Вторая часть саги про Тюдоров. Все вместе в ЖЖ не влезло
Генри Брендону
Он не наследует корону,
Зато он рыцарь во плоти.
Одна ступенька перед троном,
Милорд из ордена «почти».
Генри Брендону
Ночь давит на плечи, словно мешок камней. Как душно здесь, в покоях, влага бежит по щекам, это пот, ну конечно пот, соленые, ядовитые капли. Принцессы не плачут - этот урок я усвоила давно. Выйти бы на улицу, рвануть ворот, прижать к пылающему лицу розу, вцепиться зубами в томные лепестки…Нельзя, там может быть он, а я …я не могу. Я не готова… Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra…Отче, отче, послушай. Дай мне свободу, хотя бы на час, дай, умоляю…Дай мне хотя бы один поцелуй, Господи!!! Я всю свою жизнь положу платой за этот грех…
- Мэри? Ты чего здесь? Все наши на улице, веселятся, ждут крови…
- Ген…ри? Братец, вот уж кого не ожидала.
- Ну да, а я весь такой неожиданный, как обычно. Поздравь меня, Мэри - женюсь! На Марджери Сеймур! И, кстати. Хочу спросить - что подарить будущей невесте, а?
(Сеймур? Проклятье какое-то, а не имя… Хотя, если он женится, значит, вхож в дом. И значит, я могу задать вопрос, не встречаясь с …с ним…лицом к лицу. Неужели Бог меня услышал?)
- Генри, ну что ты, как ребенок. Дари бриллианты. Одолжить тебе денег?
- Ну, уж как-нибудь наскребу, сестренка. Или вытяну золотишка из дядюшкиных карманов, он не откажет. Значит, думаешь, бриллиант? Чтобы посильнее блестел?
- Как солнце, кузен! Ну, и конечно, ты можешь посвятить ей подвиг. Ты ведь у нас рыцарь, папа гордится…
- Да, люблю радовать дядю. Чем чаще радую, тем, глядишь, подольше проживу.
- Несешь опасную чепуху, балбес. Расслабился? Ну, будем считать, это от счастья! Ты ее…любишь?
- Больше жизни, душа моя, как и положено!
(Врешь. Я натаскана на этот запах. Мой бедный двоюродный брат, почему от тебя так несет ложью? Чем сломали тебя, а? Жаль, но сейчас мне плевать.)
- И значит, ты часто бываешь в доме невесты?
- Ну разумеется. Лишь всходит солнце - я уже у ног. Кстати, у нее великолепные ноги.
- Рада за тебя вдвойне. А ее братьев ты знаешь?
- Ну конечно, отличные парни. А что, тебя интересует кто-то конкретный?
(Как хорошо, что он простой и честный. Точнее, нет. Простой и равнодушный. Если и подставит, то по глупости)
- Брат, выполни мою просьбу, ладно? Только тихо. Тихо и тайно.
- Я весь твой, милая Мэри. А что, ты завела интрижку, наконец?
- Заткнись и больше никогда этого не повторяй. Вот кольцо, мое кольцо, ты его знаешь.
(передать бы папин перстень, так ведь нельзя)
- Отдай его…Генри Сеймуру. И скажи: «Миледи Мария задает вам вопрос. Если женщина важнее королевы, наденьте подарок». Ты понял?
-Мэри, зачем тебе этот калека? Оооо, тюдоровский взгляд. Молчу, молчу, ухожу, передам, не убивай меня только!
Ушел. Что делать? Как…пережить?
- Позовите старую Кэт! Быстрее, дуры!
- Что с тобой, моя детка?
-Молчи…нет, спой мне, Кити. Спой…мамину колыбельную…Ты пой, а я пока полежу, ладно? Нет, корсет не распускай, я скоро выйду.
Дождь в Испании идет,
Скоро все водой зальет,
Только ты ему позволь.
Радость есть, но есть и боль.
Ну а дождик знай идет
Скоро все водой зальет.
Время - это полотно,
Ну а жизнь - на нем пятно.
( Из саги Стивена Кинга «Темная Башня» )
Ну вот, два часа назад я умирала от жары, а теперь меня трясет от холода. Где же он, черт побери? С ней? С Анной Говард? Он показывает ей мое кольцо и они вместе смеются над…
- Миледи Мэр..Мария?
Кукла, повернись, давай, крути юбками, говори. Мертвые губы, живые слова…
- О, господин Сеймур, мы снова встретились, и снова ночью. По законам сюжета, вы сейчас должны украсть меня и увести к эльфам. Я уверена, что вы из их породы!
- Вы правы. Мне действительно хочется вас украсть. Уделите мне полчаса?
- Разве есть женщина, способная вам отказать? Я всегда мечтала побывать у королевы Мэб!
(не смотри на его руки, не смотри на его руки, не смотри...Поживи еще немного)
- Миледи…я услышал заданный вами вопрос. И я на него ответил.
(Время вышло. Смотрю. Его руки…пусты. Пусты. Часы пробили, пробили мне сердце насквозь. Глупое сердце, не бейся, да, нас разбили с тобой.)
- Миледи, я не знаю, что вам сказать. Все мое желание - это служить вам. И, поверьте, я буду вам предан.
(Предан? Что он говорит? Это меня предали! Меня, Марию Тюдор!)
- Я боюсь, что не понимаю ваших желаний…Но, поверьте…
- Не понимаешь? Ты не понимаешь? Да если я только захочу, мой отец приволочет тебя ко мне на аркане и бросит к ногам, как убитого оленя! Ты посмел…отказаться от меня? Молись, чтобы я оставила тебя живым!
- Мария!
- Не смейте никогда называть меня так, без титула! Не смейте никогда ко мне подходить! И я…я тоже…я больше никогда к вам не подойду!
Мама, мне больно, я не могу, мама! Папа, убей его, убей, уничтожь, поцелуй меня, подкинь в небо. Мир отравлен, воздух отравлен, папа, если ты меня любишь, убей меня.
Опытные палачи говорят - когда человеку отрубают голову, он видит и чувствует все, что с ним происходит, еще несколько минут. Тело корчится, выплескивая темные сгустки крови, а голова, которую мастер топора поднимает за волосы, чтобы показать толпе, смотрит на всех мутными глазами. Смотрит, осознает, пытается втянуть воздух мертвыми губами…и молчит. Да, не скрою, интересовалась, после казни Анны Болейн даже тайный диспут устраивала, призывала к себе виртуозов огня и пытки. Мне очень хотелось знать - она видела, как люди радуются, она слышала, как они кричат: «Сука сдохла!»? До сих пор жаль, меня там не было. Вы подняли меня так высоко, милорд Сеймур, вывесили на древко, как главный трофей…И я улыбаюсь, проглатывая кровь и густую горечь желчи. О, вы еще не знаете, как я умею улыбаться! Болейн знала. Недаром она говорила: «Мария - моя смерть, а я - ее». У меня хорошо получается быть смертью. Я поцелую вас - когда достану голову из корзины. И уверяю - это будет лучший поцелуй в вашей жизни!
- Ваше высочество?
-Даа! - как мне идет этот мягкий, мурлыкающий голос. Когда на горле ошейник ненависти, легко чувствовать себя львицей.
- Вы слышали, маленький наследник, говорят, болен! Он страдает припадками, он злобен, он почти невменяем! И дело - в отвратительном воспитании! Милорд Томас Сеймур им совсем не занимается…
-О, леди Джейн, благодарю! Я непременно все выясню.
Сеймур, говоришь? Как вовремя ты сегодня, золотая лисица…Если хоть один волос упал с головы моего брата по вине этой проклятой семьи…О, Мэри, тише, тише, месть - это холодное блюдо, а ты сегодня что-то слишком уж горяча…Сеймууурррр. Посмотри сегодня на небо, милый - там поднимается кровавая луна. Кровавая лунная Мэри.
- Мэри, Мария, принцесса, умоляю, помогите мне! Мой Гарри, он…он собирается отослать меня в монастырь! А я…что мне делать, я так люблю его! И маленький Генри останется совсем один, вы ведь держали его на руках, Мэри, спасите нас!
- Я…попробую.
Но даже листья под ногами шуршат мертво и обреченно. Король решил. И это значит, прощай, роза без шипов. Но без боя я тебя не отдам, отец мне этой бесхребетной вялости не простит.
- Ваше величество, доброе утро!
-О, девочка! Ты что, уже слышала? И прибежала первой? Ну же, благодари меня быстрее! Давай, давай, поцелуй руку и ступай, у меня много дел…
-Папа, я всегда переполнена любовью и благодарностью к тебе. Но скажи мне, за что я говорю «спасибо» на этот раз? Ты отсылаешь Екатерину, и это…
-А, глупости. С Кэт я разберусь сам. Я включил тебя в официальный список наследников короны, Мария Тюдор! Ты - третья в очереди, после Эдуарда и Генри! Ну, давай, кланяйся!
