Merriam-Webster dictionary defines marriage as...no, that's crap.
Не будем начинать с определений.
Оригинал предалагаемой вниманию уважаемого собрания книги, вышедший в 1889 году, назывался "Правила светской жизни и этикета. Хороший тон." Непонятно, чем старое название издателям не приглянулось, но перевели его с дореволюционного как "Правила вежливости и светского этикета" (Белый город, 2007). Оставим этот тяжкий груз на их совести.
"Манеры не пустяки; они плод благородной души и честного ума", - говорил Теннисон.
Эмерсон замечал: "Изящество в обращении лучше изящества форм; оно доставляет более наслаждения, чем картины и статуи; это самое изящное из всех изящных искусств."
Сидней Смит также говорил: "Манеры слишком часто остаются в пренебрежении; а между тем приобретение хороших манер очень важно, как для мужчин, так и для женщин... Жизнь слишком коротка, чтобы можно было надеяться успеть вполне отделаться от дурных манер; кроме того, в манерах рождаются добродетели."
"Сама добродетель, - говорил епископ Мидльтон, - оскорбляет, если она соединяется с отталкивающими манерами."
Обилие цитат во введении в "Правила" сначала несколько обескураживает, а немного погодя заставляет улыбаться каждому новому костылю, который составители этого кодекса подставляют под собственные пассажи вроде таких: "Хорошо воспитанные люди приветливы и иногда даже обеспечивают себе уважение других простым умением выслушивать то, что им говорят или рассказывают. Они терпеливы, снисходительны и одарены искусством воздерживаться от резких суждений. Резкие суждения о других почти неизменно вызывают резкие суждения о нас самих." Улыбаться не тому, что эти костыли так небходимы и так заметны, как раз наоборот. Очевидно, уважаемые Юрьев и Владимирский не понадеялись (или, что в конечном счёте то же самое, не сочли себя достойными надеяться) на свое риторическое дарование и в качестве теоретической основы заложили камни, обтесанные признанными авторитетами. Но качество этих авторитетов заставляет улыбнуться вторично: хотелось бы посмотреть на современника, трепещущего при упоминании имён гг. инженера Брунеля (не Брунса), доктора Джонсона, капитана Спека и прочих незаслуженно забытых деятелях науки и культуры.
Резюмируя: во введении обосновывается тезис "человек неучтивый - человек недобродетельный"; в превосходстве же добродетели над ее отсутствием и убеждать никого не нужно. Таким образом приходим к необходимости изучения этикета и применения полученных знаний на практике.
Что же делать с этим специфическим изданием.
Во-первых, повеселиться над правилами, которые ставят неподготовленного жителя XXI века в тупик, но в то же время совершенно конкретны и изложены безапелляционным тоном:
"Перчатки должны быть непременно лайковые или замшевые. Суконные, фильдекосовые, шерстяные или шелковые в высшей степени неприличны."
"Нет ничего неприличнее таких вопросов: "А?", "Что вы говорите?", "Я не расслышал вас", "Будьте так добры, повторите, что вы говорили?"." [Дочитав до этого места и приподняв бровь вы уже готовы спросить - а что же тогда прилично ваще? Все просто - сначала нужно извиниться за свое невнимание, а затем только обращаться с просьбой повторить.]
"...следует избегать и таких тривиальных выражений и фраз, как, например, "зажилить", "кочевряжиться", "юлить", "лебезить", "конрашка хватила", "чугунка", "Отчего казак гладок? Оттого, что поел, да на бок", "козырять", "отправиться на боковую", "адмиральский час", "кислятина", "увалень", "разиня", "сожительница" и так далее." [Гугл любезно осведомляет меня, непросвещенного: адмиральским часом обозначали время выпить и закусить; во времена Петра I заседания адмиралтейств-коллегий оканчивались в 11 часов утра, и наступало время обеда.]
Во-вторых, насладиться неподдельным стилем и продуманным - или удачным - оформлением. На каждом развороте одна-две репродукции, так или иначе соотносящихся с обрамляющим их текстом.
