(no subject)
Ну, помнится, прочитал я Булгакова в юношестве: 2М, дневники, сердце, бег... Осталось у меня впечатление, как о годном авторе... По приезду в поднебесную мАскоусити, вдруг выяснилось, что Михаил Афанасьевич богоподобен, а 2М является ответом на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого... Поначалу все это забавляло, но в последствии при упоминании «Местера» я уже огрызался пролетарским «Не читал, но осуждаю», всплывавшие при этом из душ моих собеседников говно и ненависть отрицательно влияли на мое пищеварение и способность к возлияниям. В результате я не препятствовал зефирному возвеличиванию, а молча удалялся из помещения на просторы бульваров - бухать с бомжами. Там я пытался утешиться цитированием произведений Ильфа и Петрова, но через мгновение обнаруживал себя в роли пьяного клоуна и персонажи Михаила Зощенко без стука входили в мою жизнь и своим патологическим взором вызывали в моей детской душе холодный ужас и страх.
Собрав остатки воли я опрокидывал в себя остатки спасительно замутняющих разум веществ и ретировался на просторы проспектов и площадей. Там я встречал эльфоликих персон, которые вскользь упоминали о Борисе Леонидовиче, как о своем усопшем дядюшке, но все они были проездом из Милана в Панаджи и за неимением времени разговор с ними не клеился. Я никуда не ехал, времени у меня было навалом, однако, в десятый раз уснув над «Доктором Ж» я обозвал сие произведение интеллигентским высером и более к нему не возвращался.
Время шло, я продолжал умеренно потреблять плоды постмодернизма жадно алча трезвых, чистых мыслей о былом своей отчизны. Как терпеливый археолог, я копался в вековой плесени легкомыслия, интелегентских соплей самобичевания, гнили самоуничижения, окнемелостях тупости и прочих последствий простых человеческих радостей наших предков, в поисках останков чудного животного: «Россия периода 20х-30х годов».
Терпение мое вознаграждено: за прочтением 300 страниц в моей голове рентген-снимок сего экземпляра в самом интересном и активном своем проявлении. Более того, автор оставил на пленке патефонной иголкой сарказма неплохой вобщем-то джаз.
Чем с Вами и делюсь:
Илья Эренбург. Необычайные похождения Хулио Хуренито
Собрав остатки воли я опрокидывал в себя остатки спасительно замутняющих разум веществ и ретировался на просторы проспектов и площадей. Там я встречал эльфоликих персон, которые вскользь упоминали о Борисе Леонидовиче, как о своем усопшем дядюшке, но все они были проездом из Милана в Панаджи и за неимением времени разговор с ними не клеился. Я никуда не ехал, времени у меня было навалом, однако, в десятый раз уснув над «Доктором Ж» я обозвал сие произведение интеллигентским высером и более к нему не возвращался.
Время шло, я продолжал умеренно потреблять плоды постмодернизма жадно алча трезвых, чистых мыслей о былом своей отчизны. Как терпеливый археолог, я копался в вековой плесени легкомыслия, интелегентских соплей самобичевания, гнили самоуничижения, окнемелостях тупости и прочих последствий простых человеческих радостей наших предков, в поисках останков чудного животного: «Россия периода 20х-30х годов».
Терпение мое вознаграждено: за прочтением 300 страниц в моей голове рентген-снимок сего экземпляра в самом интересном и активном своем проявлении. Более того, автор оставил на пленке патефонной иголкой сарказма неплохой вобщем-то джаз.
Чем с Вами и делюсь:
Илья Эренбург. Необычайные похождения Хулио Хуренито