Палаты Аверкия Кириллова
Оригинал взят у lugerovski в Палаты Аверкия Кириллова
Этот материал опубликован здесь: Коробко М.Ю. Палаты Аверкия Кириллова.// Русская история. 2013. № 4. С. 3-9 (журнал ежеквартальный). Выкладываю первоначальный вариант текста.
В Москве за пределами Кремля и монастырей только два объекта гражданской архитектуры 17 века могут похвастать относительной сохранностью. Это палаты Волковых-Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке и палаты думного дьяка Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной. Почти все остальное или поднято из руин московскими реставраторами или «вытащено» ими из построек 18-19 веков, включивших в себя переделанные древние здания.
При этом значение палат Волковых и Кириллова осталось в известной степени кулуарным. Они так не превратились в музеи быта 17 века. Для этого у нас теперь существует новодельный дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. А подлинники, забыты и зачастую неизвестны широкой публике. Далеко не все знают, что в палатах Волковых находится культурный центр и их можно посетить, тогда как про Коломенское информации хоть отбавляй!
Первые сведения о местности, в которой находится ансамбль палат Аверкия Кириллова, относятся к XV веку. Тогда она входила в состав Стрелецкой слободы. Одним из первых владельцев участка, на котором сооружены палаты, хотя архивных документы этого не подтверждают, традиционно считается «сын боярский» и член боярской думы Иван Никитич Беклемишев, по прозвищу Берсень, пользовавшийся большим доверием у Ивана III и казненный при его сыне Василии III в 1525 г., за “дерзкие слова”.
В пользу этой версии свидетельствует устоявшееся название набережной - Берсеневская. Аналогичным образом по двору И.Н.Беклемишева на территории кремля ближайшая к ним кремлевская башня получила название Беклемишевская (Москворецкая).
Версия о том, что имя набережной дала так называемая “Берсенева решетка” - ворота с решетчатыми затворами, караул у которой держал тот же И.Н.Беклемишев, одно время бывший «объезжим головою» выглядит менее убедительной, ведь «объезжие головы» менялись достаточно часто, да и аналогичных топонимических прецедентов мы не имеем. Эта решетка входила в систему ворот, которыми великий князь Иван III, из соображений общественной безопасности, приказал разделить Москву на участки. На ночь решетки запирали, и к ним приставлялся караул. Охрана участка “от огня и всякого воровства” и была в ведении объезжего головы.
Во всяком случае, есть основания полагать, что этот участок был обжит достаточно давно. В 15-16 веках на территории участка, ныне занимаемого и палатами, находился крупный деревянный дом на белокаменном подклете, явно принадлежавший какому то высокопоставленному лицу. Во второй половине XV в. дом были существенно перестроен, в результате чего сформировался основной объем дошедшего до настоящего времени строения. В толще стен в северо-восточной части теперешнего здания палат, есть камень датируемый реставраторами 15 веком. Возможно, он происходит из предшествующего здания.
Старые московские предания, а вслед за ними и дореволюционные публикации, посвященные истории палат, называют в качестве следующего владельца этой местности знаменитого опричника, думного дворянина Григория Ивановича Скуратова-Бельского (?-1573), более известного по прозвищу как Малюту Скуратова. Однако московский двор Скуратовых находился на другой стороне Москвы-реки в приходе церкви Антипы на Колымажном дворе (Колымажный пер., д. 8/4, стр. 1.). Правда, это не исключает версии, о том, что раньше Малюта Скуратов, погибший 1 января 1573 г. во время взятия немецкой крепости Пайда (замок Вессенштайн), находящейся на половине дороги из Нарвы в Ревель (ныне Таллин), мог жить на Берсеневской набережной.
Считается, что Скуратов похоронен в подмосковном Иосифо-Волоколамском монастыре, традиционном кладбище этого рода, однако в 1932 году в газете «Вечерняя Москва» появилась публикация о якобы обнаружении его склепа при сносе церкви Похвалы Богородицы, стоявшей напротив Берсеневкой набережной рядом с храмом Христа Спасителя, и грядущей передаче его надгробия в Исторический музей. Однако с учетом того, что данная надгробная плита в фондах музея отсутствует, а надпись на ней "Здесь погребен Малюта Скуратов, 1573 г." выглядит странной, должно быть написано имя, а не прозвище, да и дата должна быть дана по летоисчислению от сотворения мира, сообщение «Вечерней Москвы» нужно отнести к разряду мистификаций.
Есть легенды, что по родству с Малютой этот участок якобы перешел к Годуновым, а впоследствии будто бы находился в руках разных боярских фамилий, в том-числе Стрешневых - близких родственников династии Романовых. Однако документы не подтверждают этого.
Наиболее вероятно, что владельцем участка еще в 16 веке был “государев садовник” - некий Кирилл. Есть все основания предполагать, что тогда ему была пожалована из царских владений эта усадьба. От Кирилла палаты со временем, очевидно, перешли к его детям - Филиппу и Стефану Кирилловым. Филипп умер бездетным, наследниками Стефана было трое сыновей - первых документально известных владельцев этого участка. Один из них, Аверкий Стефанович Кириллов (1622 - 1682), со временем и стал единственным хозяином усадьбы. Землю, принадлежавшую братьям, он позднее пожертвовал под кладбище граничившей с его участком церкви Николы на Берсеневке (Троицы в Садовниках).
