90 лет назад на сцене МХАТа состоялась премьера Дней Турбиных Михаила Булгакова
nashenasledie 5 октября 1926 года на сцене МХАТа состоялась премьера Дней Турбиных.
Режиссёр - Илья Судаков
Художник - Николай Ульянов
Художественный руководитель постановки - Константин Сергеевич Станиславский
Николай Хмелёв - Алексей Турбин
Михаил Яншин - Лариосик
Вера Соколова - Елена
Марк Прудкин - Шервинский
Виктор Станицын - Фон Шратт
Евгений Калужский - Студзинский
Иван Кудрявцев - Николка
Борис Добронравов - Мышлаевский
Всеволод Вербицкий - Тальберг
Владимир Ершов - Гетман
*****
Спектакль пользовался большим зрительским успехом, однако после разгромных рецензий в тогдашней прессе в апреле 1929 года «Дни Турбиных» были сняты с репертуара. В феврале 1936 года МХАТом была поставлена его новая пьеса «Кабала святош» («Мольер»), но из-за резко критической статьи в «Правде» уже в марте спектакль был снят, успев пройти при неизменном аншлаге семь раз.
Но, несмотря на обвинения в адрес автора, которого уличали в буржуазном настроении, по указанию Сталина спектакль «Дни Турбиных» был восстановлен и вошел в классический репертуар театра. Для писателя постановка во МХАТе была едва ли не единственной возможностью содержать семью. Всего на сцене МХАТа за 1926-1941 годы пьеса прошла 987 раз. Известно, что Сталин смотрел этот спектакль неоднократно. Впоследствии современники даже активно спорили, сколько раз вождь его посмотрел. Писатель Виктор Некрасов писал: «Известно, что спектакль «Дни Турбиных» по пьесе М. Булгакова Сталин смотрел… 17 раз! Не три, не пять, не двенадцать, а семнадцать! А человек он был, нужно думать, все-таки занятой, и театры не так уж баловал своим вниманием, он любил кино… а вот что-то в «Турбиных» его захватывало и хотелось смотреть, скрывшись за занавеской правительственной ложи» (Некрасов В. Записки зеваки. М., 1991).
отсюда, там же интересно о романе и музее в Киеве
про Андреевский спуск - и здесь
* * *28 марта 1930 года Булгаков пишет душераздирающее послание «Правительству СССР», в частности:
« Я доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым получен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и С НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЯРОСТЬЮ доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать.
И я заявляю, что пресса СССР СОВЕРШЕННО ПРАВА…
Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг…
И, наконец, последние мои черты в погубленных пьесах «Дни Турбиных», «Бег» и в романе «Белая гвардия»: упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране… Такое изображение вполне естественно для писателя, кровно связанного с интеллигенцией.
Но такого рода изображения приводят к тому, что автор их в СССР, наравне со своими героями, получает - несмотря на свои великие усилия СТАТЬ БЕССТРАСТНО НАД КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ - аттестат белогвардейца, врага, а, получив его, как всякий понимает, может считать себя конченным человеком в СССР…
Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ БУЛГАКОВОЙ.
Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу…».». «Я прошу о назначении меня лаборантом-режиссером в 1-й Художественный Театр - в лучшую школу, возглавляемую мастерами К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. Если меня не назначат режиссером, я прошусь на штатную должность статиста. Если и статистом нельзя - я прошусь на должность рабочего сцены. Если же и это невозможно, я прошу Советское Правительство поступить со мной, как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в СССР и за границей, налицо, В ДАННЫЙ МОМЕНТ, - нищета, улица и гибель.»
8 апреля часов в 6-7 вечера он (Булгаков) прибежал, взволнованный, в нашу квартиру (с Шиловским) на Бол. Ржевском и рассказал следующее. Он лег после обеда, как всегда, спать, но тут же раздался телефонный звонок, и Люба (Л.Е. Белозерская, жена писателя.) его подозвала, сказав, что это из ЦК спрашивают.