Кланяюсь, припадаю, даже, кажется, плачу и что-то лепечу. Корона, мой самый страшный кошмар. Голова наследника плохо держится на плечах. О господи, как хорошо было в тени, за твоей спиной, папа! Зачем ты выпихнул меня вперед?
- Но, отец, а Кэтрин…
-Прости, девочка, для нее я сделать ничего не могу. Она замазана в сплетне, и я спас Генри, признал его законным сыном. Лорды покрутили носами, но согласились. Но она…потеряна. Ты ведь знаешь, жена Цезаря должна быть вне подозрений, а королева должна быть чиста. Мне очень жаль, Мэри, видит бог, я люблю свою Кэт. Поэтому монастырь, не плаха. Видимо, такова участь Тюдоров - мы всегда убиваем тех, кого любим…
-Отец…я поняла. Я замолкаю. Но позволь мне навестить Эдуарда. Я давно не видела брата, я скучаю по нему. К тому же, при дворе распускают сплетни, мол, Сеймуры плохо присматривают за нашим мальчиком…
- И что, ты еще здесь? Езжай, Мэри, прихвати с собой этого старого пердуна Томаса, и, если у тебя будет хоть тень сомнений…Ты знаешь, что делать. Боишься крови?
-Нет.
- Вот и хорошо! Ступай, детка. Я еще научу тебя быть королевой.
Ты уже научил меня, папа. Как жаль, что быть женщиной мне, по всей видимости, так и не суждено. Иду, а в сердце, словно кости в кожаном стакане, глухо стучат слова - Тюдоры всегда убивают своих любимых.
Он слишком скромен для поэта,
Он слишком тверд для простака.
Огонь не бьется под колетом,
Но все же теплится. Пока.
Томасу Сеймуру
- Мэри, сестренка. Как я ужасно рад! Ты приехала, и мне теперь не придется отвечать спряжения по латыни!
- Как ты вырос, мой маленький принц. Жаль тебя огорчать, но с латынью ты расстанешься очень нескоро. Хотя, в честь моего визита, так и быть, отложим спряжения на завтра. Ты здоров?
Сама вижу, здоров. Вытянулся, как жеребенок, на макушке рыжие вихры, коленки расцарапаны. Такой же конопатый, как Бесс в его возрасте. Огонек мой…
- Мэри, а папа что-нибудь мне прислал?
-Ждешь подарков, маленький хитрец? Конечно, прислал. Я привезла тебе белого пони, новый рыцарский роман и пакет засахаренных яблок. А еще…
-А кинжал? Настоящий кинжал? Папа обещал мне!
-Если я все правильно помню, он сказал, что подарит тебе кинжал, когда ты как следует научишься драться на тупом оружии. Научился?
- Ну как им можно научиться драться, оно же ту-по-е!
-Такое же, как я сейчас? Ты это имеешь в виду?
- Мэри, ну что ты можешь понимать, ты же женщина!
- Ах, конечно, как я забыла? Голова ведь пустая, верно? И куда я засунула новое седло для твоего пони, ммм….Не помню. Женщина, что поделаешь!
- Ну Мэри, ты самая умная, самая лучшая, ты не женщина, ты принцесса! Ну, вспомнила, где седло?
- Конечно. Но, прежде чем мы пойдем кататься, я хочу, чтобы ты написал папе письмо. Не кривись, конечно, это ужасная скука. Но папу ты любишь, верно?
- Больше всех на свете!
-Вот и напиши. Ему будет приятно, а тебе - десять минут работы.
- Ну ладно. Только прикажи подать чернила и бумагу.
-Прикажи сам. Ты - будущий король, ты должен уметь приказывать!
- А что мне написать?
- Напиши просто - «Папа, люблю тебя. Эдуард».
- Не буду писать «Эдуард». Длинное имя!
- Тогда просто поставь королевскую «Э», мой принц.
«Мэри, Мэри, не горбись. Девочки сидят с прямой спинкой. Бери перо и пиши: «Люблю папу. Мария».
-Мама, но это так скучно! Пойдем лучше танцевать!
-Конечно, пойдем. Но сначала напиши. Папа во Франции, совсем один, без нас. Он получит письмо и обрадуется. И вспомнит, какая хорошая, какая любимая у него дочь.
-Правда, вспомнит?
- Конечно! Он никогда не забудет об этом, Мэри…»
- Ну, написал? Давай его сюда, видишь, как я хорошо прячу твое письмо? А сейчас побежали за седлом и вперед, проверим твоего нового пони!
-Наперегонки?
-Ну что ты. Ты король, ты впереди. А я всегда буду у тебя за спиной, братик.
Всегда, клянусь тебе.
Каким мрачным, пустым и холодным выглядит двор. Зима, умерло все, и снег лежит, как чистая, пустая страница, на которой никто и никогда не напишет «Я люблю вас, Мария. ГС». Я не видела его уже полгода. Шесть длинных, долгих, бесконечно унылых месяцев. Я начала новую вышивку, и бросила. Пылятся бумаги, и язык Эразма, совсем недавно такой богатый, кажется мне скучным и сухим. Ты высохла тоже, Мария. Как роза, навсегда забытая в молитвеннике…
Отец очень плох, сгорбился и пугает по ночам стражников в коридорах. Его длинная тень дергается на стенах, словно мученик в испанском сапоге. Глухо стучит палка, и запах разложения становится все сильнее. Мы оба умираем с тобой, папа. Умираем, потому что любовь - это проклятие…
Ты даже перестал таскать в свою постель служанок, не то что придворных дам. И это, пожалуй, пугает меня больше всего. Ах, Кэтрин Говард, ты оскопила этого быка, забрала с собой его сердце и мужскую мощь. А, между тем, я не раз пыталась намекнуть нашим леди, как холодно тебе спать в одиночестве. И они бы рады, только твой взгляд так тяжел, что прибивает к земле даже самые живучие ростки похоти.
И Анна Говард, неотразимая Анна, тоже поникла. Я не знаю, что между ними произошло, но…Речь о том, чтобы возобновить помолвку, так и не зашла. Дама явно не сверкает от счастья. И это пожалуй, единственное, что согревает меня сейчас…Мне жаль вас, Анна. Мне жаль нас всех.
- Ваше высочество, принцесса Мария….
- Я слушаю вас, Элизабет! Как давно вас не было тут! Куда-то уезжали, миледи Сеймур?
(Имя больше не встает комом в горле, просто сухо шуршит на языке. Еще одна из семейства Сеймур. Его сестра. Будь проклят этот плодовитый род)
- Да. Я навещала брата.
-Да? Какого же?
- Миледи, я думаю, вы знаете, о ком я говорю. Томас и Эдуард при дворе, а Генри…
- Что с ним?!
(спокойно, спокой..)
- Что с ним, говорите же!
- Он здоров, принцесса. Но…очень грустен. Целыми днями сидит в замке, смотрит на морской залив и молчит. Он не отходит от окна даже по ночам…
(«Теперь, глядя на луну, я буду видеть ваше лицо.» - кажется, так он сказал? Да, так. Ты ведь шепчешь эти слова в подушку до рассвета, не лукавь, Мария)
- Милая Элизабет, боюсь, от меланхолии я вылечить не смогу. Но, может быть, прислать ему своего личного доктора, устроить кровопускание? У меня есть один, неплохой, из итальянцев…
- Если миледи будет угодно. Но…позвольте мне просьбу, принцесса!
- Вы ведь знаете, я испытываю к вашей семье благодарность, Элизабет. За маленького Эдуарда, за бесконечную заботу о благе королевства…Сделаю все, что смогу!
(За мягкий голос и твердые губы, за…Заткнись, дура!)
- Поговорите с ним, Ваше высочество! Умоляю вас! Его терзает ваше немилость!
-Немилость?! Да что вы знаете о…Я…я никогда не испытывала к нему…
(Я сохранила ему голову, глупая, слышишь?! Видит Бог, с огромным трудом! Мне столько раз хотелось попросить ее у отца, что…)
-Миледи Мария, простите!
(Давай, сгибайся, ниже, еще ниже….Глаза застилает кровавая пелена. Ты ведь убито, сердце. Зачем же ты так стучишь? )
- В конце концов, о чем нам говорить? О поэзии, о луне, о морских приливах? О ценах на соль?!
- Он сказал мне полгода назад, что больше всего на свете жалеет о том, что однажды не успел снять перчатку.
- Какую…перчатку…
(Как хорошо, что я сижу…Пер…чатку? На левой руке была…черная перчатка…)
- С тех пор, как ему искалечили руку, Генри носит перчатку. Ему не нравится…показывать миру увечье. Он был таким блестящим рыцарем, наш Генри. И этот несчастный случай…Он стыдится…
- А кольца? Скажите, он надевает…
- Обычно нет, принцесса - говорит, ему неудобно. Но Марджери как-то рассказала мне, что одно кольцо он однажды пытался натянуть. Она помогла, ругалась ужасно - что такое, тоже модник, на раненую руку побрякушку цеплять…
(Кажется, сейчас я умру)
-Вы поговорите с ним, миледи? Прошу вас!
