История об отцах и страдальцах Соловецких. Часть 4.
Мужественнии же из них, Стефан, Антоний и с прочими тридесятьми изшедше ко вратом на сретение, яко мужи мужественне смертную чашу за отеческия законы испиша, во вратех святых от воинов посечени быша. Отцы киновии и прочии слуги и трудницы услышавше, пачеже узревше, нечаянно новосодеянную плачевную вещь, разбегшеся во своя келии затворишася. Еже услышав воевода, несме долго во обитель внити, но посы-лаше начальники воинов молити и увещевати иноки, да ничтоже боящеся изыдут из келий, никоего же им озлобления сотворити обещася, и клятвою крепкою свое обещание печатствова.
На встречу воинам иноки идут со святыми иконами Отцы же веру емше лису тому, собравшеся изыдоша во сретение с честными кресты, и со святыми иконами. Сей же забыв обещание, преступи и клятву, повеле воином иконы и кресты отъяти, иноки же вся и бельцы за караул по келиям развести. Сам в стан свой возвратився, приказа Самуила, мужа добля и крепка, и сотника перваго привести к себе. Сему же приведену, рече к нему: почто противился еси самодержцу, и воинство по-сланное отбивал еси от ограды? Той мужественно противу отвеща: не самодержцу аз противихся, но за отеческое благочестие, и за святую обитель мужествовах, и хотящих разорити преподобных отец поты не пущах во ограду. Разъярився к сим Мещеринов, повеле воином мужественнаго Самуила пястницами крепко бити. И толико биша онаго, дондеже на оных биениях, честную душу свою в руце Богу предаде. Умерша же приказа изнесшим в ров бросити. И сему бывшу, призвати повеле архимандрита Никанора, иже от старости и трудов молитвопредстояния многолетних ногами ходити не можаше, но на малых саночках посланнии вземше привезоша. Воевода взем его пред себе глаголя со гневом: рцы ми, Никаноре, чесо ради противился еси государю? Чесо ради обещався увещати прочия, не токмо преступил обет, но и сам с ними на сопротивление цареви сове-щался еси? Чесо ради воинства во обитель не пустисте, и хотящия ити оружием отбиваете? На сия священный старец отвеща: самодержавному государю ниже противляхомся, ниже противитися помышляхом когда, зане научихомся от отец к царем чествование паче всего являти; научихомся от апостола Бога боятися и царя почитати; научихомся от самого Христа воздавати кесареви кесарева, а Божия Богови, и понеже Божиих неизменных законов, апостольских и отеческих преданий посреде вселенныя живущим соблюдати, не попущают нововнесенныя уставы и новшества патриарха Никона.
Царского духовника Никанора везут с поруганием Сих ради удалихомся мира, избегохом вселенныя, и в морский сей оток в стяжание преподобных чудотворцев вселихомся во еже в преподбнем селении, преподобными их чины, уставы и обычаи, темже благочестием по стопам их руководитися желающе. Вас, иже растлити древлецерковныя уставы, обругати священныя отец труды, разрушити богоспасительныя обычаи, пришедших во обитель, праведно не пустихом. Таковая и сим подобная блаженный глаголя, и на каждая задания свободным отвещая гласом, разгнева паче воеводу, иже безчестною бранию и нелепыми словесы укаряше отца, коим он противу мужествуя. Что величаешися, что высишися, рече, яко не боюся тебе, ибо и самодержца душу в руце своей имею. Сия наипаче разъяриша мучителя, и вскочив от седалища своего тростию бияше блаженнаго по главе, по плещама и хребту, не усрамився ниже иноческаго образа, ниже седин святолепных, ниже великаго священства сана. И толь жестоко бияше, яко и зубы священнаго блаженника от уст изби. Таже воином повеле ужем за нозе оцепившим, со всяким руганием и смехом (О нагласти безсрамныя!) и во единой свитце безчестно многочестнаго влещи за монастырскую ограду, мера влечения яко полпоприща, и в ров глубокий вринувшим, стрещи, дондеже умрет. Повеленным скоро совершаемым, терпяше страстотерпец, яко во влачении хухнания (насмешки) и смехи от влекущих, ударяния и заражения главы о камение и землю, тако и в глубочайшем рве, на лютом и нестерпимом мразе, во единой срачице чрез всю нощь с ранами и мразом боряся, пред озарением же дневнаго света изыде от тмы настоящаго живота в немерцающий присносущий свет, и от глубокаго рва, в превысочайшее небесное царство.
Мучения иноков за древнее благочестие Посем повеле привести соборнаго старца именем Макария. На приведеннаго же воззрев зверояростно рече: О старче злый, откуду таковыя дерзости научистеся, еже на воинство посланное стреляти, приступающия к стенам ограды оружием отгоняти? На сия свободным языком отец ответствова: мы царем никогда же противитися смышляхом, но подобающее покорение и честь, яко от божиих законов научихомся, тако без всякаго препятства отдаем. Стояхом же вам противу ратным на святую обитель немилостивно наступающим, и на святыя церкви безсрамно стреляющим. Яко приидосте насилием оружия разорити отеческия законы и распудити Христово стадо. Сего ради во обитель вы пустити не повелевахом, и приступающия ратно прочь отбивахом. Ответом сим яко стрелою поражен мучитель, скочив, рукама своима би блаженнаго немилостивно по главе и ланитома, таже жезлом толико, елико изнемощи биющему. Наконец повеле нозе вервию связати, и с руганием немилостивно влещи на брег моря, и положити на смерзшемся льде, яко да трегубою болезнью давим, от воздуха и леда и воды, преболезненно от жития отъидет. Таковым лютейшим мучением, толико нестерпимою студению и мразом налячен страдалец от студености временнаго жития к безсмертнаго царствия блажайшей весне прейде.