Аверкий Стефанович (Степанович) Кириллов, с именем которого чаще всего связывается усадебный комплекс на Берсеневской набережной, стал его владельцем, по-видимому, в пятидесятые годы XVII века. В отличие от своих предков, он известен не только и не столько как садовник, сколько как крупный купец-предприниматель - “московский гость”, а позже как государственный деятель. Он был владельцем многочисленных лавок в Москве и других русских городах, имел соляные варницы в Соли Камской, ему принадлежало немало земель и деревень. Впоследствии царь Алексей Михайлович пожаловал А.С.Кириллову чин думного дьяка. Кириллов возглавлял приказы Большой казны, Большого прихода, управлял Казенным приказом и приказом Большого дворца, был приказным судьей . В его руках находились управление финансами, торговлей и промышленности страны.
А. С. Кириллов, близкий Нарышкиным, был жестоко убит во время Московского восстания 1682 г. как их сторонник. Мятежные стрельцы сбросили его с кремлевского Красного крыльца, зарубили бердышами и под звон набата и бой барабанов потащили изуродованный труп на Красную площадь с душераздирающими криками: “расступитесь, думный дьяк идет”. На памятном столбе, поставленном стрельцами на Красной площади, были названы грехи Аверкия Кириллова, приведшие к столь драматической развязке: “Великие взятки имал и налогу и всякую и неправду чинил”
Согласно списку московских объектов наследия, находящихся под государственной охраной, усадьба думного дьяка Аверкия Кириллова состоит из трех объектов. Это в первую очередь палаты, т.е. господский дом, в котором жили сам дьяк с домочадцами, соседняя с палатами церковь Николы на Берсеневке, построенная в 1657 г., и некий Набережный корпус, тоже якобы ХVII в., расположенный перед церковью по красной линии Берсеневской набережной. Такова официальная версия, которая уже несколько десятилетий переходит из издания в издание и зафиксирована в паспорте на усадьбу Кириллова, составленном в 1986 г. Она появилась и в юбилейной энциклопедии «Москва». В общем, все мило, хорошо и традиционно - имел дьяк Кириллов на своем участке все возможные радости: земные в палатах, духовные в церкви - и счастливо жил не тужил, пока как-то, зайдя ненароком в Кремль, не упал под тяжелыми стрелецкими бердышами...
На момент перехода палат к Кириллову это было достаточно крупное Г-образное в плане здание. Восточный фасад здания украшало нарядной красное крыльцом с двойными арками на кувшинообразных столбах. В отделке части палат едва ли не впервые во всем московском зодчестве были применены нарядные изразцы в синих тонах по белому фону. Каждый из двух ярусов дома венчается сложным карнизом с поребриком, на окнах - пышные наличники, стена дробится многочисленными вертикальными тягами: лизенами, пилястрами и полуколоннами.
Став владельцем здания, в 1657 г. Аверкий Кириллов произвел перестройку палат, расширив их со стороны двора. Причем в свод одного из залов первого этажа тогда же была вмонтирована плита с надписью: Приведем ее текст по версии А.В.Святославского: «Написан сей святый и животворящий крест в лета 7165 [1657] году, того же лета и полата сия посправлена» Подобная “памятная надпись” - исключительный случаи во всей истории русской архитектуры. ». Здесь можно отметить, что голгофский крест получает широкое распространение в России со второй половины XVII в. и в связи с реформой патриарха Никона (1653-1658 гг.), а также и то, что новая Крестовая палата обращена в сторону находящегося поблизости приходского храма
Работы по сооружению этого помещения нашли отражение и в “Строельной книге церковных земель” за 1657 г., где об усадьбе, в частности, сказано: “А на том ево огороде, подле ево Аверкиева двора, построена ево Аверкиева палата вновь, и от церковной земли до той ево палаты пять сажен”. Одновременно с сооружением северо-восточного помещения первого этажа в 1657 г. были построены “покои” и на втором этаже, где до этого времени была только “светлица”.
Отметим, что палаты Аверкий Кирилов использовал только для себя лично. Слуги жили не в них, а в каменных и деревянных избах, стоявших особняком во дворе.
В 1700-х годах при следующих владельцах Масловых, а не Курбатовых, как считалось ранее, палаты были капитально перестроены, очевидно, хорошим западноевропейским архитектором. Была проведена кардинальная реконструкция здания, в ходе которой палатам был придан вид, близкий к современному. Тогда был полностью переделан парадный фасад. В его средней части, появилась пристройка, выполненная уже во вкусе петровской эпохи: трехъярусная, с мощным декоративным завершением и огромными несколько причудливой формы волютами, фланкирующими т. н. «теремок» верхнего яруса. Выделяются окна среднего яруса: они несколько больше, чем остальные, обрамлены строгими наличниками и завершаются лучковыми фронтонами-раковинками. Над входом - мощный козырек на фигурных консолях. Углы пристройки рустованы - решение, которое придает ей некой архитектурной собранности и в наибольшей степени контрастирует с прихотливой и «необязательной» архитектурой XVII века. Аттик украшен волютами и пышными гирляндами из цветов и фруктов. Вход в здание со стороны набережной получил арку, поддерживаемую великолепными резными кронштейнами”. На тумбы-постаменты, оформлявшие новое парадное крыльцо, были поставлены статуи, которые не сохранились. А для придания палатам входившей в моду симметрии справа по фасаду был сделана пристройка с ризалитом.
Возможно, образцом для палат стал расположенный по соседству корпус Суконного двора (суконной фабрики). По-видимому, оба здания, обращенные на Кремль своими главными фасадами и фланкировавшие не сохранившийся Каменный мост, волей архитектора составляли единый градостроительный ансамбль. Любопытно, что обновленный фасад палат имеет немало общего с обликом церкви Сант-Михилскерк в бельгийском городе Лувене, возведенный почти в те же годы (1650-1666) по проекту архитектора В.Хесиуса.
Церковь Николы на Бересневке, выстроенная в 1656-1657 годах по своему типу это бесстолпный трехапсидный пятикупольный храм, завершенный двумя рядами кокошников, перекрытых по закомарам. С северной стороны к основному объему примыкает трапезная с крыльцом на столбах-кубышках, поддерживающих двойные арки с гирькой. Бочкообразная кровля этого крыльца не имеет аналогии в каменном зодчестве Москвы и поэтому может считаться уникальной.