-По..говорю…
(Да. Он мог. Надел кольцо на увечную руку, чтобы показать мне - вот, смотри, ты хочешь калеку! Проклятая, смертоносная честность…Спрятал его под перчаткой, чтобы не судачили при дворе…принцессу убьют сплетни…этот перстень всем примелькался…Он выбрал меня, он берег меня…а я так обидела…я…проклятая гнилая кровь…он никогда меня не простит. И я тоже никогда не прощу себе…Господи, да я же чуть было его не убила!!)
- Принцессе Марии плохо! Эй, врача, быстрее врача!
Ну вот, стоит пару дней проваляться в постели, двор встречает тебя, как раненого героя.
-Миледи Мария! Вы так бледны! Хорошо ли вы себя чувствуете?
(Отвечаю всем «спасибо» и «безусловно», хотя так и хочется прошипеть «не надейтесь!». О да. Вечная судьба наследницы - быть в эпицентре всеобщей любви. Дай придворным волю - кольцо затянут, туже некуда. И, по возможности, вокруг шеи. Ох, не надо о кольцах…)
- Миледи Мария…Позвольте вас проводить?
(Кто это у нас? Никак Френсис Дэрем? Какой самец! Похож на отца в юности, разве что гульфик поскромнее. Ну, и мода уже не та, и опасно в наше время …излишне выставляться)
-Вы полагаете, милорд, без вашей помощи я потеряюсь?
- Ну что вы, принцесса, вы никогда не теряетесь. Должно быть, такие прекрасные глаза ..ээ…
- Что, освещают мне дорогу? Горят, как у волка в лютую ночь? Вы мастер тонких комплиментов, милорд Дэрем!
- Простите меня, принцесса. Просто…когда я вижу вас, то теряю разум.
- Найдите его быстрее, умоляю, что может быть утомительнее, чем пустоголовый кавалер?
- Должно быть, только кавалер, который появляется не вовремя?
(Не может быть. Поднимаю голову. Да. Моя опасная, моя непреклонная, моя сероглазая смерть. )
- Дерем, ты позволишь мне прервать ваш разговор? Конечно, если миледи будет угодно…
- Миледи…да…
(Миледи позорно пищит, как девчонка. Так страшно мне, кажется, не было еще никогда. Даже подписывая то отречение, я не уронила перо. Оно и не задрожало. А услышав от одного из придворных «Будь вы моей дочерью, я бы вас избил…» - я засмеялась. Но сейчас...А между тем, куда он утащил меня? Ну конечно, тот грот, свидетель моих слез по сыну... Все-таки, это не Сеймур. Это или бес, или эльф.)
- Принцесса, я пришел, чтобы вернуть дар. Простите меня, я действительно выбрал женщину, нежную, прекрасную Мэри. И мне казалось, я…видел ее совсем близко…А королеве Марии я смогу только верно служить. И значит, продолжая носить кольцо, я солгу.
(Проклятая перчатка наконец-то летит на землю. Передо мной - белая лунная кожа, прожилки вен, шрамы…мое кольцо, и под ним - красный болезненный след от ободка. Такой остается, если слишком тугой перстень долго не снимать. Например, полгода.)
- Генри, подождите! Милый, пожалуйста…
(Я назвала его «милый»? Да, сто раз да! И будь ты проклята, принцесса, иди прочь! Я не хочу быть Тюдор! Я…я хочу быть…)
(Я падаю на колени, прижимаю к губам твою руку, господи, ну кто посмел сказать тебе, что ты калека, кто посмел сказать, что ты неполноценный мужчина, хочешь, я убью их всех, только смотри на меня, только…)
- Умоляю тебя, прости! Прости меня, хотя эта обида смертельна, прости, я не знала…Генри, я не заметила…Господи, да я же не умею даже просить прощения! Я ничего не знаю про любовь, просто, когда я увидела твою пустую ладонь, я…я с ума сошла, Генри!
- А на перчатку не смотрела, потому что противно?
- Я смотрела на твою перчатку! Но мы ведь говорили в темноте, а я…у меня ужасное зрение, я ведь старуха…Я не могла взять тебя за руку, мне нельзя…прикасаться. Только в танце…или на прогулке, к локтю…
Он тихо смеется, и от этого странного, такого…ночного звука меня пробирает дрожь.
- Почему ты прячешь лицо, Мэри?
- Потому что я боюсь тебя. Потому что я…не знаю, что будет дальше. А еще у меня опять ужасно, просто ужасно распух нос! И это просто проклятие какое-то! Почему, когда я встречаю тебя, я или плачу, или валяюсь в листьях?
- Потому что все женщины от любви делают глупости, слышала? Посмотри на меня! Твои губы пахнут малиной…Любишь малину, Мэри?
(Так. Надо закрыть глаза, и что-нибудь говорить. Неважно что, иначе… Иначе…)
- Люблю. Однажды даже стянула из кухни малиновый пудинг, большой такой, в цукатах. Ну, что-то съела, а остатки выбросила в окно, чтобы никто не заметил. И конечно, прямо на голову какому-то конюху. Он перепугался весь, трясется, кричит «Убили, меня убили!» - с него стекает малина, и…
- Мэри. Посмотри на меня.
Смотрю. Смотрю. Смотр…
А потом Генри Сеймур становится для меня целым миром.
Господи, а ведь я даже глаза не закрыла, как меня учили фрейлины…
Политик, интриган, повеса,
Хорош, откуда не взгляни!
Такого хочется повесить,
Но трон повиснет вместе с ним.
Уильяму Парру
Пожалуй, это первый за долгие годы рождественский бал, на который мне действительно хочется идти. Я не слишком люблю праздники, так уж сложилось. Но сегодня лорд-распорядитель постарался - при дворе выступают сразу две труппы актеров, да и отец обещал посетить нас, хотя в последнее время все реже выходит из своих покоев. А еще я хочу сделать одно негласное, но очень громкое заявление.
- Принцесса, ваше место, как всегда, у королевского стола!
- Я знаю, милорд Парр. Я рада, что на этот раз вы позволили мне зайти в зал впереди фрейлин!
(Морщится, но еле заметно. И это удивительно - в последнее время с нашим государственным склочником и любителем Плутарха происходят какие-то чудеса. Он даже помолодел и почти перестал хромать. Или это мне мир теперь видится в теплых тонах? Горячих красках спелой малины…Так. Не время.)
- Миледи, все готово. Распорядитесь начинать?
- Нет. Сначала я хочу пригласить за свой стол …милорда Генри Сеймура!
(Ооооо, какой скандал! Да! Смотрите! Шипите, переглядывайтесь…и главное, кланяйтесь ему, кланяйтесь ниже! Приглашение за мой стол - это очень многое значит! Но, чтобы этот придворный нарыв не распух до смертельных размеров, я немного подстрахуюсь)
- А также миледи Элизабет Сеймур и милорда Томаса Говарда! И распорядитесь убрать остальные стулья, господин Парр! А теперь начинайте!
( И ведь никто не вякнет теперь - я при своей фрейлине, при старом Говарде, забочусь только о благе семьи. Не придерутся, да. Но все поймут!)
Что несут эти актеры? Ты стар, ты жирен, ты на пороге смерти, но ищешь новой любви??? Как хорошо, что отца нет в зале!
- Милорд Парр!! Кто распорядился поставить эту пьесу?! Я прерываю предст…
- Мария…Мэри…умоляю тебя, досмотри. Может быть, они не пытались никого оскорбить…Может быть, там есть мораль, которая все объяснит. Мэри, ты ведь добра, моя…
(Господи, как хорошо, что он говорит это так тихо. Конечно, он не понимает…но пусть говорит…я сделаю для него все, что…Только подам нашему умному распорядителю один знак)
- Милорд Парр. Пусть они играют дальше! Вы…поняли? До конца!
- Миледи, ведь сегодня Рождество! Давайте расскажем друг другу что-нибудь праздничное! - это вступает Элизабет Сеймур, и я смеюсь, потому что мне везет с приближенными дамами.
- Миледи Мария? Я уверен, вы расскажете лучшую историю! - вступает старый Говард. Почему он так мрачен?
- Хорошо. Я помню, что в детстве у меня было четыре бигля. Их звали Счастливчик, Билли, Леди и Король Франциск. Помнится, папе ужасно нравилось, что я так решила назвать свою собаку - в честь французского короля. И я не понимала - почему их не поздравляют. Ведь это мои собаки! Мои, понимаете? Значит, давайте, дарите! А потом проснулась и обнаружила, что над камином висят восемнадцать полосатых носков - два моих и шестнадцать - для биглей. Конечно, подарки в них были для лукавой девочки, а не для толстых увальней с глазами, как у нашего королевского казначея…Простите меня, милорды и леди, я отойду. Нет, сопровождать меня не надо.
- Милорд Парр. Актеры арестованы?