М.А. не поверил, решив, что это розыгрыш (тогда это проделывалось), и взъерошенный, раздраженный взялся за трубку и услышал:
- Михаил Афанасьевич Булгаков?
- Да, да.
- Сейчас с Вами товарищ Сталин будет говорить.
- Что? Сталин? Сталин?
И тут же услышал голос с явно грузинским акцентом.
- Да, с Вами Сталин говорит. Здравствуйте, товарищ Булгаков (или - Михаил Афанасьевич - не помню точно).
- Здравствуйте, Иосиф Виссарионович.
- Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А, может быть, правда - Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели?
(М.А. сказал, что он настолько не ожидал подобного вопроса - да он и звонка вообще не ожидал - что растерялся и не сразу ответил):
- Я очень много думал в последнее время - может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.
- Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?
- Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.
- А Вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами.
- Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с Вами поговорить.
- Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю Вам всего хорошего.
Из воспоминаний Е.С. Булгаковой.. М. Булгаков. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 10. М., 2000. С.260-261.
отсюда
19 апреля 1930 года Булгаков был зачислен ассистентом-режиссером во МХАТ. Встреча его со Сталиным, о которой они договорились, не состоялась. Об отношении последнего к писателю свидетельствуют и такие эпизоды. По словам артиста-вахтанговца О. Леонидова, "Сталин раза два был на "Зойкиной квартире" (пьеса Булгакова. - Ред.). Говорил с акцентом: хорошая пьеса! Не понимаю, совсем не понимаю, за что ее то разрешают, то запрещают. Хорошая пьеса, ничего дурного не вижу". В феврале 1932 года Сталин смотрел постановку пьесы А.Н. Афиногенова "Страх", которая ему не понравилась. "… В разговоре с представителями театра он заметил: "Вот у вас хорошая пьеса "Дни Турбиных" - почему она не идет?" Ему смущенно ответили, что она запрещена. "Вздор, - возразил он, - хорошая пьеса, ее нужно ставить, ставьте". И в десятидневный срок было дано распоряжение восстановить постановку…" (Там же. С. 293, 329).
* * *
Спустя год (в июле 1931 года) Михаил Афанасьевич пишет Вересаеву:
- У гражданина шли пьесы, ну, сняли их, и в чем дело? Почему этот гражданин, Сидор, Петр или Иван, будет писать и во ВЦИК и в Наркомпрос, и всюду всякие заявления, прошения, да еще об загранице?! А что ему за это будет? Ничего не будет. Ни плохого, ни хорошего. Ответа просто не будет. И правильно, и резонно. Ибо ежели начать отвечать всем Сидорам, то получится форменное вавилонское столпотворение.
Вот теория, Викентий Викентьевич! Но только и она никуда не годится. Потому что в самое время отчаяния, нарушив ее, по счастью, мне позвонил генеральный секретарь год с лишним назад. Поверьте моему вкусу: он вел разговор сильно, ясно, государственно и элегантно. В сердце писателя зажглась надежда: оставался только один шаг - увидеть его и узнать судьбу. (М. Булгаков. Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый. М. 1990. Стр. 461-462)
отсюда
продолжение темы Сталин и Булгаков - очень интересно здесь
И. В. Сталин. Ответ [Владимиру Наумовичу ] Билль-Белоцерковскому
* * *
На торжественном Вечере во МХАТе. 1938 год. 40-летие Театра.
________________________
маленькая реплика про некрасовское "любил кино"))
- а сколько раз Сталин посещал Большой театр, просто ходил на спектакли? обожал оперу. А последний спектакль, который он смотрел - Лебединое озеро - был 27 февраля 1953 года.
а в Малый? он не пропускал ни одной премьеры.
а музыка? Вплоть до 1943 г. список Сталинских лауреатов начинался с раздела «Музыка». а как помогал Московской консерватории и сколько уделялось внимания детскому образованию...