Первоначально существовало и второе, ныне заложенное крыльцо с восточной стороны, откуда шел спуск в подклет-усыпальницу, где были похоронены родители А.С.Кириллова, и возможно, его же дед. На их поминовение он пожертвовал в церковь золотой напрестольный крест, украшенный рубинами и изумрудами. В 1930-е гг. еще была цела плита над могилой самого Аверкия Кириллова, который вместе с женой Евфимией Евлампиевной был похоронен под ее северной папертью. На их надгробиях было высечено:: «Лета от начала мира 7190 [1682] октября в 13 день на память святых мученик Карпа и Понилы, преставися раба Божия думного дьяка Аверкия Стефановича Кириллова жена его Евфимия Евлампиевна, поживе от рождения 60 лет» и «Во славе и хвале Отца и Сына и Святого Духа раб Божий думный дьяк Аверкий Стефанович Кириллов от рождения своего поживе 60 лет и от начала мира лета 7190 мая в 16 день мученически скончался, на память преподобного отца нашего Феодора Освященного». (ныне они находится на территории Донского монастыря, бывшем филиале Музея архитектуры).
Однако, если церковь входит в состав ансамбля городской усадьбы, тогда на каком основании в ней похоронены Кирилловы? Ни при каких властях нельзя устраивать кладбища, где попало. Не мог человек быть похоронен на территории собственного двора, даже при церкви, которая, если верить паспорту, была домовой!
Обнаруженные архивные документы и вовсе обескураживают: оказывается, строительство церкви Николы на Берсеневке, законченное в 1657 г., несмотря на отчетливо выраженное стилистическое единство с палатами, велось «по обещанию приходских и разных посторонних чинов людей», т.е. не только Аверкия Кириллова, но и других жителей Берсеневской набережной. Таким образом, храм Николы даже изначально не был домовым, что, собственно, подтверждается и наличием при нем кладбища (погоста), которого не могло быть при домовой церкви. Перед нами, однако, уникальный по своей сохранности фрагмент историко-культурной среды: храм и близко расположенный к нему жилой комплекс.
Но откуда же возникла легенда о том, что церковь и палаты всегда составляли единое целое? Уже упоминавшаяся нами жена следующего владельца палат сына Аверкия Кирилова Якова, Ирина Симоновна (по второму мужу Курбатова) в конце XVII в. построила у церкви дом причта - Набережный корпус. За это ей разрешили устроить и переход из палат в церковь, существовавший очень короткое время. Это оказалось возможным благодаря близкому расположению обоих зданий. В 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол отлитый мастером Иваном Люторой со следующей надписью: «В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове». В этой надписи очень любопытно слово «сродниках», т.е. родственников, а в данном случае предков Аверкия Кириллова.
Но может быть, домовой была деревянная церковь Николы, предшественница каменной? Как известно, Ирина Симоновна Кириллова, по второму мужу Курбатова, одно время владевшая палатами, в 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол со следующей надписью: «В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове». В этой надписи очень любопытно слово «сродниках», т.е. родственников, а в данном случае предков Аверкия Кириллова.
Дом причта, построенный Кирилловой-Курбатовой, и есть нынешний Набережный корпус, недавно получивший фальшивые наличники а-ля XVII в. Первоначально над его воротами, открывавшими въезд на церковный двор находилась колокольня. Во время Отечественной войны 1812 года все деревянные дома на Берсеневке сгорели, сильно обгорела и церковь Николы, а колокольня пострадала настолько, что верхние ярусы ее пришлось разобрать около 1815 г. Новая колокольня была сооружена только в 1854 г. - на этот раз у западной стены новой церковной трапезной. На новую колокольню был перенесен колокол, пожертвованный И.С.Кирилловой и другие колокола.
В 1996 г. в первом выпуске историко-краеведческого альманаха «Московский архив» не были опубликованы заметки о Москве, написанные в конце ХIХ - начале ХХ в. неким С.С. Слуцким - сотрудником Московского главного архива Министерства иностранных дел. Помимо описания колоритных случаев из жизни города, в одном месте он вдруг заностальгировал по безвозвратно уходящей старине и вспомнил о том, что были «...рядом с домом Археологического общества (т.е. палатами Кириллова) двухэтажные хоромы, построенные в ХVII в.: на месте их теперь уже стоит тот безобразный четырехугольный ящик, которым закрывается от глаз проходящего храм Св. Троицы на Берсеневке (так называемый “Св. Николая”, по приделу)...». Так ведь этот-то «ящик» и является Набережным корпусом и, стало быть, к ХVII в. имеет очень мало отношения. Кладка этого периода сохранилась только в части здания, примыкающей к территории палат Аверкия Кириллова и в проезде.
С учетом возраста самого Слуцкого, который не мог в своих мемуарах зарываться в глубокую древность, нужно отнести возникновение корпуса всего лишь к концу ХIХ в. Вся эта история навевает достаточно грустные мысли, ведь и палаты Кириллова, и церковь Николы на Берсеневке с Набережным корпусом - памятники, достаточно известные, считающиеся хорошо изученными. И можно спросить, а знаем ли мы Москву и хорошо ли ее знаем? Вопрос этот пока, увы, остается открытым.
После Кирилловых и Масловых палатами одно время владели Курбатовы, затем Зиновьевы. Со временем владение, оказавшееся выморочным, перешло к государству.