- Да, принцесса. Пока молчат. Но ничего, мы разберемся.
- Я верю вам, лорд. И сделайте так, чтобы отец увидел текст пьесы только в самом крайнем случае…Запускайте сейчас факельщиков, двор увидит огонь и обо всем забудет…Тихо! Что там, герольды? Слава богу, его Величество выходит к нам!
Тишина. Мертвая тишина. Мерный стук палки.
- Ваше велич…
-Папа!!!
- Мэри…мой сын…твой брат Генри…наш маленький Генри…умер…Но я приказываю вам всем, чертовы твари, празднуйте! Сейчас рождество, танцуйте!!! Мой сын умер, я желаю, чтобы в замке всю ночь не гасли огни!!!
Вслед мне летит спотыкающаяся мелодия бранля, а я бегу, вниз, по лестницам, на снег, не чувствуя ни холода, ни боли. Во двор, в черную глубину метели, сбивая ноги о мерзлый наст. За мной остается красный пунктирный след - прерывистая линия нашей навеки проклятой крови.
Ах леди, полночь к вам причалит,
Но ночь за ночью вы одна…
Вы - не лекарство от печали.
Но кто пробудит вас от сна?
Екатерине Парр
- Милая Екатерина, благодарю вас за помощь.
- Ничего, принцесса, я хорошо обучена врачевать. Ваши чудесные маленькие ножки…
-Прошу вас, Кэтрин…
- Я поняла. В вашем возрасте вредно вот так…выбегать на холод. Но, слава Господу, все обошлось. Ноги тоже заживут быстро - там только пара серьезных порезов, ничего опасного. Но я рекомендовала бы вам разогревающее питье с малиной…
- О, миледи, кстати, о…Скажите. В моем возрасте…еще есть шанс понести дитя? Мне ведь почти тридцать.
- При вашей наследственности и телосложении…Думаю, будет не слишком просто. Но шансы есть всегда, моя принцесса. Впрочем, в этих делах я не слишком опытна.
- Но вы ведь дважды были замужем?
- Моим мужьям, миледи, нужна была грелка, а не жена. Они ценили меня…за спокойствие и мудрость.
(Хм. Пожалуй, это как раз то, что нужно отцу!)
- И я понимаю их.
- А я вас, моя леди. И кстати, я рекомендовала бы вам встать. Там, в коридоре, возможно, вас ожидает…куда более действенное лекарство.
- Кэт, пожалуйста…у моей матери было десять детей. Выжила только я. Может быть…мне …что она делала не так, Екатерина? Что вообще нужно делать?!
- Довериться Господу, моя госпожа. Моя кормилица сказала мне: «Просто закрой глаза и думай об Англии». Я…могу только повторить ее совет. А еще…если вам повезет…может быть, лорд сделает все сам. Мои…не смогли. Но это грустная история, принцесса. Я верю, что ваша будет куда счастливее. Идите, он ждет вас уже очень давно.
- Миледи Мария. Я..я хочу сказать…
( о боже. Он уезжает. Он покидает меня. Он узнал, что актеров казнили…он…)
- Я не слишком знатен и…я приготовил целую речь, но черт побери, Мэри! Я не хочу, чтобы ты плакала по чужим детям! Да, да, брат, но тихо, слушай! У нас будут свои, Если ты захочешь, миллион своих детей. Если ты окажешь мне честь…Миледи Мария…Выходи за меня, моя нежная…Конечно, если ты готова сменять Тюдоров на Сеймуров. Или ты хочешь, чтобы я вернул тебе кольцо?
- Да.
- Что?
- Верни мне его, Генри. Верни, чтобы я надела его перед всем двором, когда мы объявим о помолвке.
- Ты, маленькая ведьма…
- Предпочитаю, чтобы ты называл меня «Миледи Сеймур».
- А что скажет король?
- Примерно то же самое. Я уверена, речь он начнет с фразы: «Ах ты, маленькая ведьма!» А потом я напомню ему про его же обещание.
Рождественские колокола поют и звенят, воздух пахнет дымом и печеными яблоками. Какой длинный и короткий год. Знаете, миледи Екатерина, госпожа Парр, я чувствую себя виноватой. Вы дали мне такой хороший совет, а я...За вами ухаживает отец. Дай Бог, чтобы вам тоже однажды удалось узнать, как бывает, когда лорд знает, что делать! И не только знает, но и может. Прости, папа…
- Сестрица, я так за тебя счастлива! Как ты сегодня?
- Хорошо, моя Бесс. Вот, положи руку на живот. Говорят, это мальчик.
- Как ты хочешь его назвать?
- Мы уже решили - он будет Ричардом.
- Львиное сердце, да?
- Пусть лучше оно будет счастливым, рыжик. Львов хватает и так. А девочку назовем Джейн. Имя…моей мамы, Екатерина, счастья Тюдорам не приносит. Лиз, что, пришли мясники? Откуда так тянет кровью? Ненавижу этот запах…
- Мария…а где твой муж?
- Где-то с лордами. Сама знаешь, политические дела…
- Знаешь, мне, наверное, лучше его найти.
- Не надо, Лизи. Ни к чему. Со мной… все в порядке. Ты же знаешь, мы Тюдоры, мы из железа. Из железа…и крови.
(А еще из похоти и страха. Я даже не знаю, с кем он спит эти три месяца. Нем запретили врачи делить одну спальную. Он говорит, что один, но я помню отца…он никогда…)
- Господи, Бесс, кровью воняет, меня казнят?!
-Кто-нибудь, помогите! Сестра, что с тобой?! Миледи Говард, держите ее, Госпожа Парр, пошлите за Генри Сеймуром!
- Все в порядке, принцесса Елизавета. Просто она рожает. Так, дамы, спокойно. Держите ее. Ничего, роды под Рождество - это к счастью.
( К счастью…счастье…мама, держи меня! Держи, я…падаю…)
-Аааааааааааааааааа!
- Мэри, милая, ну пожалуйста, давай, ты справишься!
- Мария, дочь, ты королевского рода, черт тебя возьми, ну, подари мне внука! Внука, слышишь!
( Кто я? Принцесса Мария…или Мэри, Мэри, жена…Кто я? Я не могу больше…Приказы, душа рвется, тело рвется напополам…)
-Ааааа….
- Леди тяжело. Ее возраст…да и мать…
(Мать…родила десять мертвых детей…я хочу только одного живого)
- Мэри, мы ведь мечтали о сыне!
- Давай, девочка, ты никогда меня не подводила. Давай, королевская дочь!
(Да. Королевская…)
- Убирайтесь вон! Все…вон! Доктора и Бесс! Остальных…не хочу, прочь! Я приказываю, прочь! Ааааааааааааа!!!
- Ваше Величество, вон!
- Не кричи на меня, мальчишка! Думаешь, ты на ней женился, и…
-Убирайтесь вон, или я сам сейчас…хотя бы раз послушайте ее! Ведь ваша дочь, будьте вы прокляты…
- Я и так проклят, парень. Пойдем, выпьем. Она взяла хорошего …я знал. Мэри, ну! Нужен мальчишка, слышишь?
(Маль..чишка…плохо, что я…девочка…Папа, ты поэтому меня не любишь?)
- Боюсь, миледи не разродится. Крупный ребенок, может быть, пора вытаскивать по кускам?
- Нет! Слышите, нет! Бесс, милая, не дай им! Не позволяй! Бесс, послушай - девочку воспитай сама. Мальчика отдай Генри. Не пускай ко двору. Не пускай, милая, слышишь? Если он…возьмет жену, стань матерью моему ребенку! Слышишь? Воспитай, как своих. Пусть у тебя будут свои дети, Беси! Я вижу их.
- Мэри, не пугай. Пожалуйста, не…
- Поздно пугаться. Теперь ты - главная принцесса. Ты королева. Не отдавай им моих детей! И… я люблю тебя, мой огонек. Аааааа!
(Миледи разродится. Миледи все сможет. И если нужна моя жизнь - вот она, держите! Я не хочу, как мама…десять трупов, моими мертвыми братьями можно застилать мостовые…)
- Ааааа….Больно! Как больно! Как больно, темно, мама, темно!
(всю жизнь, до капли, ты будешь жить всем назло, мой милый, мой сын, ты будешь жить, Бог, я так приказываю!)
- Ааааа……
- Это мальчик! Миледи родила здорового, сильного сына! Миледи?
- Сестра! Сестра?!
- Милорд Сеймур, простите, но ваша жена...выполнила долг. Но...вы вдовец, мой господин.
- Мама, у меня сын!
- Я знаю, маленькая. Не оглядывайся. Пора, пойдем.
- Я…все сделала правильно?
- Конечно. Урок закончен, нас ждет папа.
- А почему они все так плачут, мама?
- Просто у них еще занятия. Ничего.
- А Генри? И Ричард?
- Если захочешь, ты подождешь. Как я твоего отца. Делай, что хочешь, моя кошечка. Лети. Я люблю тебя. Лети, они увидят. В Рождество всегда загорается звезда!