"Как счастлива, как достойна зависти жизнь мужа, супруга которого экономна и деятельна в самом обширном смысле этого слова! Даже при очень умеренном доходе дом его всегда представляет вид довольства. Куда только не кинет он взгляд свой, везде видит царствующий порядок, чистоту, деятельность, сбережение. Муж все может доверить своей рассудительной и верной подруге жизни. Он может положиться на нее в управлении всем домом и с полной уверенностью отдать все свое внимание внешним делам, обязанностм службы или своего промысла. Успех венчает все его проекты в промышленности, предприятия его удачны именно потому, что он может предаться им всецело. Когда вечером, утомленный дневным трудом, возвращается он домой, все его заботы могут быть отложенными в сторону. Он вполне свободен от домашних хлопот. За все свои труды он с избытком вознагражден царящим в его доме порядком, деятельностью и весельем. Сердце его преисполнено благодарностью к подруге жизни, и каждое выражение его довольства для всех членов семьи, до последнего слуги, служит предметом душевной радости. Счастливый муж! Достойная глубокого уважения жена!.. Завидная семья!.."
В-третьих, цитировать избранные места. У меня эта книга уже стала настольной; многие изложенные правила созвучны моим убеждениям, также некоторая значительная их часть стала созвучна, так как сам я изложить их так ясно не пытался. Наверное, приклею этот пост вверху. Для полудохлого журнала любое приклеенное смотрится надгробием, но и они изнашиваются :)
Избранные цитаты
Когда кто-нибудь чихает, теперь уже не принято говорить: "Будьте здоровы!". Приличие требует лишь слегка склониться перед чихающим человеком.
Когда является крайняя необходимость плюнуть, то следует плюнуть в свой носовой платок, по крайней мере, когда вы находитесь на улице. [Интригующее. Приходят на ум только "тьфу!" разного рода из классиков. Что же за крайняя необхдимость, понятия не приложу.]
Свет иногда очень благосклонно принимает случайно брошенный каламбур, но для того, чтобы каламбур был остроумен, нужно, чтобы про него нельзя было сказать: "Боже, как это глупо!"
Описание есть изображение в форме рассказа какого-нибудь предмета в его постоянных свойствах или в тех чертах, которые ему присущи в определенный момент. Так, например, описывают или рассказывают, как расположена какая-нибудь местность, как произошло такое-то происшествие, такое-то сражение, как совершилась такая-то церемония; описывают страну, город; описывают нравы какого-нибудь народа, характер какой-нибудь личности.
Повествование есть рассказ о предмете в его жизни, рассказ о каком-либо свершившемся факте или о целом ряде явлений или событий, совершившихся в жизни отдельного человека или целого общества людей, наконец, каких-либо иных существ или предметов.
[Начав читать эти определения в надежде на разъяснение терминологической разницы между повествованием и описанием, закончил за упокой, как говорится. Запутали только больше :]
Оригинал предалагаемой вниманию уважаемого собрания книги, вышедший в 1889 году, назывался "Правила светской жизни и этикета. Хороший тон." Непонятно, чем старое название издателям не приглянулось, но перевели его с дореволюционного как "Правила вежливости и светского этикета" (Белый город, 2007). Оставим этот тяжкий груз на их совести.
"Манеры не пустяки; они плод благородной души и честного ума", - говорил Теннисон.
Эмерсон замечал: "Изящество в обращении лучше изящества форм; оно доставляет более наслаждения, чем картины и статуи; это самое изящное из всех изящных искусств."
Сидней Смит также говорил: "Манеры слишком часто остаются в пренебрежении; а между тем приобретение хороших манер очень важно, как для мужчин, так и для женщин... Жизнь слишком коротка, чтобы можно было надеяться успеть вполне отделаться от дурных манер; кроме того, в манерах рождаются добродетели."
"Сама добродетель, - говорил епископ Мидльтон, - оскорбляет, если она соединяется с отталкивающими манерами."
Обилие цитат во введении в "Правила" сначала несколько обескураживает, а немного погодя заставляет улыбаться каждому новому костылю, который составители этого кодекса подставляют под собственные пассажи вроде таких: "Хорошо воспитанные люди приветливы и иногда даже обеспечивают себе уважение других простым умением выслушивать то, что им говорят или рассказывают. Они терпеливы, снисходительны и одарены искусством воздерживаться от резких суждений. Резкие суждения о других почти неизменно вызывают резкие суждения о нас самих." Улыбаться не тому, что эти костыли так небходимы и так заметны, как раз наоборот. Очевидно, уважаемые Юрьев и Владимирский не понадеялись (или, что в конечном счёте то же самое, не сочли себя достойными надеяться) на свое риторическое дарование и в качестве теоретической основы заложили камни, обтесанные признанными авторитетами. Но качество этих авторитетов заставляет улыбнуться вторично: хотелось бы посмотреть на современника, трепещущего при упоминании имён гг. инженера Брунеля (не Брунса), доктора Джонсона, капитана Спека и прочих незаслуженно забытых деятелях науки и культуры.