В 1746 г. в палатах на Берсеневке находилась Камер-коллегия, являвшася основным органом финансового управления Российской империи. Она занималась сбором государственных доходов, оформлением сделок казны с подрядчиками и откупщиками, расследованием злоупотреблений в области сбора казенных доходов и т. п. В ведении Камер-коллегии в Москве находился ряд финансовых учреждений, в том числе Корчемная контора, помещавшаяся в палатах до 1751 г. и Корчемная канцелярия, занимавшая их в 1751-1762 гг. А для содержания колодников, обвинявшихся в злоупотреблениях, близ палат “была устроена тюрьма и около нее бревенчатый острог”.
Палаты обрели нового хозяина в 1762 г. На этот раз им стала Межевая канцелярия, занимавшая здание до 1764 г. и в 1766- 1770 гг. Она же являлась судом второй инстанции по делам генерального межевания, а в 1768 г. при канцелярии был образован специальный архив для хранения межевых планов.
В 1764-1766 гг. в палатах старого дома работала Московская контора Канцелярии конфискаций (находившейся в Петербурге), которая ведала недвижимым имуществом, поступавшим в казну от частных лиц за недоимки и политические преступления, а также выморочным имуществом, т.е. добром, оставшимся без хозяев.
С марта 1771 г. по май 1793 г. в палатах располагался Разрядно-Сенатский архив, предок Российского Государственного архива древних актов. Здесь хранились подлинные столбцы родословных росписей, боярские книги (именные списки бояр, окольничих, стольников, думных и других дворян), разрядные книги (книги регистрации и распоряжений правительства о назначении дворян на военную, гражданскую и придворную службу), отчеты с мест об обороноспособности городов, документы о народных восстаниях. В общей сложности, здесь хранилось несколько сотен тысяч дел.
Вскоре после переезда из палат Разрядно-Сенатского архива в 1793 г., палаты перешли в ведение Московской казенной палаты. В 1806 г. палаты были реконструированы по проекту архитектора А.Назарова для Сенатской курьерской команды и стали называться “Курьерским домом”. В 60-е гг. XIX в. Курьерский дом пришел в аварийное состояние. Требовались ремонтно-восстановительные работы. Однако Дворцовое ведомство, возглавлявшееся “рационально мыслившими” чиновниками, не пожелало отпускать средства на ремонт “рухляди”. К обреченному на слом зданию неожиданно проявило интерес Императорское московское археологическое общество. По решению Александра II палаты в 1870 г. были переданы этой общественной организации, проводившей в них свои заседания и устроившей небольшой музей.
В июне 1923 г. Московское археологическое общество было закрыто распоряжением Народного комиссариата внутренних дел. Таким образом, эта организация разделила участь большинства общественных объединений дореволюционной России и, в частности, научно-исторических обществ.
С декабря 1924 г. первый этаж особняка Аверкия Кириллова был занят Институтом по изучению языков и этнических культур восточных народов СССР. Поэт Осип Мандельштам, посетивший его в 1930 году, поделился очаровательным описанием здания и тогдашних институтских нравов.
В 1925 г. на второй этаж палат переехали Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные художником Игорем Эммануиловичем Грабарем, впоследствии получившим от коллег за достижения в области охраны памятников нелестное прозвище: Угорь Обмануйлович Гробарь. В 1930 г. церковь Николы была закрыта и ее здание было передано ЦГРМ. Но в том же году И.Э.Грабарь был вынужден отказаться от дальнейшего руководства мастерскими. После его ухода здесь сменилось много руководителей, а в 1932 г. была снесена колокольня церкви Николы и закрыты сами мастерские.
После ликвидации реставрационных мастерских в палатах на Берсеневской набережной были устроены квартиры обслуги Дома Правительства (Дома на набережной), а в здании Набережных палат некоторое время располагался Московский областной краеведческий музей.
Летом 1941 г. в церкви и трапезной было устроено объединенное фондохранилище крупнейших столичных музеев. Упрятанные в сотни ящиков, здесь хранились коллекции Исторического музея. Музея Революции, Музея народов СССР, Биологического музея. Известно, что наиболее ценные музейные реликвии были замурованы в церковных подвалах. В марте 1945 г. институт был передан в ведение Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при СНК РСФСР. Специалисты института участвовали в восстановлении музеев, помогали в создании новых экспозиций и выставок, обобщали и пропагандировали опыт музеев Российской Федерации.
В 1953-1959 гг. в Палатах были проведены реставрационные работы, руководила которыми Г.В.Алферова. Описывая позднее состояние памятника, она отметила урон, нанесенный жильцами (которые «вырубили древние связи, растесали окна, пробили в стенах новые двери»), а также плачевное состояние белокаменного декора северной пристройки XVIII в. Работы в этих условиях велись медленно, и, к сожалению, были прерваны из-за структурной реорганизации реставрационного дела Москвы.
Работы завершились в спешном порядке (1960-1963 гг.), необходимые исследования и фиксации больше не проводились, зато, были допущены искажения… Одним из результатов реставрационных работ было выселение жильцов из дома и полная его передача институту, который в 1966 году получил новое наименование: НИИ музееведения и охраны памятников истории и культуры, а в 1968 г. на его базе было создано новое научное учреждение - Научно-исследовательский институт культуры Министерства культуры РСФСР, ныне Российский институт культурологии
Если исторически палаты находились в специфическом тупиковом участке Москвы, который обычно посещали только сотрудники шоколадной фабрики «Красный Октябрь», бывшей Эйнем, то теперь ситуация изменилась, ее здания, утратив производственные функции, превратилась в популярные культурные объекты с разного рода развлечениями и пр. общественными функциями.
Кроме того, планируемое соединение мостом Бересеневской набережной с соседней Крымской, включает место расположения палат в одну единую огромную систему московских набережных, делая его одной из ключевых точек туристического маршрута по ним. В связи с этим, очевидно, что внимание к палатам Аверкия Кириллова в ближайшее время усилится.
