив рассказчика.
В маршруте с приезжим начальством. Лёва - в светлой рубашке.
В машине после маршрута.