Резюмируя: во введении обосновывается тезис "человек неучтивый - человек недобродетельный"; в превосходстве же добродетели над ее отсутствием и убеждать никого не нужно. Таким образом приходим к необходимости изучения этикета и применения полученных знаний на практике.
Что же делать с этим специфическим изданием.
Во-первых, повеселиться над правилами, которые ставят неподготовленного жителя XXI века в тупик, но в то же время совершенно конкретны и изложены безапелляционным тоном:
"Перчатки должны быть непременно лайковые или замшевые. Суконные, фильдекосовые, шерстяные или шелковые в высшей степени неприличны."
"Нет ничего неприличнее таких вопросов: "А?", "Что вы говорите?", "Я не расслышал вас", "Будьте так добры, повторите, что вы говорили?"." [Дочитав до этого места и приподняв бровь вы уже готовы спросить - а что же тогда прилично ваще? Все просто - сначала нужно извиниться за свое невнимание, а затем только обращаться с просьбой повторить.]
"...следует избегать и таких тривиальных выражений и фраз, как, например, "зажилить", "кочевряжиться", "юлить", "лебезить", "конрашка хватила", "чугунка", "Отчего казак гладок? Оттого, что поел, да на бок", "козырять", "отправиться на боковую", "адмиральский час", "кислятина", "увалень", "разиня", "сожительница" и так далее." [Гугл любезно осведомляет меня, непросвещенного: адмиральским часом обозначали время выпить и закусить; во времена Петра I заседания адмиралтейств-коллегий оканчивались в 11 часов утра, и наступало время обеда.]
Во-вторых, насладиться неподдельным стилем и продуманным - или удачным - оформлением. На каждом развороте одна-две репродукции, так или иначе соотносящихся с обрамляющим их текстом.
"Как счастлива, как достойна зависти жизнь мужа, супруга которого экономна и деятельна в самом обширном смысле этого слова! Даже при очень умеренном доходе дом его всегда представляет вид довольства. Куда только не кинет он взгляд свой, везде видит царствующий порядок, чистоту, деятельность, сбережение. Муж все может доверить своей рассудительной и верной подруге жизни. Он может положиться на нее в управлении всем домом и с полной уверенностью отдать все свое внимание внешним делам, обязанностм службы или своего промысла. Успех венчает все его проекты в промышленности, предприятия его удачны именно потому, что он может предаться им всецело. Когда вечером, утомленный дневным трудом, возвращается он домой, все его заботы могут быть отложенными в сторону. Он вполне свободен от домашних хлопот. За все свои труды он с избытком вознагражден царящим в его доме порядком, деятельностью и весельем. Сердце его преисполнено благодарностью к подруге жизни, и каждое выражение его довольства для всех членов семьи, до последнего слуги, служит предметом душевной радости. Счастливый муж! Достойная глубокого уважения жена!.. Завидная семья!.."
В-третьих, цитировать избранные места. У меня эта книга уже стала настольной; многие изложенные правила созвучны моим убеждениям, также некоторая значительная их часть стала созвучна, так как сам я изложить их так ясно не пытался. Наверное, приклею этот пост вверху. Для полудохлого журнала любое приклеенное смотрится надгробием, но и они изнашиваются :)
Избранные цитаты
Когда кто-нибудь чихает, теперь уже не принято говорить: "Будьте здоровы!". Приличие требует лишь слегка склониться перед чихающим человеком.
Когда является крайняя необходимость плюнуть, то следует плюнуть в свой носовой платок, по крайней мере, когда вы находитесь на улице. [Интригующее. Приходят на ум только "тьфу!" разного рода из классиков. Что же за крайняя необхдимость, понятия не приложу.]
Свет иногда очень благосклонно принимает случайно брошенный каламбур, но для того, чтобы каламбур был остроумен, нужно, чтобы про него нельзя было сказать: "Боже, как это глупо!"
Описание есть изображение в форме рассказа какого-нибудь предмета в его постоянных свойствах или в тех чертах, которые ему присущи в определенный момент. Так, например, описывают или рассказывают, как расположена какая-нибудь местность, как произошло такое-то происшествие, такое-то сражение, как совершилась такая-то церемония; описывают страну, город; описывают нравы какого-нибудь народа, характер какой-нибудь личности.
Повествование есть рассказ о предмете в его жизни, рассказ о каком-либо свершившемся факте или о целом ряде явлений или событий, совершившихся в жизни отдельного человека или целого общества людей, наконец, каких-либо иных существ или предметов.
[Начав читать эти определения в надежде на разъяснение терминологической разницы между повествованием и описанием, закончил за упокой, как говорится. Запутали только больше :]