Этот материал опубликован здесь: Коробко М.Ю. Палаты Аверкия Кириллова.// Русская история. 2013. № 4. С. 3-9 (журнал ежеквартальный). Выкладываю первоначальный вариант текста.
В Москве за пределами Кремля и монастырей только два объекта гражданской архитектуры 17 века могут похвастать относительной сохранностью. Это палаты Волковых-Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке и палаты думного дьяка Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной. Почти все остальное или поднято из руин московскими реставраторами или «вытащено» ими из построек 18-19 веков, включивших в себя переделанные древние здания.
При этом значение палат Волковых и Кириллова осталось в известной степени кулуарным. Они так не превратились в музеи быта 17 века. Для этого у нас теперь существует новодельный дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. А подлинники, забыты и зачастую неизвестны широкой публике. Далеко не все знают, что в палатах Волковых находится культурный центр и их можно посетить, тогда как про Коломенское информации хоть отбавляй!
Первые сведения о местности, в которой находится ансамбль палат Аверкия Кириллова, относятся к XV веку. Тогда она входила в состав Стрелецкой слободы. Одним из первых владельцев участка, на котором сооружены палаты, хотя архивных документы этого не подтверждают, традиционно считается «сын боярский» и член боярской думы Иван Никитич Беклемишев, по прозвищу Берсень, пользовавшийся большим доверием у Ивана III и казненный при его сыне Василии III в 1525 г., за “дерзкие слова”.
В пользу этой версии свидетельствует устоявшееся название набережной - Берсеневская. Аналогичным образом по двору И.Н.Беклемишева на территории кремля ближайшая к ним кремлевская башня получила название Беклемишевская (Москворецкая).
Версия о том, что имя набережной дала так называемая “Берсенева решетка” - ворота с решетчатыми затворами, караул у которой держал тот же И.Н.Беклемишев, одно время бывший «объезжим головою» выглядит менее убедительной, ведь «объезжие головы» менялись достаточно часто, да и аналогичных топонимических прецедентов мы не имеем. Эта решетка входила в систему ворот, которыми великий князь Иван III, из соображений общественной безопасности, приказал разделить Москву на участки. На ночь решетки запирали, и к ним приставлялся караул. Охрана участка “от огня и всякого воровства” и была в ведении объезжего головы.
Во всяком случае, есть основания полагать, что этот участок был обжит достаточно давно. В 15-16 веках на территории участка, ныне занимаемого и палатами, находился крупный деревянный дом на белокаменном подклете, явно принадлежавший какому то высокопоставленному лицу. Во второй половине XV в. дом были существенно перестроен, в результате чего сформировался основной объем дошедшего до настоящего времени строения. В толще стен в северо-восточной части теперешнего здания палат, есть камень датируемый реставраторами 15 веком. Возможно, он происходит из предшествующего здания.
Старые московские предания, а вслед за ними и дореволюционные публикации, посвященные истории палат, называют в качестве следующего владельца этой местности знаменитого опричника, думного дворянина Григория Ивановича Скуратова-Бельского (?-1573), более известного по прозвищу как Малюту Скуратова. Однако московский двор Скуратовых находился на другой стороне Москвы-реки в приходе церкви Антипы на Колымажном дворе (Колымажный пер., д. 8/4, стр. 1.). Правда, это не исключает версии, о том, что раньше Малюта Скуратов, погибший 1 января 1573 г. во время взятия немецкой крепости Пайда (замок Вессенштайн), находящейся на половине дороги из Нарвы в Ревель (ныне Таллин), мог жить на Берсеневской набережной.
Считается, что Скуратов похоронен в подмосковном Иосифо-Волоколамском монастыре, традиционном кладбище этого рода, однако в 1932 году в газете «Вечерняя Москва» появилась публикация о якобы обнаружении его склепа при сносе церкви Похвалы Богородицы, стоявшей напротив Берсеневкой набережной рядом с храмом Христа Спасителя, и грядущей передаче его надгробия в Исторический музей. Однако с учетом того, что данная надгробная плита в фондах музея отсутствует, а надпись на ней "Здесь погребен Малюта Скуратов, 1573 г." выглядит странной, должно быть написано имя, а не прозвище, да и дата должна быть дана по летоисчислению от сотворения мира, сообщение «Вечерней Москвы» нужно отнести к разряду мистификаций.
Есть легенды, что по родству с Малютой этот участок якобы перешел к Годуновым, а впоследствии будто бы находился в руках разных боярских фамилий, в том-числе Стрешневых - близких родственников династии Романовых. Однако документы не подтверждают этого.
Наиболее вероятно, что владельцем участка еще в 16 веке был “государев садовник” - некий Кирилл. Есть все основания предполагать, что тогда ему была пожалована из царских владений эта усадьба. От Кирилла палаты со временем, очевидно, перешли к его детям - Филиппу и Стефану Кирилловым. Филипп умер бездетным, наследниками Стефана было трое сыновей - первых документально известных владельцев этого участка. Один из них, Аверкий Стефанович Кириллов (1622 - 1682), со временем и стал единственным хозяином усадьбы. Землю, принадлежавшую братьям, он позднее пожертвовал под кладбище граничившей с его участком церкви Николы на Берсеневке (Троицы в Садовниках).
Аверкий Стефанович (Степанович) Кириллов, с именем которого чаще всего связывается усадебный комплекс на Берсеневской набережной, стал его владельцем, по-видимому, в пятидесятые годы XVII века. В отличие от своих предков, он известен не только и не столько как садовник, сколько как крупный купец-предприниматель - “московский гость”, а позже как государственный деятель. Он был владельцем многочисленных лавок в Москве и других русских городах, имел соляные варницы в Соли Камской, ему принадлежало немало земель и деревень. Впоследствии царь Алексей Михайлович пожаловал А.С.Кириллову чин думного дьяка. Кириллов возглавлял приказы Большой казны, Большого прихода, управлял Казенным приказом и приказом Большого дворца, был приказным судьей . В его руках находились управление финансами, торговлей и промышленности страны.