Он не наследует корону,
Зато он рыцарь во плоти.
Одна ступенька перед троном,
Милорд из ордена «почти».
Генри Брендону
Ночь давит на плечи, словно мешок камней. Как душно здесь, в покоях, влага бежит по щекам, это пот, ну конечно пот, соленые, ядовитые капли. Принцессы не плачут - этот урок я усвоила давно. Выйти бы на улицу, рвануть ворот, прижать к пылающему лицу розу, вцепиться зубами в томные лепестки…Нельзя, там может быть он, а я …я не могу. Я не готова… Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra…Отче, отче, послушай. Дай мне свободу, хотя бы на час, дай, умоляю…Дай мне хотя бы один поцелуй, Господи!!! Я всю свою жизнь положу платой за этот грех…
- Мэри? Ты чего здесь? Все наши на улице, веселятся, ждут крови…
- Ген…ри? Братец, вот уж кого не ожидала.
- Ну да, а я весь такой неожиданный, как обычно. Поздравь меня, Мэри - женюсь! На Марджери Сеймур! И, кстати. Хочу спросить - что подарить будущей невесте, а?
(Сеймур? Проклятье какое-то, а не имя… Хотя, если он женится, значит, вхож в дом. И значит, я могу задать вопрос, не встречаясь с …с ним…лицом к лицу. Неужели Бог меня услышал?)
- Генри, ну что ты, как ребенок. Дари бриллианты. Одолжить тебе денег?
- Ну, уж как-нибудь наскребу, сестренка. Или вытяну золотишка из дядюшкиных карманов, он не откажет. Значит, думаешь, бриллиант? Чтобы посильнее блестел?
- Как солнце, кузен! Ну, и конечно, ты можешь посвятить ей подвиг. Ты ведь у нас рыцарь, папа гордится…
- Да, люблю радовать дядю. Чем чаще радую, тем, глядишь, подольше проживу.
- Несешь опасную чепуху, балбес. Расслабился? Ну, будем считать, это от счастья! Ты ее…любишь?
- Больше жизни, душа моя, как и положено!
(Врешь. Я натаскана на этот запах. Мой бедный двоюродный брат, почему от тебя так несет ложью? Чем сломали тебя, а? Жаль, но сейчас мне плевать.)
- И значит, ты часто бываешь в доме невесты?
- Ну разумеется. Лишь всходит солнце - я уже у ног. Кстати, у нее великолепные ноги.
- Рада за тебя вдвойне. А ее братьев ты знаешь?
- Ну конечно, отличные парни. А что, тебя интересует кто-то конкретный?
(Как хорошо, что он простой и честный. Точнее, нет. Простой и равнодушный. Если и подставит, то по глупости)
- Брат, выполни мою просьбу, ладно? Только тихо. Тихо и тайно.
- Я весь твой, милая Мэри. А что, ты завела интрижку, наконец?
- Заткнись и больше никогда этого не повторяй. Вот кольцо, мое кольцо, ты его знаешь.
(передать бы папин перстень, так ведь нельзя)
- Отдай его…Генри Сеймуру. И скажи: «Миледи Мария задает вам вопрос. Если женщина важнее королевы, наденьте подарок». Ты понял?
-Мэри, зачем тебе этот калека? Оооо, тюдоровский взгляд. Молчу, молчу, ухожу, передам, не убивай меня только!
Ушел. Что делать? Как…пережить?
- Позовите старую Кэт! Быстрее, дуры!
- Что с тобой, моя детка?
-Молчи…нет, спой мне, Кити. Спой…мамину колыбельную…Ты пой, а я пока полежу, ладно? Нет, корсет не распускай, я скоро выйду.
Дождь в Испании идет,
Скоро все водой зальет,
Только ты ему позволь.
Радость есть, но есть и боль.
Ну а дождик знай идет
Скоро все водой зальет.
Время - это полотно,
Ну а жизнь - на нем пятно.
( Из саги Стивена Кинга «Темная Башня» )
Ну вот, два часа назад я умирала от жары, а теперь меня трясет от холода. Где же он, черт побери? С ней? С Анной Говард? Он показывает ей мое кольцо и они вместе смеются над…
- Миледи Мэр..Мария?
Кукла, повернись, давай, крути юбками, говори. Мертвые губы, живые слова…
- О, господин Сеймур, мы снова встретились, и снова ночью. По законам сюжета, вы сейчас должны украсть меня и увести к эльфам. Я уверена, что вы из их породы!
- Вы правы. Мне действительно хочется вас украсть. Уделите мне полчаса?
- Разве есть женщина, способная вам отказать? Я всегда мечтала побывать у королевы Мэб!
(не смотри на его руки, не смотри на его руки, не смотри...Поживи еще немного)
- Миледи…я услышал заданный вами вопрос. И я на него ответил.
(Время вышло. Смотрю. Его руки…пусты. Пусты. Часы пробили, пробили мне сердце насквозь. Глупое сердце, не бейся, да, нас разбили с тобой.)
- Миледи, я не знаю, что вам сказать. Все мое желание - это служить вам. И, поверьте, я буду вам предан.
(Предан? Что он говорит? Это меня предали! Меня, Марию Тюдор!)
- Я боюсь, что не понимаю ваших желаний…Но, поверьте…
- Не понимаешь? Ты не понимаешь? Да если я только захочу, мой отец приволочет тебя ко мне на аркане и бросит к ногам, как убитого оленя! Ты посмел…отказаться от меня? Молись, чтобы я оставила тебя живым!
- Мария!
- Не смейте никогда называть меня так, без титула! Не смейте никогда ко мне подходить! И я…я тоже…я больше никогда к вам не подойду!
Мама, мне больно, я не могу, мама! Папа, убей его, убей, уничтожь, поцелуй меня, подкинь в небо. Мир отравлен, воздух отравлен, папа, если ты меня любишь, убей меня.
Опытные палачи говорят - когда человеку отрубают голову, он видит и чувствует все, что с ним происходит, еще несколько минут. Тело корчится, выплескивая темные сгустки крови, а голова, которую мастер топора поднимает за волосы, чтобы показать толпе, смотрит на всех мутными глазами. Смотрит, осознает, пытается втянуть воздух мертвыми губами…и молчит. Да, не скрою, интересовалась, после казни Анны Болейн даже тайный диспут устраивала, призывала к себе виртуозов огня и пытки. Мне очень хотелось знать - она видела, как люди радуются, она слышала, как они кричат: «Сука сдохла!»? До сих пор жаль, меня там не было. Вы подняли меня так высоко, милорд Сеймур, вывесили на древко, как главный трофей…И я улыбаюсь, проглатывая кровь и густую горечь желчи. О, вы еще не знаете, как я умею улыбаться! Болейн знала. Недаром она говорила: «Мария - моя смерть, а я - ее». У меня хорошо получается быть смертью. Я поцелую вас - когда достану голову из корзины. И уверяю - это будет лучший поцелуй в вашей жизни!
- Ваше высочество?
-Даа! - как мне идет этот мягкий, мурлыкающий голос. Когда на горле ошейник ненависти, легко чувствовать себя львицей.
- Вы слышали, маленький наследник, говорят, болен! Он страдает припадками, он злобен, он почти невменяем! И дело - в отвратительном воспитании! Милорд Томас Сеймур им совсем не занимается…
-О, леди Джейн, благодарю! Я непременно все выясню.
Сеймур, говоришь? Как вовремя ты сегодня, золотая лисица…Если хоть один волос упал с головы моего брата по вине этой проклятой семьи…О, Мэри, тише, тише, месть - это холодное блюдо, а ты сегодня что-то слишком уж горяча…Сеймууурррр. Посмотри сегодня на небо, милый - там поднимается кровавая луна. Кровавая лунная Мэри.
- Мэри, Мария, принцесса, умоляю, помогите мне! Мой Гарри, он…он собирается отослать меня в монастырь! А я…что мне делать, я так люблю его! И маленький Генри останется совсем один, вы ведь держали его на руках, Мэри, спасите нас!
- Я…попробую.
Но даже листья под ногами шуршат мертво и обреченно. Король решил. И это значит, прощай, роза без шипов. Но без боя я тебя не отдам, отец мне этой бесхребетной вялости не простит.
- Ваше величество, доброе утро!
-О, девочка! Ты что, уже слышала? И прибежала первой? Ну же, благодари меня быстрее! Давай, давай, поцелуй руку и ступай, у меня много дел…
-Папа, я всегда переполнена любовью и благодарностью к тебе. Но скажи мне, за что я говорю «спасибо» на этот раз? Ты отсылаешь Екатерину, и это…
-А, глупости. С Кэт я разберусь сам. Я включил тебя в официальный список наследников короны, Мария Тюдор! Ты - третья в очереди, после Эдуарда и Генри! Ну, давай, кланяйся!
