Очень стоит почитать. Узнала новое о доме на Верхней Радищевской, мимо которого тоже часто хожу.
Originally posted by borisakunin at Отчет о проделанной работе
29 октября я ходил к Соловецкому камню, где «Мемориал» каждый год, в День памяти, проводит прекрасную акцию: люди стоят в очереди, чтобы прочитать несколько имен из мартиролога жертв сталинских репрессий.
Я не думаю, что нужно объяснять, почему я считаю эту акцию важной. Или нет, все-таки объясню.
Главная беда нашего государства в том, что из века в век оно относилось к людям как к навозу. Щедро удобряло ими почву, поливало кровью полезные с точки зрения очередного правительства растения: возведение среди болот Петрова Града, строительство первой железной дороги, коллективизацию, индустриализацию, укрепление трудовой дисциплины и так далее, и так далее.
Апофеоз приоритета государственных ценностей над личными - сталинская эпоха. «Мы рубим лес, и сталинские щепки, как прежде, во все стороны летят», - поется в известной песне. Историки всё никак не подсчитают количество тех «щепок»: сколько сотен тысяч расстреляно, сколько миллионов репрессировано, сколько десятков миллионов заморено голодом.
Хуже всего вот что: 99,999999% убитых не просто убиты, но еще и забыты. Их вроде как никогда не было.
«Мемориал» создан для того, чтобы - если удастся - вспомнить каждого. Когда человек, живущий сегодня, просто произносит вслух имя другого человека, убитого семьдесят или восемьдесят лет назад, тот словно воскресает из небытия и перестает быть историческим «навозом».
В этот раз в очереди было очень много народу, я простоял три часа. Намерзся, устал, но не жалею. Было время ощутить что-то вроде связи с четырьмя людьми, чьи имена были напечатаны на доставшемся мне листке.
Правильное воспитание
Фотография Марии Олендской / ЕЖ
Дождавшись очереди у микрофона, я пообещал, что постараюсь хоть что-то разузнать об этой моей четверке - минимум того, что я могу для них сделать. Им-то это не нужно (хотя кто знает?), а вот мне самому - даже очень.
Мои четверо - люди маленькие, неисторические. И всё же кое-что про их погубленную жизнь я теперь знаю и готов рассказать вам.
29 октября я переписал себе с листка следующие сведения:
1. Кронгауз Лев Данилович. 39 лет. Старший лейтенант госбезопасности. Расстрелян 7 марта 1939 года.
2. Кротков Михаил Алексеевич. 45 лет. Инвалид труда. Расстрелян 25 марта 1925 года.
3. Кротовский Мечеслав Константинович. 34 года. Электросборщик завода электромедицинского оборудования. Расстрелян 9 августа 1938 года.
4. Кругликов Филадельф Иванович. 46 лет. Инженер Московского машиностроительного треста. Расстрелян 17 августа 1930 года.
1. Лев Данилович Кронгауз родился в селе Старое Мстиславского уезда Могилевской губернии (то есть в черте оседлости), в 1900 году. Образование имел «низшее» - стало быть, происходил из еврейской бедноты, которая почти поголовно подалась в «красные». «Старший лейтенант госбезопасности» - это две «шпалы», по-армейскому майор. Руководил отделом госбезопасности в московском метрополитене - по тем временам, между прочим, ответственная должность. По крайней мере, сам не арестовывал и не расстреливал - за это спасибо. Естественно, член партии. Жил на улице Малая Лубянка, д. 16, кв. 94 (так что если его взяли дома, везти было недалеко).
Вот этот дом. Ночной звонок. «Вам телеграмма»
Арестован 9 июня 1938 года - одна из последних жертв «ежовской» волны репрессий. Не знаю, какого рода сведения выбивали следователи из Льва Кронгауза, но допрашивали его в печально знаменитой Сухановке, пыточной тюрьме. В письме-ходатайстве арестанта говорится: «Я был хуже животного. Рядом со мной нельзя было стоять… В камеру меня уносили на одеяле». Если за время чекистской службы Кронгауз и участвовал в преступлениях, то предсмертными страданиями и мученической смертью он свою вину искупил.
Обвинения были вздорные: шпионаж в пользу польской разведки и участие в террористической организации. Расстрелян на Донском кладбище.
Вечная память.
2. Михаил Алексеевич Кротков 1880 года рождения был коренным москвичом. Из личных дворян. Образование среднее - значит, окончил гимназию или реальное училище. Понятное дело, беспартийный - с таким нехорошим происхождением. Почему стал «инвалидом труда», не знаю. Жил в Ермаковской Роще (был такой квартал за Шмитовским проездом). Арестован в относительно травоядное время - 14 ноября 1924 года. Обвинялся в шпионаже и участии в контрреволюционной террористической организации. Может быть, действительно, враг советской власти? Приговор вынесен коллегией ОГПУ. Место казни - Яузская больница. В двадцатые годы она была отдана ГПУ, там в подвале расстреливали.