А. С. Кириллов, близкий Нарышкиным, был жестоко убит во время Московского восстания 1682 г. как их сторонник. Мятежные стрельцы сбросили его с кремлевского Красного крыльца, зарубили бердышами и под звон набата и бой барабанов потащили изуродованный труп на Красную площадь с душераздирающими криками: “расступитесь, думный дьяк идет”. На памятном столбе, поставленном стрельцами на Красной площади, были названы грехи Аверкия Кириллова, приведшие к столь драматической развязке: “Великие взятки имал и налогу и всякую и неправду чинил”
Согласно списку московских объектов наследия, находящихся под государственной охраной, усадьба думного дьяка Аверкия Кириллова состоит из трех объектов. Это в первую очередь палаты, т.е. господский дом, в котором жили сам дьяк с домочадцами, соседняя с палатами церковь Николы на Берсеневке, построенная в 1657 г., и некий Набережный корпус, тоже якобы ХVII в., расположенный перед церковью по красной линии Берсеневской набережной. Такова официальная версия, которая уже несколько десятилетий переходит из издания в издание и зафиксирована в паспорте на усадьбу Кириллова, составленном в 1986 г. Она появилась и в юбилейной энциклопедии «Москва». В общем, все мило, хорошо и традиционно - имел дьяк Кириллов на своем участке все возможные радости: земные в палатах, духовные в церкви - и счастливо жил не тужил, пока как-то, зайдя ненароком в Кремль, не упал под тяжелыми стрелецкими бердышами...
На момент перехода палат к Кириллову это было достаточно крупное Г-образное в плане здание. Восточный фасад здания украшало нарядной красное крыльцом с двойными арками на кувшинообразных столбах. В отделке части палат едва ли не впервые во всем московском зодчестве были применены нарядные изразцы в синих тонах по белому фону. Каждый из двух ярусов дома венчается сложным карнизом с поребриком, на окнах - пышные наличники, стена дробится многочисленными вертикальными тягами: лизенами, пилястрами и полуколоннами.
Став владельцем здания, в 1657 г. Аверкий Кириллов произвел перестройку палат, расширив их со стороны двора. Причем в свод одного из залов первого этажа тогда же была вмонтирована плита с надписью: Приведем ее текст по версии А.В.Святославского: «Написан сей святый и животворящий крест в лета 7165 [1657] году, того же лета и полата сия посправлена» Подобная “памятная надпись” - исключительный случаи во всей истории русской архитектуры. ». Здесь можно отметить, что голгофский крест получает широкое распространение в России со второй половины XVII в. и в связи с реформой патриарха Никона (1653-1658 гг.), а также и то, что новая Крестовая палата обращена в сторону находящегося поблизости приходского храма
Работы по сооружению этого помещения нашли отражение и в “Строельной книге церковных земель” за 1657 г., где об усадьбе, в частности, сказано: “А на том ево огороде, подле ево Аверкиева двора, построена ево Аверкиева палата вновь, и от церковной земли до той ево палаты пять сажен”. Одновременно с сооружением северо-восточного помещения первого этажа в 1657 г. были построены “покои” и на втором этаже, где до этого времени была только “светлица”.
Отметим, что палаты Аверкий Кирилов использовал только для себя лично. Слуги жили не в них, а в каменных и деревянных избах, стоявших особняком во дворе.
В 1700-х годах при следующих владельцах Масловых, а не Курбатовых, как считалось ранее, палаты были капитально перестроены, очевидно, хорошим западноевропейским архитектором. Была проведена кардинальная реконструкция здания, в ходе которой палатам был придан вид, близкий к современному. Тогда был полностью переделан парадный фасад. В его средней части, появилась пристройка, выполненная уже во вкусе петровской эпохи: трехъярусная, с мощным декоративным завершением и огромными несколько причудливой формы волютами, фланкирующими т. н. «теремок» верхнего яруса. Выделяются окна среднего яруса: они несколько больше, чем остальные, обрамлены строгими наличниками и завершаются лучковыми фронтонами-раковинками. Над входом - мощный козырек на фигурных консолях. Углы пристройки рустованы - решение, которое придает ей некой архитектурной собранности и в наибольшей степени контрастирует с прихотливой и «необязательной» архитектурой XVII века. Аттик украшен волютами и пышными гирляндами из цветов и фруктов. Вход в здание со стороны набережной получил арку, поддерживаемую великолепными резными кронштейнами”. На тумбы-постаменты, оформлявшие новое парадное крыльцо, были поставлены статуи, которые не сохранились. А для придания палатам входившей в моду симметрии справа по фасаду был сделана пристройка с ризалитом.
Возможно, образцом для палат стал расположенный по соседству корпус Суконного двора (суконной фабрики). По-видимому, оба здания, обращенные на Кремль своими главными фасадами и фланкировавшие не сохранившийся Каменный мост, волей архитектора составляли единый градостроительный ансамбль. Любопытно, что обновленный фасад палат имеет немало общего с обликом церкви Сант-Михилскерк в бельгийском городе Лувене, возведенный почти в те же годы (1650-1666) по проекту архитектора В.Хесиуса.
Церковь Николы на Бересневке, выстроенная в 1656-1657 годах по своему типу это бесстолпный трехапсидный пятикупольный храм, завершенный двумя рядами кокошников, перекрытых по закомарам. С северной стороны к основному объему примыкает трапезная с крыльцом на столбах-кубышках, поддерживающих двойные арки с гирькой. Бочкообразная кровля этого крыльца не имеет аналогии в каменном зодчестве Москвы и поэтому может считаться уникальной.