Кланяюсь, припадаю, даже, кажется, плачу и что-то лепечу. Корона, мой самый страшный кошмар. Голова наследника плохо держится на плечах. О господи, как хорошо было в тени, за твоей спиной, папа! Зачем ты выпихнул меня вперед?
- Но, отец, а Кэтрин…
-Прости, девочка, для нее я сделать ничего не могу. Она замазана в сплетне, и я спас Генри, признал его законным сыном. Лорды покрутили носами, но согласились. Но она…потеряна. Ты ведь знаешь, жена Цезаря должна быть вне подозрений, а королева должна быть чиста. Мне очень жаль, Мэри, видит бог, я люблю свою Кэт. Поэтому монастырь, не плаха. Видимо, такова участь Тюдоров - мы всегда убиваем тех, кого любим…
-Отец…я поняла. Я замолкаю. Но позволь мне навестить Эдуарда. Я давно не видела брата, я скучаю по нему. К тому же, при дворе распускают сплетни, мол, Сеймуры плохо присматривают за нашим мальчиком…
- И что, ты еще здесь? Езжай, Мэри, прихвати с собой этого старого пердуна Томаса, и, если у тебя будет хоть тень сомнений…Ты знаешь, что делать. Боишься крови?
-Нет.
- Вот и хорошо! Ступай, детка. Я еще научу тебя быть королевой.
Ты уже научил меня, папа. Как жаль, что быть женщиной мне, по всей видимости, так и не суждено. Иду, а в сердце, словно кости в кожаном стакане, глухо стучат слова - Тюдоры всегда убивают своих любимых.
Он слишком скромен для поэта,
Он слишком тверд для простака.
Огонь не бьется под колетом,
Но все же теплится. Пока.
Томасу Сеймуру
- Мэри, сестренка. Как я ужасно рад! Ты приехала, и мне теперь не придется отвечать спряжения по латыни!
- Как ты вырос, мой маленький принц. Жаль тебя огорчать, но с латынью ты расстанешься очень нескоро. Хотя, в честь моего визита, так и быть, отложим спряжения на завтра. Ты здоров?
Сама вижу, здоров. Вытянулся, как жеребенок, на макушке рыжие вихры, коленки расцарапаны. Такой же конопатый, как Бесс в его возрасте. Огонек мой…
- Мэри, а папа что-нибудь мне прислал?
-Ждешь подарков, маленький хитрец? Конечно, прислал. Я привезла тебе белого пони, новый рыцарский роман и пакет засахаренных яблок. А еще…
-А кинжал? Настоящий кинжал? Папа обещал мне!
-Если я все правильно помню, он сказал, что подарит тебе кинжал, когда ты как следует научишься драться на тупом оружии. Научился?
- Ну как им можно научиться драться, оно же ту-по-е!
-Такое же, как я сейчас? Ты это имеешь в виду?
- Мэри, ну что ты можешь понимать, ты же женщина!
- Ах, конечно, как я забыла? Голова ведь пустая, верно? И куда я засунула новое седло для твоего пони, ммм….Не помню. Женщина, что поделаешь!
- Ну Мэри, ты самая умная, самая лучшая, ты не женщина, ты принцесса! Ну, вспомнила, где седло?
- Конечно. Но, прежде чем мы пойдем кататься, я хочу, чтобы ты написал папе письмо. Не кривись, конечно, это ужасная скука. Но папу ты любишь, верно?
- Больше всех на свете!
-Вот и напиши. Ему будет приятно, а тебе - десять минут работы.
- Ну ладно. Только прикажи подать чернила и бумагу.
-Прикажи сам. Ты - будущий король, ты должен уметь приказывать!
- А что мне написать?
- Напиши просто - «Папа, люблю тебя. Эдуард».
- Не буду писать «Эдуард». Длинное имя!
- Тогда просто поставь королевскую «Э», мой принц.
«Мэри, Мэри, не горбись. Девочки сидят с прямой спинкой. Бери перо и пиши: «Люблю папу. Мария».
-Мама, но это так скучно! Пойдем лучше танцевать!
-Конечно, пойдем. Но сначала напиши. Папа во Франции, совсем один, без нас. Он получит письмо и обрадуется. И вспомнит, какая хорошая, какая любимая у него дочь.
-Правда, вспомнит?
- Конечно! Он никогда не забудет об этом, Мэри…»
- Ну, написал? Давай его сюда, видишь, как я хорошо прячу твое письмо? А сейчас побежали за седлом и вперед, проверим твоего нового пони!
-Наперегонки?
-Ну что ты. Ты король, ты впереди. А я всегда буду у тебя за спиной, братик.
Всегда, клянусь тебе.
Каким мрачным, пустым и холодным выглядит двор. Зима, умерло все, и снег лежит, как чистая, пустая страница, на которой никто и никогда не напишет «Я люблю вас, Мария. ГС». Я не видела его уже полгода. Шесть длинных, долгих, бесконечно унылых месяцев. Я начала новую вышивку, и бросила. Пылятся бумаги, и язык Эразма, совсем недавно такой богатый, кажется мне скучным и сухим. Ты высохла тоже, Мария. Как роза, навсегда забытая в молитвеннике…
Отец очень плох, сгорбился и пугает по ночам стражников в коридорах. Его длинная тень дергается на стенах, словно мученик в испанском сапоге. Глухо стучит палка, и запах разложения становится все сильнее. Мы оба умираем с тобой, папа. Умираем, потому что любовь - это проклятие…
Ты даже перестал таскать в свою постель служанок, не то что придворных дам. И это, пожалуй, пугает меня больше всего. Ах, Кэтрин Говард, ты оскопила этого быка, забрала с собой его сердце и мужскую мощь. А, между тем, я не раз пыталась намекнуть нашим леди, как холодно тебе спать в одиночестве. И они бы рады, только твой взгляд так тяжел, что прибивает к земле даже самые живучие ростки похоти.
И Анна Говард, неотразимая Анна, тоже поникла. Я не знаю, что между ними произошло, но…Речь о том, чтобы возобновить помолвку, так и не зашла. Дама явно не сверкает от счастья. И это пожалуй, единственное, что согревает меня сейчас…Мне жаль вас, Анна. Мне жаль нас всех.
- Ваше высочество, принцесса Мария….
- Я слушаю вас, Элизабет! Как давно вас не было тут! Куда-то уезжали, миледи Сеймур?
(Имя больше не встает комом в горле, просто сухо шуршит на языке. Еще одна из семейства Сеймур. Его сестра. Будь проклят этот плодовитый род)
- Да. Я навещала брата.
-Да? Какого же?
- Миледи, я думаю, вы знаете, о ком я говорю. Томас и Эдуард при дворе, а Генри…
- Что с ним?!
(спокойно, спокой..)
- Что с ним, говорите же!
- Он здоров, принцесса. Но…очень грустен. Целыми днями сидит в замке, смотрит на морской залив и молчит. Он не отходит от окна даже по ночам…
(«Теперь, глядя на луну, я буду видеть ваше лицо.» - кажется, так он сказал? Да, так. Ты ведь шепчешь эти слова в подушку до рассвета, не лукавь, Мария)
- Милая Элизабет, боюсь, от меланхолии я вылечить не смогу. Но, может быть, прислать ему своего личного доктора, устроить кровопускание? У меня есть один, неплохой, из итальянцев…
- Если миледи будет угодно. Но…позвольте мне просьбу, принцесса!
- Вы ведь знаете, я испытываю к вашей семье благодарность, Элизабет. За маленького Эдуарда, за бесконечную заботу о благе королевства…Сделаю все, что смогу!
(За мягкий голос и твердые губы, за…Заткнись, дура!)
- Поговорите с ним, Ваше высочество! Умоляю вас! Его терзает ваше немилость!
-Немилость?! Да что вы знаете о…Я…я никогда не испытывала к нему…
(Я сохранила ему голову, глупая, слышишь?! Видит Бог, с огромным трудом! Мне столько раз хотелось попросить ее у отца, что…)
-Миледи Мария, простите!
(Давай, сгибайся, ниже, еще ниже….Глаза застилает кровавая пелена. Ты ведь убито, сердце. Зачем же ты так стучишь? )
- В конце концов, о чем нам говорить? О поэзии, о луне, о морских приливах? О ценах на соль?!
- Он сказал мне полгода назад, что больше всего на свете жалеет о том, что однажды не успел снять перчатку.
- Какую…перчатку…
(Как хорошо, что я сижу…Пер…чатку? На левой руке была…черная перчатка…)
- С тех пор, как ему искалечили руку, Генри носит перчатку. Ему не нравится…показывать миру увечье. Он был таким блестящим рыцарем, наш Генри. И этот несчастный случай…Он стыдится…
- А кольца? Скажите, он надевает…
- Обычно нет, принцесса - говорит, ему неудобно. Но Марджери как-то рассказала мне, что одно кольцо он однажды пытался натянуть. Она помогла, ругалась ужасно - что такое, тоже модник, на раненую руку побрякушку цеплять…
(Кажется, сейчас я умру)
-Вы поговорите с ним, миледи? Прошу вас!
