(no subject)
Если честно, мне до сих пор в аэропорту не только скучно бывает, но и - бренно. Чувствуется хлипкость и бренность и ценность всего.
Вот, опять хорошие стихи.
ПОЛЕТ
Вокруг без счета людей, и они летят,
платят за билет и аля-улю.
Ночью они подобных себе плодят,
запираются в комнате и плодят,
говорят друг другу «тебя люблю».
И уже с детьми летят, и у них багаж.
Бесшабашно - на дырявейшей из галош.
Вынь им твердь небесную да покажь!
Вынь им твердь небесную да положь!
У пограничника-негра берет, калаш,
брошь и палаш - такого не задерешь!
Рядом полицейские всех сортов
с пеной у рта требуют паспорта,
и не пропускают без паспортов,
типов проспиртованных, без портов,
чья жизнь последняя полностью пропита.
Их оставляют ползать и трепетать
возле дверей аэропортов.
В двери днем и ночью течет поток
с востока на запад, с запада на восток
осенью, летом и посреди зимы.
Линия, грань, граница, рубеж, межа.
Женщина подносит к глазам платок,
целует мужчину лет сорока семи
с двадцатью тремя килограммами багажа.
Вот, опять хорошие стихи.
ПОЛЕТ
Вокруг без счета людей, и они летят,
платят за билет и аля-улю.
Ночью они подобных себе плодят,
запираются в комнате и плодят,
говорят друг другу «тебя люблю».
И уже с детьми летят, и у них багаж.
Бесшабашно - на дырявейшей из галош.
Вынь им твердь небесную да покажь!
Вынь им твердь небесную да положь!
У пограничника-негра берет, калаш,
брошь и палаш - такого не задерешь!
Рядом полицейские всех сортов
с пеной у рта требуют паспорта,
и не пропускают без паспортов,
типов проспиртованных, без портов,
чья жизнь последняя полностью пропита.
Их оставляют ползать и трепетать
возле дверей аэропортов.
В двери днем и ночью течет поток
с востока на запад, с запада на восток
осенью, летом и посреди зимы.
Линия, грань, граница, рубеж, межа.
Женщина подносит к глазам платок,
целует мужчину лет сорока семи
с двадцатью тремя килограммами багажа.