Первоначально существовало и второе, ныне заложенное крыльцо с восточной стороны, откуда шел спуск в подклет-усыпальницу, где были похоронены родители А.С.Кириллова, и возможно, его же дед. На их поминовение он пожертвовал в церковь золотой напрестольный крест, украшенный рубинами и изумрудами. В 1930-е гг. еще была цела плита над могилой самого Аверкия Кириллова, который вместе с женой Евфимией Евлампиевной был похоронен под ее северной папертью. На их надгробиях было высечено:: «Лета от начала мира 7190 [1682] октября в 13 день на память святых мученик Карпа и Понилы, преставися раба Божия думного дьяка Аверкия Стефановича Кириллова жена его Евфимия Евлампиевна, поживе от рождения 60 лет» и «Во славе и хвале Отца и Сына и Святого Духа раб Божий думный дьяк Аверкий Стефанович Кириллов от рождения своего поживе 60 лет и от начала мира лета 7190 мая в 16 день мученически скончался, на память преподобного отца нашего Феодора Освященного». (ныне они находится на территории Донского монастыря, бывшем филиале Музея архитектуры).
Однако, если церковь входит в состав ансамбля городской усадьбы, тогда на каком основании в ней похоронены Кирилловы? Ни при каких властях нельзя устраивать кладбища, где попало. Не мог человек быть похоронен на территории собственного двора, даже при церкви, которая, если верить паспорту, была домовой!
Обнаруженные архивные документы и вовсе обескураживают: оказывается, строительство церкви Николы на Берсеневке, законченное в 1657 г., несмотря на отчетливо выраженное стилистическое единство с палатами, велось «по обещанию приходских и разных посторонних чинов людей», т.е. не только Аверкия Кириллова, но и других жителей Берсеневской набережной. Таким образом, храм Николы даже изначально не был домовым, что, собственно, подтверждается и наличием при нем кладбища (погоста), которого не могло быть при домовой церкви. Перед нами, однако, уникальный по своей сохранности фрагмент историко-культурной среды: храм и близко расположенный к нему жилой комплекс.
Но откуда же возникла легенда о том, что церковь и палаты всегда составляли единое целое? Уже упоминавшаяся нами жена следующего владельца палат сына Аверкия Кирилова Якова, Ирина Симоновна (по второму мужу Курбатова) в конце XVII в. построила у церкви дом причта - Набережный корпус. За это ей разрешили устроить и переход из палат в церковь, существовавший очень короткое время. Это оказалось возможным благодаря близкому расположению обоих зданий. В 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол отлитый мастером Иваном Люторой со следующей надписью: «В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове». В этой надписи очень любопытно слово «сродниках», т.е. родственников, а в данном случае предков Аверкия Кириллова.
Но может быть, домовой была деревянная церковь Николы, предшественница каменной? Как известно, Ирина Симоновна Кириллова, по второму мужу Курбатова, одно время владевшая палатами, в 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол со следующей надписью: «В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове». В этой надписи очень любопытно слово «сродниках», т.е. родственников, а в данном случае предков Аверкия Кириллова.
Дом причта, построенный Кирилловой-Курбатовой, и есть нынешний Набережный корпус, недавно получивший фальшивые наличники а-ля XVII в. Первоначально над его воротами, открывавшими въезд на церковный двор находилась колокольня. Во время Отечественной войны 1812 года все деревянные дома на Берсеневке сгорели, сильно обгорела и церковь Николы, а колокольня пострадала настолько, что верхние ярусы ее пришлось разобрать около 1815 г. Новая колокольня была сооружена только в 1854 г. - на этот раз у западной стены новой церковной трапезной. На новую колокольню был перенесен колокол, пожертвованный И.С.Кирилловой и другие колокола.
В 1996 г. в первом выпуске историко-краеведческого альманаха «Московский архив» не были опубликованы заметки о Москве, написанные в конце ХIХ - начале ХХ в. неким С.С. Слуцким - сотрудником Московского главного архива Министерства иностранных дел. Помимо описания колоритных случаев из жизни города, в одном месте он вдруг заностальгировал по безвозвратно уходящей старине и вспомнил о том, что были «...рядом с домом Археологического общества (т.е. палатами Кириллова) двухэтажные хоромы, построенные в ХVII в.: на месте их теперь уже стоит тот безобразный четырехугольный ящик, которым закрывается от глаз проходящего храм Св. Троицы на Берсеневке (так называемый “Св. Николая”, по приделу)...». Так ведь этот-то «ящик» и является Набережным корпусом и, стало быть, к ХVII в. имеет очень мало отношения. Кладка этого периода сохранилась только в части здания, примыкающей к территории палат Аверкия Кириллова и в проезде.
С учетом возраста самого Слуцкого, который не мог в своих мемуарах зарываться в глубокую древность, нужно отнести возникновение корпуса всего лишь к концу ХIХ в. Вся эта история навевает достаточно грустные мысли, ведь и палаты Кириллова, и церковь Николы на Берсеневке с Набережным корпусом - памятники, достаточно известные, считающиеся хорошо изученными. И можно спросить, а знаем ли мы Москву и хорошо ли ее знаем? Вопрос этот пока, увы, остается открытым.
После Кирилловых и Масловых палатами одно время владели Курбатовы, затем Зиновьевы. Со временем владение, оказавшееся выморочным, перешло к государству.