-По..говорю…
(Да. Он мог. Надел кольцо на увечную руку, чтобы показать мне - вот, смотри, ты хочешь калеку! Проклятая, смертоносная честность…Спрятал его под перчаткой, чтобы не судачили при дворе…принцессу убьют сплетни…этот перстень всем примелькался…Он выбрал меня, он берег меня…а я так обидела…я…проклятая гнилая кровь…он никогда меня не простит. И я тоже никогда не прощу себе…Господи, да я же чуть было его не убила!!)
- Принцессе Марии плохо! Эй, врача, быстрее врача!
Ну вот, стоит пару дней проваляться в постели, двор встречает тебя, как раненого героя.
-Миледи Мария! Вы так бледны! Хорошо ли вы себя чувствуете?
(Отвечаю всем «спасибо» и «безусловно», хотя так и хочется прошипеть «не надейтесь!». О да. Вечная судьба наследницы - быть в эпицентре всеобщей любви. Дай придворным волю - кольцо затянут, туже некуда. И, по возможности, вокруг шеи. Ох, не надо о кольцах…)
- Миледи Мария…Позвольте вас проводить?
(Кто это у нас? Никак Френсис Дэрем? Какой самец! Похож на отца в юности, разве что гульфик поскромнее. Ну, и мода уже не та, и опасно в наше время …излишне выставляться)
-Вы полагаете, милорд, без вашей помощи я потеряюсь?
- Ну что вы, принцесса, вы никогда не теряетесь. Должно быть, такие прекрасные глаза ..ээ…
- Что, освещают мне дорогу? Горят, как у волка в лютую ночь? Вы мастер тонких комплиментов, милорд Дэрем!
- Простите меня, принцесса. Просто…когда я вижу вас, то теряю разум.
- Найдите его быстрее, умоляю, что может быть утомительнее, чем пустоголовый кавалер?
- Должно быть, только кавалер, который появляется не вовремя?
(Не может быть. Поднимаю голову. Да. Моя опасная, моя непреклонная, моя сероглазая смерть. )
- Дерем, ты позволишь мне прервать ваш разговор? Конечно, если миледи будет угодно…
- Миледи…да…
(Миледи позорно пищит, как девчонка. Так страшно мне, кажется, не было еще никогда. Даже подписывая то отречение, я не уронила перо. Оно и не задрожало. А услышав от одного из придворных «Будь вы моей дочерью, я бы вас избил…» - я засмеялась. Но сейчас...А между тем, куда он утащил меня? Ну конечно, тот грот, свидетель моих слез по сыну... Все-таки, это не Сеймур. Это или бес, или эльф.)
- Принцесса, я пришел, чтобы вернуть дар. Простите меня, я действительно выбрал женщину, нежную, прекрасную Мэри. И мне казалось, я…видел ее совсем близко…А королеве Марии я смогу только верно служить. И значит, продолжая носить кольцо, я солгу.
(Проклятая перчатка наконец-то летит на землю. Передо мной - белая лунная кожа, прожилки вен, шрамы…мое кольцо, и под ним - красный болезненный след от ободка. Такой остается, если слишком тугой перстень долго не снимать. Например, полгода.)
- Генри, подождите! Милый, пожалуйста…
(Я назвала его «милый»? Да, сто раз да! И будь ты проклята, принцесса, иди прочь! Я не хочу быть Тюдор! Я…я хочу быть…)
(Я падаю на колени, прижимаю к губам твою руку, господи, ну кто посмел сказать тебе, что ты калека, кто посмел сказать, что ты неполноценный мужчина, хочешь, я убью их всех, только смотри на меня, только…)
- Умоляю тебя, прости! Прости меня, хотя эта обида смертельна, прости, я не знала…Генри, я не заметила…Господи, да я же не умею даже просить прощения! Я ничего не знаю про любовь, просто, когда я увидела твою пустую ладонь, я…я с ума сошла, Генри!
- А на перчатку не смотрела, потому что противно?
- Я смотрела на твою перчатку! Но мы ведь говорили в темноте, а я…у меня ужасное зрение, я ведь старуха…Я не могла взять тебя за руку, мне нельзя…прикасаться. Только в танце…или на прогулке, к локтю…
Он тихо смеется, и от этого странного, такого…ночного звука меня пробирает дрожь.
- Почему ты прячешь лицо, Мэри?
- Потому что я боюсь тебя. Потому что я…не знаю, что будет дальше. А еще у меня опять ужасно, просто ужасно распух нос! И это просто проклятие какое-то! Почему, когда я встречаю тебя, я или плачу, или валяюсь в листьях?
- Потому что все женщины от любви делают глупости, слышала? Посмотри на меня! Твои губы пахнут малиной…Любишь малину, Мэри?
(Так. Надо закрыть глаза, и что-нибудь говорить. Неважно что, иначе… Иначе…)
- Люблю. Однажды даже стянула из кухни малиновый пудинг, большой такой, в цукатах. Ну, что-то съела, а остатки выбросила в окно, чтобы никто не заметил. И конечно, прямо на голову какому-то конюху. Он перепугался весь, трясется, кричит «Убили, меня убили!» - с него стекает малина, и…
- Мэри. Посмотри на меня.
Смотрю. Смотрю. Смотр…
А потом Генри Сеймур становится для меня целым миром.
Господи, а ведь я даже глаза не закрыла, как меня учили фрейлины…
Политик, интриган, повеса,
Хорош, откуда не взгляни!
Такого хочется повесить,
Но трон повиснет вместе с ним.
Уильяму Парру
Пожалуй, это первый за долгие годы рождественский бал, на который мне действительно хочется идти. Я не слишком люблю праздники, так уж сложилось. Но сегодня лорд-распорядитель постарался - при дворе выступают сразу две труппы актеров, да и отец обещал посетить нас, хотя в последнее время все реже выходит из своих покоев. А еще я хочу сделать одно негласное, но очень громкое заявление.
- Принцесса, ваше место, как всегда, у королевского стола!
- Я знаю, милорд Парр. Я рада, что на этот раз вы позволили мне зайти в зал впереди фрейлин!
(Морщится, но еле заметно. И это удивительно - в последнее время с нашим государственным склочником и любителем Плутарха происходят какие-то чудеса. Он даже помолодел и почти перестал хромать. Или это мне мир теперь видится в теплых тонах? Горячих красках спелой малины…Так. Не время.)
- Миледи, все готово. Распорядитесь начинать?
- Нет. Сначала я хочу пригласить за свой стол …милорда Генри Сеймура!
(Ооооо, какой скандал! Да! Смотрите! Шипите, переглядывайтесь…и главное, кланяйтесь ему, кланяйтесь ниже! Приглашение за мой стол - это очень многое значит! Но, чтобы этот придворный нарыв не распух до смертельных размеров, я немного подстрахуюсь)
- А также миледи Элизабет Сеймур и милорда Томаса Говарда! И распорядитесь убрать остальные стулья, господин Парр! А теперь начинайте!
( И ведь никто не вякнет теперь - я при своей фрейлине, при старом Говарде, забочусь только о благе семьи. Не придерутся, да. Но все поймут!)
Что несут эти актеры? Ты стар, ты жирен, ты на пороге смерти, но ищешь новой любви??? Как хорошо, что отца нет в зале!
- Милорд Парр!! Кто распорядился поставить эту пьесу?! Я прерываю предст…
- Мария…Мэри…умоляю тебя, досмотри. Может быть, они не пытались никого оскорбить…Может быть, там есть мораль, которая все объяснит. Мэри, ты ведь добра, моя…
(Господи, как хорошо, что он говорит это так тихо. Конечно, он не понимает…но пусть говорит…я сделаю для него все, что…Только подам нашему умному распорядителю один знак)
- Милорд Парр. Пусть они играют дальше! Вы…поняли? До конца!
- Миледи, ведь сегодня Рождество! Давайте расскажем друг другу что-нибудь праздничное! - это вступает Элизабет Сеймур, и я смеюсь, потому что мне везет с приближенными дамами.
- Миледи Мария? Я уверен, вы расскажете лучшую историю! - вступает старый Говард. Почему он так мрачен?
- Хорошо. Я помню, что в детстве у меня было четыре бигля. Их звали Счастливчик, Билли, Леди и Король Франциск. Помнится, папе ужасно нравилось, что я так решила назвать свою собаку - в честь французского короля. И я не понимала - почему их не поздравляют. Ведь это мои собаки! Мои, понимаете? Значит, давайте, дарите! А потом проснулась и обнаружила, что над камином висят восемнадцать полосатых носков - два моих и шестнадцать - для биглей. Конечно, подарки в них были для лукавой девочки, а не для толстых увальней с глазами, как у нашего королевского казначея…Простите меня, милорды и леди, я отойду. Нет, сопровождать меня не надо.
- Милорд Парр. Актеры арестованы?
- Да, принцесса. Пока молчат. Но ничего, мы разберемся.
