Проба сетевого пера
Принял участие в «Мини_прозе», добрался до финала; отзывы воодушевляют, хочется главный приз - будем пробовать дальше!
История рассказа… с 1999 по 2007, хотя работы над текстом едва ли больше трёх часов получилось. Хотелось написать острее и эмоциональнее, но увы.
Ландыши
«...Если бы, если бы, если бы...», - он шёл под мокрым снегом тёплого января, мечтал и в мечтах разговаривал сам с собой. Он говорил себе, что скоро весна, что наконец-то будут сброшены надоевшие шубы и тяжёлые мысли, что он и оглушительный апрель обязательно вскружат ей голову подснежниками и ландышами. Почему-то именно ландыши его растревожили - и он шёл под мокрым снегом повторяя "если бы...", и вдыхал чуть сладкий лесной аромат воображаемого букета, который так хотелось преподнести возлюбленной.
...
Фауст и Мефистофель продолжали свой вечный спор. Мефистофель говорил «да», Фауст отвечал «нет», и для наглядного примера та сила, что вечно хочет зла, указала тонким пальцем точку на Земле. Точка была увенчана вопросительным знаком Судьбы, и её прерывистое перемещение в пространстве времени говорило о свободе выбора. Мефистофель еще раз сказал «да», Фауст пожал плечами.
...
«Если бы и впрямь рвануть в апрель, поздний и жаркий; леса я знаю...», - «А в чём проблемы?», - «И за пару-тройку часов - роскошный букет», - «Да, надо только проскочить три месяца...», -«Сущая безделица!», - «А ну как и вправду проскочить, и сразу обратно?!»
На последнем замечании интонации внутреннего голоса неожиданно изменились. Он остановился, закрыл глаза и слегка покачал головой, стряхивая наваждение и улыбаясь своему наивному диалогу. Потом подставил лицо снегу.
«А ну как и вправду проскочить, и сразу обратно?!» - вспыхнула чётко и ясно чужая мысль в собственной голове. - «Что?...» - «Исполнение желания, даже не сделка! Три часа в позднем и жарком апреле, и с этого же места - с цветами к любимой!? Ну так что - да или нет?»
Голова закружилась от звона, было странное колющее ощущение во всем теле и абсолютное понимание, что происходящее - реальность. Соблазнительно принять это за видения после почти бессонной ночи, но тогда и вся его жизнь только сон... В конце концов, почему бы и нет? - «Да!»
«Всё же помни, это не простой поход за цветами. Это будущее!» - раздался искренний и зловещий смех, и ноги подкосились.
...
Он поднялся с колен и оглянулся. Это была всё та же пустынная улица, носящая имя верного ленинца, но... словно Природа решила отказаться от унылой чёрно-белой графики, и перешла к яркой цветной палитре - молодая трава, цветущие каштаны и черёмуха, и солнце, ослепительное солнце - всё это был апрель, жаркий и поздний апрель.
Пригородные леса он действительно знал неплохо, и через полчаса электричка оставила его перед смешанным лесом, благоухающим смолой, берёзовым соком и ландышами. И так же удивительно быстро нашлась поляна, заросшая широкими листьями, между которых на зелёных прутьях дрожали белоснежные бубенцы. Затаив дыхание, он сорвал первый цветок.
...
- Ну и?..., - спросил Фауст.
- Гляди, гляди!...
...
Он опять был в городе, и держал в руках самый замечательный букет ландышей. От аромата слегка кружилась голова, он дышал весной и готовился к возврату, с удивлением отмечая, что от обещанных трёх часов ещё что-то осталось. Купил мороженое, медленно пошёл по улице, стараясь ни о чём не думать - слишком уж всё невероятно. А когда мороженое было съедено, он остановился перед таксофоном.
Мысль «кому позвонить?!» вспыхнула и закрутилась вихрем. Нет, ей он не позвонит, это слишком дорогой для себя подарок. Другу? «Привет, старик, как тебе последние три месяца?» - даже не интересно. А что, если позвонить...
И поскольку день был будним, с замирающим сердцем он набрал свой рабочий номер.
...
- Вот! Сейчас и поговорим!...
...
Трубку сняли на втором гудке, и грубоватым голосом он спросил себя. На том конце провода оказался паренёк, появившийся только с Нового года, они ещё не успели толком познакомиться. Паренёк грустно сказал, что пригласить не может, что он уже не работает, к сожалению.
Ошарашенный, он спросил, по какому такому поводу он здесь не работает. «Он умер, погиб уже месяца три назад...»
Ландыши и трубка выскользнули из рук. На лоб опустилась снежинка, и он открыл глаза.
...
Его куртка была лёгкой для зимы, но жаркой для апреля. Он опять накинул её, подобрал цветы и повесил на место трубку.
Совершенно опустошённый он брёл по городу, и прохожие с удивлением глядели на сияющий букет в руках печального парня. Любая дорога в городе выводила его к дому возлюбленной, и на этот раз он тоже довольно быстро дошёл и позвонил, закрыв глазок букетом.
Она не посмотрела в глазок, открывая как всегда быстро и смело. У неё даже дыхание перехватило при виде ландышей. «Не может быть! Рано же ещё! Это голландские, да? Наверно, страшно дорогие? Ты сумасшедший!». - «Да, я такой», - прошептал он, но она не услышала и всё так же быстро говорила: «Спасибо, очень-очень тронута. Ну зачем, все-таки ты сумасшедший, зачем, и ещё так много?» Она ласково потрепала его по волосам, ускользнула от объятий, мелькнула в коридоре в поиске вазы. А у него в голове кружилось «И впрямь, зачем?», и прорастал этот вопрос не обидой, а жгучей тоской.
Сославшись на какую-то мелочь и не услышав возражений, он ушёл. На прощанье она опять благодарила, а потом всё же заметила его бледность, и ещё что-то в глазах... Она не любила долгих его взглядов, и теперь, чуть испуганно-быстро вздохнув, поцеловала в щёку и сказала «Ну иди, иди, до завтра?...»
Он брёл по городу, а бестолковый колючий вопрос «зачем?» кружился где-то внутри, словно циркулярная пила. Эта пила разрывала его на части; каждый кусочек болезненно пульсировал в такт с приливами тоски, которую разгоняло вместо крови сердце. Темнело, падал крупный мокрый снег, и каждая снежинка была как закрытый бутон ландыша.
...
Фауст и Мефистофель смотрели на точку на Земле, уже не отмеченную никакими особыми знаками, кроме одного - знак скорой смерти обретал свои последние штрихи. Точка пульсировала, мерцала все слабее и слабее, и наконец погасла, перестала быть.
- Ты ничего не доказал ни мне, ни ему. Это только слабое сердце, - отметил доктор. - Но история красивая.
- Друг мой! История красивая, но к моей морали бедняга не имел почти никакого отношения. Хочешь посмотреть, что будет дальше? Как долго она будет помнить?...
- Нет!!!
...
Ландыши стояли до самого начала весны.
(c)