Прохожу мимо чуть не каждый день, а не знал
Совсем немного дополнительных сведений добыл я о Михаиле Кроткове. Жалко.
Вечная память.
3. Мечеслав Константинович Кротовский родился в 1904 году в городе Двинске. Образование незаконченное среднее - ну понятно, революция помешала. Беспартийный. Быть электросборщиком на заводе электромедицинской аппаратуры - для тридцатых годов престижная и высокооплачиваемая специальность. Жил по адресу: Колодезный пер., д. 7. кв. 77. Арестован 16 марта 1938 года, на самом пике массовых репрессий. С заграничным местом рождения (буржуазная Латвия) и криминальной национальностью (поляк) у бедного Кротовского было мало шансов уцелеть. Его расстреляли по представлению комиссии НКВД как «польского шпиона» 9 августа 1938 года на Бутовском полигоне - там в 1937-38 гг убили больше 20 тысяч человек.
Вечная память.
4. Человек с редким именем, Филадельф Иванович Кругликов, родился в Астрахани в 1884 году. Он из «бывших», беспартийный. Имел высшее образование. До революции жил в родном городе и в 1916 году был товарищем казначея (уважаемая общественная должность) в Обществе народных университетов. В двадцатые годы работал в Нижегородском университете. Потом преподавал в Химико-технологическом институте имени Менделеева. Перед арестом жил в Москве: Котельническая набережная 321, кв. 4 (пять минут от моего дома). Судя по тому, что служил инженером в машиностроительном тресте и взят в начале 1930 года, возможно, проходил по одному из так называемых «отраслевых» дел, примыкавших к шумному «Процессу Промпартии» - когда на старых специалистов попытались свалить вину за неуспехи Пятилетки.
«Букет» обвинений пышный: тут и участие в контрреволюционной организации, и шпионаж, и вредительство, и подготовка террористического акта. Даже что-то многовато для одного человека. Расстрелян 17 августа на Ваганьковском.
Вечная память.
Фотографий, естественно, я не нашел. Может быть, кто-нибудь из родственников или потомков откликнется? Хотелось бы посмотреть на лица.
В общем, вот. Четыре забытые щепки с большевистского лесоповала. Но вы прочитали про них - и уже не щепки, уже не забытые.
29 октября я ходил к Соловецкому камню, где «Мемориал» каждый год, в День памяти, проводит прекрасную акцию: люди стоят в очереди, чтобы прочитать несколько имен из мартиролога жертв сталинских репрессий.
Я не думаю, что нужно объяснять, почему я считаю эту акцию важной. Или нет, все-таки объясню.
Главная беда нашего государства в том, что из века в век оно относилось к людям как к навозу. Щедро удобряло ими почву, поливало кровью полезные с точки зрения очередного правительства растения: возведение среди болот Петрова Града, строительство первой железной дороги, коллективизацию, индустриализацию, укрепление трудовой дисциплины и так далее, и так далее.
Апофеоз приоритета государственных ценностей над личными - сталинская эпоха. «Мы рубим лес, и сталинские щепки, как прежде, во все стороны летят», - поется в известной песне. Историки всё никак не подсчитают количество тех «щепок»: сколько сотен тысяч расстреляно, сколько миллионов репрессировано, сколько десятков миллионов заморено голодом.
Хуже всего вот что: 99,999999% убитых не просто убиты, но еще и забыты. Их вроде как никогда не было.
«Мемориал» создан для того, чтобы - если удастся - вспомнить каждого. Когда человек, живущий сегодня, просто произносит вслух имя другого человека, убитого семьдесят или восемьдесят лет назад, тот словно воскресает из небытия и перестает быть историческим «навозом».
В этот раз в очереди было очень много народу, я простоял три часа. Намерзся, устал, но не жалею. Было время ощутить что-то вроде связи с четырьмя людьми, чьи имена были напечатаны на доставшемся мне листке.
Правильное воспитание
Фотография Марии Олендской / ЕЖ
Дождавшись очереди у микрофона, я пообещал, что постараюсь хоть что-то разузнать об этой моей четверке - минимум того, что я могу для них сделать. Им-то это не нужно (хотя кто знает?), а вот мне самому - даже очень.
Мои четверо - люди маленькие, неисторические. И всё же кое-что про их погубленную жизнь я теперь знаю и готов рассказать вам.
29 октября я переписал себе с листка следующие сведения:
1. Кронгауз Лев Данилович. 39 лет. Старший лейтенант госбезопасности. Расстрелян 7 марта 1939 года.