В 1746 г. в палатах на Берсеневке находилась Камер-коллегия, являвшася основным органом финансового управления Российской империи. Она занималась сбором государственных доходов, оформлением сделок казны с подрядчиками и откупщиками, расследованием злоупотреблений в области сбора казенных доходов и т. п. В ведении Камер-коллегии в Москве находился ряд финансовых учреждений, в том числе Корчемная контора, помещавшаяся в палатах до 1751 г. и Корчемная канцелярия, занимавшая их в 1751-1762 гг. А для содержания колодников, обвинявшихся в злоупотреблениях, близ палат “была устроена тюрьма и около нее бревенчатый острог”.
Палаты обрели нового хозяина в 1762 г. На этот раз им стала Межевая канцелярия, занимавшая здание до 1764 г. и в 1766- 1770 гг. Она же являлась судом второй инстанции по делам генерального межевания, а в 1768 г. при канцелярии был образован специальный архив для хранения межевых планов.
В 1764-1766 гг. в палатах старого дома работала Московская контора Канцелярии конфискаций (находившейся в Петербурге), которая ведала недвижимым имуществом, поступавшим в казну от частных лиц за недоимки и политические преступления, а также выморочным имуществом, т.е. добром, оставшимся без хозяев.
С марта 1771 г. по май 1793 г. в палатах располагался Разрядно-Сенатский архив, предок Российского Государственного архива древних актов. Здесь хранились подлинные столбцы родословных росписей, боярские книги (именные списки бояр, окольничих, стольников, думных и других дворян), разрядные книги (книги регистрации и распоряжений правительства о назначении дворян на военную, гражданскую и придворную службу), отчеты с мест об обороноспособности городов, документы о народных восстаниях. В общей сложности, здесь хранилось несколько сотен тысяч дел.
Вскоре после переезда из палат Разрядно-Сенатского архива в 1793 г., палаты перешли в ведение Московской казенной палаты. В 1806 г. палаты были реконструированы по проекту архитектора А.Назарова для Сенатской курьерской команды и стали называться “Курьерским домом”. В 60-е гг. XIX в. Курьерский дом пришел в аварийное состояние. Требовались ремонтно-восстановительные работы. Однако Дворцовое ведомство, возглавлявшееся “рационально мыслившими” чиновниками, не пожелало отпускать средства на ремонт “рухляди”. К обреченному на слом зданию неожиданно проявило интерес Императорское московское археологическое общество. По решению Александра II палаты в 1870 г. были переданы этой общественной организации, проводившей в них свои заседания и устроившей небольшой музей.
В июне 1923 г. Московское археологическое общество было закрыто распоряжением Народного комиссариата внутренних дел. Таким образом, эта организация разделила участь большинства общественных объединений дореволюционной России и, в частности, научно-исторических обществ.
С декабря 1924 г. первый этаж особняка Аверкия Кириллова был занят Институтом по изучению языков и этнических культур восточных народов СССР. Поэт Осип Мандельштам, посетивший его в 1930 году, поделился очаровательным описанием здания и тогдашних институтских нравов.
В 1925 г. на второй этаж палат переехали Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные художником Игорем Эммануиловичем Грабарем, впоследствии получившим от коллег за достижения в области охраны памятников нелестное прозвище: Угорь Обмануйлович Гробарь. В 1930 г. церковь Николы была закрыта и ее здание было передано ЦГРМ. Но в том же году И.Э.Грабарь был вынужден отказаться от дальнейшего руководства мастерскими. После его ухода здесь сменилось много руководителей, а в 1932 г. была снесена колокольня церкви Николы и закрыты сами мастерские.
После ликвидации реставрационных мастерских в палатах на Берсеневской набережной были устроены квартиры обслуги Дома Правительства (Дома на набережной), а в здании Набережных палат некоторое время располагался Московский областной краеведческий музей.
Летом 1941 г. в церкви и трапезной было устроено объединенное фондохранилище крупнейших столичных музеев. Упрятанные в сотни ящиков, здесь хранились коллекции Исторического музея. Музея Революции, Музея народов СССР, Биологического музея. Известно, что наиболее ценные музейные реликвии были замурованы в церковных подвалах. В марте 1945 г. институт был передан в ведение Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при СНК РСФСР. Специалисты института участвовали в восстановлении музеев, помогали в создании новых экспозиций и выставок, обобщали и пропагандировали опыт музеев Российской Федерации.
В 1953-1959 гг. в Палатах были проведены реставрационные работы, руководила которыми Г.В.Алферова. Описывая позднее состояние памятника, она отметила урон, нанесенный жильцами (которые «вырубили древние связи, растесали окна, пробили в стенах новые двери»), а также плачевное состояние белокаменного декора северной пристройки XVIII в. Работы в этих условиях велись медленно, и, к сожалению, были прерваны из-за структурной реорганизации реставрационного дела Москвы.
Работы завершились в спешном порядке (1960-1963 гг.), необходимые исследования и фиксации больше не проводились, зато, были допущены искажения… Одним из результатов реставрационных работ было выселение жильцов из дома и полная его передача институту, который в 1966 году получил новое наименование: НИИ музееведения и охраны памятников истории и культуры, а в 1968 г. на его базе было создано новое научное учреждение - Научно-исследовательский институт культуры Министерства культуры РСФСР, ныне Российский институт культурологии
Если исторически палаты находились в специфическом тупиковом участке Москвы, который обычно посещали только сотрудники шоколадной фабрики «Красный Октябрь», бывшей Эйнем, то теперь ситуация изменилась, ее здания, утратив производственные функции, превратилась в популярные культурные объекты с разного рода развлечениями и пр. общественными функциями.
Кроме того, планируемое соединение мостом Бересеневской набережной с соседней Крымской, включает место расположения палат в одну единую огромную систему московских набережных, делая его одной из ключевых точек туристического маршрута по ним. В связи с этим, очевидно, что внимание к палатам Аверкия Кириллова в ближайшее время усилится.