- Я верю вам, лорд. И сделайте так, чтобы отец увидел текст пьесы только в самом крайнем случае…Запускайте сейчас факельщиков, двор увидит огонь и обо всем забудет…Тихо! Что там, герольды? Слава богу, его Величество выходит к нам!
Тишина. Мертвая тишина. Мерный стук палки.
- Ваше велич…
-Папа!!!
- Мэри…мой сын…твой брат Генри…наш маленький Генри…умер…Но я приказываю вам всем, чертовы твари, празднуйте! Сейчас рождество, танцуйте!!! Мой сын умер, я желаю, чтобы в замке всю ночь не гасли огни!!!
Вслед мне летит спотыкающаяся мелодия бранля, а я бегу, вниз, по лестницам, на снег, не чувствуя ни холода, ни боли. Во двор, в черную глубину метели, сбивая ноги о мерзлый наст. За мной остается красный пунктирный след - прерывистая линия нашей навеки проклятой крови.
Ах леди, полночь к вам причалит,
Но ночь за ночью вы одна…
Вы - не лекарство от печали.
Но кто пробудит вас от сна?
Екатерине Парр
- Милая Екатерина, благодарю вас за помощь.
- Ничего, принцесса, я хорошо обучена врачевать. Ваши чудесные маленькие ножки…
-Прошу вас, Кэтрин…
- Я поняла. В вашем возрасте вредно вот так…выбегать на холод. Но, слава Господу, все обошлось. Ноги тоже заживут быстро - там только пара серьезных порезов, ничего опасного. Но я рекомендовала бы вам разогревающее питье с малиной…
- О, миледи, кстати, о…Скажите. В моем возрасте…еще есть шанс понести дитя? Мне ведь почти тридцать.
- При вашей наследственности и телосложении…Думаю, будет не слишком просто. Но шансы есть всегда, моя принцесса. Впрочем, в этих делах я не слишком опытна.
- Но вы ведь дважды были замужем?
- Моим мужьям, миледи, нужна была грелка, а не жена. Они ценили меня…за спокойствие и мудрость.
(Хм. Пожалуй, это как раз то, что нужно отцу!)
- И я понимаю их.
- А я вас, моя леди. И кстати, я рекомендовала бы вам встать. Там, в коридоре, возможно, вас ожидает…куда более действенное лекарство.
- Кэт, пожалуйста…у моей матери было десять детей. Выжила только я. Может быть…мне …что она делала не так, Екатерина? Что вообще нужно делать?!
- Довериться Господу, моя госпожа. Моя кормилица сказала мне: «Просто закрой глаза и думай об Англии». Я…могу только повторить ее совет. А еще…если вам повезет…может быть, лорд сделает все сам. Мои…не смогли. Но это грустная история, принцесса. Я верю, что ваша будет куда счастливее. Идите, он ждет вас уже очень давно.
- Миледи Мария. Я..я хочу сказать…
( о боже. Он уезжает. Он покидает меня. Он узнал, что актеров казнили…он…)
- Я не слишком знатен и…я приготовил целую речь, но черт побери, Мэри! Я не хочу, чтобы ты плакала по чужим детям! Да, да, брат, но тихо, слушай! У нас будут свои, Если ты захочешь, миллион своих детей. Если ты окажешь мне честь…Миледи Мария…Выходи за меня, моя нежная…Конечно, если ты готова сменять Тюдоров на Сеймуров. Или ты хочешь, чтобы я вернул тебе кольцо?
- Да.
- Что?
- Верни мне его, Генри. Верни, чтобы я надела его перед всем двором, когда мы объявим о помолвке.
- Ты, маленькая ведьма…
- Предпочитаю, чтобы ты называл меня «Миледи Сеймур».
- А что скажет король?
- Примерно то же самое. Я уверена, речь он начнет с фразы: «Ах ты, маленькая ведьма!» А потом я напомню ему про его же обещание.
Рождественские колокола поют и звенят, воздух пахнет дымом и печеными яблоками. Какой длинный и короткий год. Знаете, миледи Екатерина, госпожа Парр, я чувствую себя виноватой. Вы дали мне такой хороший совет, а я...За вами ухаживает отец. Дай Бог, чтобы вам тоже однажды удалось узнать, как бывает, когда лорд знает, что делать! И не только знает, но и может. Прости, папа…
- Сестрица, я так за тебя счастлива! Как ты сегодня?
- Хорошо, моя Бесс. Вот, положи руку на живот. Говорят, это мальчик.
- Как ты хочешь его назвать?
- Мы уже решили - он будет Ричардом.
- Львиное сердце, да?
- Пусть лучше оно будет счастливым, рыжик. Львов хватает и так. А девочку назовем Джейн. Имя…моей мамы, Екатерина, счастья Тюдорам не приносит. Лиз, что, пришли мясники? Откуда так тянет кровью? Ненавижу этот запах…
- Мария…а где твой муж?
- Где-то с лордами. Сама знаешь, политические дела…
- Знаешь, мне, наверное, лучше его найти.
- Не надо, Лизи. Ни к чему. Со мной… все в порядке. Ты же знаешь, мы Тюдоры, мы из железа. Из железа…и крови.
(А еще из похоти и страха. Я даже не знаю, с кем он спит эти три месяца. Нем запретили врачи делить одну спальную. Он говорит, что один, но я помню отца…он никогда…)
- Господи, Бесс, кровью воняет, меня казнят?!
-Кто-нибудь, помогите! Сестра, что с тобой?! Миледи Говард, держите ее, Госпожа Парр, пошлите за Генри Сеймуром!
- Все в порядке, принцесса Елизавета. Просто она рожает. Так, дамы, спокойно. Держите ее. Ничего, роды под Рождество - это к счастью.
( К счастью…счастье…мама, держи меня! Держи, я…падаю…)
-Аааааааааааааааааа!
- Мэри, милая, ну пожалуйста, давай, ты справишься!
- Мария, дочь, ты королевского рода, черт тебя возьми, ну, подари мне внука! Внука, слышишь!
( Кто я? Принцесса Мария…или Мэри, Мэри, жена…Кто я? Я не могу больше…Приказы, душа рвется, тело рвется напополам…)
-Ааааа….
- Леди тяжело. Ее возраст…да и мать…
(Мать…родила десять мертвых детей…я хочу только одного живого)
- Мэри, мы ведь мечтали о сыне!
- Давай, девочка, ты никогда меня не подводила. Давай, королевская дочь!
(Да. Королевская…)
- Убирайтесь вон! Все…вон! Доктора и Бесс! Остальных…не хочу, прочь! Я приказываю, прочь! Ааааааааааааа!!!
- Ваше Величество, вон!
- Не кричи на меня, мальчишка! Думаешь, ты на ней женился, и…
-Убирайтесь вон, или я сам сейчас…хотя бы раз послушайте ее! Ведь ваша дочь, будьте вы прокляты…
- Я и так проклят, парень. Пойдем, выпьем. Она взяла хорошего …я знал. Мэри, ну! Нужен мальчишка, слышишь?
(Маль..чишка…плохо, что я…девочка…Папа, ты поэтому меня не любишь?)
- Боюсь, миледи не разродится. Крупный ребенок, может быть, пора вытаскивать по кускам?
- Нет! Слышите, нет! Бесс, милая, не дай им! Не позволяй! Бесс, послушай - девочку воспитай сама. Мальчика отдай Генри. Не пускай ко двору. Не пускай, милая, слышишь? Если он…возьмет жену, стань матерью моему ребенку! Слышишь? Воспитай, как своих. Пусть у тебя будут свои дети, Беси! Я вижу их.
- Мэри, не пугай. Пожалуйста, не…
- Поздно пугаться. Теперь ты - главная принцесса. Ты королева. Не отдавай им моих детей! И… я люблю тебя, мой огонек. Аааааа!
(Миледи разродится. Миледи все сможет. И если нужна моя жизнь - вот она, держите! Я не хочу, как мама…десять трупов, моими мертвыми братьями можно застилать мостовые…)
- Ааааа….Больно! Как больно! Как больно, темно, мама, темно!
(всю жизнь, до капли, ты будешь жить всем назло, мой милый, мой сын, ты будешь жить, Бог, я так приказываю!)
- Ааааа……
- Это мальчик! Миледи родила здорового, сильного сына! Миледи?
- Сестра! Сестра?!
- Милорд Сеймур, простите, но ваша жена...выполнила долг. Но...вы вдовец, мой господин.
- Мама, у меня сын!
- Я знаю, маленькая. Не оглядывайся. Пора, пойдем.
- Я…все сделала правильно?
- Конечно. Урок закончен, нас ждет папа.
- А почему они все так плачут, мама?
- Просто у них еще занятия. Ничего.
- А Генри? И Ричард?
- Если захочешь, ты подождешь. Как я твоего отца. Делай, что хочешь, моя кошечка. Лети. Я люблю тебя. Лети, они увидят. В Рождество всегда загорается звезда!