2. Кротков Михаил Алексеевич. 45 лет. Инвалид труда. Расстрелян 25 марта 1925 года.
3. Кротовский Мечеслав Константинович. 34 года. Электросборщик завода электромедицинского оборудования. Расстрелян 9 августа 1938 года.
4. Кругликов Филадельф Иванович. 46 лет. Инженер Московского машиностроительного треста. Расстрелян 17 августа 1930 года.
1. Лев Данилович Кронгауз родился в селе Старое Мстиславского уезда Могилевской губернии (то есть в черте оседлости), в 1900 году. Образование имел «низшее» - стало быть, происходил из еврейской бедноты, которая почти поголовно подалась в «красные». «Старший лейтенант госбезопасности» - это две «шпалы», по-армейскому майор. Руководил отделом госбезопасности в московском метрополитене - по тем временам, между прочим, ответственная должность. По крайней мере, сам не арестовывал и не расстреливал - за это спасибо. Естественно, член партии. Жил на улице Малая Лубянка, д. 16, кв. 94 (так что если его взяли дома, везти было недалеко).
Вот этот дом. Ночной звонок. «Вам телеграмма»
Арестован 9 июня 1938 года - одна из последних жертв «ежовской» волны репрессий. Не знаю, какого рода сведения выбивали следователи из Льва Кронгауза, но допрашивали его в печально знаменитой Сухановке, пыточной тюрьме. В письме-ходатайстве арестанта говорится: «Я был хуже животного. Рядом со мной нельзя было стоять… В камеру меня уносили на одеяле». Если за время чекистской службы Кронгауз и участвовал в преступлениях, то предсмертными страданиями и мученической смертью он свою вину искупил.
Обвинения были вздорные: шпионаж в пользу польской разведки и участие в террористической организации. Расстрелян на Донском кладбище.
Вечная память.
2. Михаил Алексеевич Кротков 1880 года рождения был коренным москвичом. Из личных дворян. Образование среднее - значит, окончил гимназию или реальное училище. Понятное дело, беспартийный - с таким нехорошим происхождением. Почему стал «инвалидом труда», не знаю. Жил в Ермаковской Роще (был такой квартал за Шмитовским проездом). Арестован в относительно травоядное время - 14 ноября 1924 года. Обвинялся в шпионаже и участии в контрреволюционной террористической организации. Может быть, действительно, враг советской власти? Приговор вынесен коллегией ОГПУ. Место казни - Яузская больница. В двадцатые годы она была отдана ГПУ, там в подвале расстреливали.
Прохожу мимо чуть не каждый день, а не знал
Совсем немного дополнительных сведений добыл я о Михаиле Кроткове. Жалко.
Вечная память.
3. Мечеслав Константинович Кротовский родился в 1904 году в городе Двинске. Образование незаконченное среднее - ну понятно, революция помешала. Беспартийный. Быть электросборщиком на заводе электромедицинской аппаратуры - для тридцатых годов престижная и высокооплачиваемая специальность. Жил по адресу: Колодезный пер., д. 7. кв. 77. Арестован 16 марта 1938 года, на самом пике массовых репрессий. С заграничным местом рождения (буржуазная Латвия) и криминальной национальностью (поляк) у бедного Кротовского было мало шансов уцелеть. Его расстреляли по представлению комиссии НКВД как «польского шпиона» 9 августа 1938 года на Бутовском полигоне - там в 1937-38 гг убили больше 20 тысяч человек.
Вечная память.
4. Человек с редким именем, Филадельф Иванович Кругликов, родился в Астрахани в 1884 году. Он из «бывших», беспартийный. Имел высшее образование. До революции жил в родном городе и в 1916 году был товарищем казначея (уважаемая общественная должность) в Обществе народных университетов. В двадцатые годы работал в Нижегородском университете. Потом преподавал в Химико-технологическом институте имени Менделеева. Перед арестом жил в Москве: Котельническая набережная 321, кв. 4 (пять минут от моего дома). Судя по тому, что служил инженером в машиностроительном тресте и взят в начале 1930 года, возможно, проходил по одному из так называемых «отраслевых» дел, примыкавших к шумному «Процессу Промпартии» - когда на старых специалистов попытались свалить вину за неуспехи Пятилетки.
«Букет» обвинений пышный: тут и участие в контрреволюционной организации, и шпионаж, и вредительство, и подготовка террористического акта. Даже что-то многовато для одного человека. Расстрелян 17 августа на Ваганьковском.
Вечная память.
Фотографий, естественно, я не нашел. Может быть, кто-нибудь из родственников или потомков откликнется? Хотелось бы посмотреть на лица.
В общем, вот. Четыре забытые щепки с большевистского лесоповала. Но вы прочитали про них - и уже не щепки, уже не забытые.