Посем Хрисанфа древорезца хитраго, и Феодора живописца мудраго со учеником Андреем, мужи елико во обители знамениты, толико и о благочестия ревности теплейшии приведены, воевода испытав, и яко тверды и непоколебимы во отеческих законех виде, повеле смертию лютейшею казнити: руки и ноги им отсещи, таже и самую главу отрезати; еже со блаженным рвением с благодатною сладостию подъемше блаженнии, главопесечени быша. Сим горчайшею смертию ко всесладостному блаженству отшедшим, повеле прочия из закараула привести, иноки и бельцы, числом яко до шестидесяти. И различно испытав, обрете во древлецерковнем благочестии тверды и не превратны, зельною яростию воскипев, смерти и казни различны уготовав: повесити сия завеща, овыя за выю, овыя же и множайшия междеребрия острым железом прорезавше, и крюком продевшим на нем обесити, каждаго на своем крюке. Блаженнии же страдалыды с радостию выю в вервь вдеваху, с радостию ноги к небесным тещи уготовляше, с радостию ребра на прорезание дающе и широчайше спекулатором прорезати повелевающе. Таковым неслышанным мужеством, таковым неповестным усердием томления безчеловечная терпяще, на безсмертное упокоение к небесем возлетеша.
Различные виды мучения соловецких отцов Иныя же от отец зверосердечный мучитель за ноги вервию оцепивше к конским хвостом привязати повеле безмилостивно, и по отоку влачити, дондеже души испустят сии. Они же тако люто и мучительно влачими ничтоже малодушно, ничтоже младенческо являху, но молитву Исусову творяще, Христа Сына Божия во устех имуще, тако честныя своя и святыя душы от страдательнаго подвига на вечный покой возпущаху. Прочия же киновийских жителей, иноки и бельцы, слуги и трудники испытав, обрете вся крепкодушны и единомудренны, в древлецерковнем благочестии стоящия, вся за отеческия законы умрети готовы, многшими истязаньми и ранами, различными мучениями и страстьми озлобив, смертьми горчайшими и болезненными настоящаго лиши жития.
Сим преднаписанным убо толикими страстьми, и таковыми преболезненными скончании к безболезненным обителем отшедшим, и всея киновии жителем, яко пшенице в день жатвы серпы мучения пожатым, не утомися злосердный воевода от толиких кроволитий, ниже умягчися мучительное сердце толико многих неповинных, толико священных непорочных, толико иноков преподобных неправедне мучив, но и на оставшия зверски рыкает. И понеже здравых не обрете, повеле болящия (о жестоты нрава) изводити и испытовати. Ельма же твердейшия здравых и крепльшия сильных обретает их во отеческих законех, к мучению сих распалается, и зане от многолетних трудов и подвигов со одра двигатися немогущия, новейшую страсть не-преподобный умышляет: по двема вместо хребтами связати и вервию за нозе оцепити повеле, сице на брег морский влачити во единых свитках немилостивно, и на леде во время лютаго мраза оставляти; овыя же иордан просекше не насквозь, но подобием богоявленскаго водоосвящения, и наполнивше таковыми связнями больничных отец, воду пропущаху, и тако в престуденой оней воде на трескущем леде вселютейшим давими мразом, блаженнии они трудницы померзаемым и леденеемым, истаянным плотем их, и к леду примерзающим благодарно терпяще конец жития приимаху, к пятидесятим сто числом суще. Ниже малодушия что показавше, но яко отцы отечески, яко старцы старчески и великодушне лютыя и ругательныя казни немощ-ными уды со сладостию подъимше к вечным селом востекоша.
Всех убо в киновии пострадавших различными казньми жития течение скончавших, иноков и бельцев всякаго чина, кроме малых оставшихся или предавшихся, их же число вящше трех сот, и к четырем стом приближашеся, или до пятих сот, яко не-ции глаголаша дохождаше, иже вси единодушно на смерть за древнее благочестие мужественно потекоша. Мнози от сих воеводе дерзновенно вопияху: аще сладостно ти есть видение наше умертвие, о человече, что медлиши, отпусти нас странствия на-стоящаго жития к будущему никогдаже ветшающему и преходящему дому, яко и государь царь немедленно за нами будет, и ты сам томителю готовися на суд Божий с нами, кровосеяний твоих пожинати рукояти, кая словеса преподобных отец по мале делом совершишася.
Мещеринов же, елико в кроволиянии и казнех предъявленных отец труждашеся, толико и о оставших еще малых зело печашеся, их же смерти предати не восхоте, но многими биеньми израни, в них же и Димитрия онаго, кричавшаго со стены, привед вопроси, услыша тожде, яко государя царя уже жива несть, вельми изранив броси в темницу ругаяся: се увидим пророчества его сбытие. Сей Димитрий по смерти государеве от начальника иного биен зело и в ссылку на Мезень осужден, и от многих ран на пути везом ко Господу блаженне отъиде. Прочия же Мещеринов в разныя окрайны Российскаго царствия на заточение разсла, инии же в темницех седяще умроша. И понеже киновии жилища опустошишася, келии испразднишася, больница праздна возлежащих являшеся, пусты святыя церкви молящихся киновиат, пуст монастырь своих жителей показася, исполнишася окрестныя обители на отоце, наполнишася луды и морстии брези телес мертвых, висящих и на земли лежащих, земля отока и камень обагрися неповинною кровию преподобных. Мещеринов несыто рачительство о имении стяжав, яко обрет время, нача грабити вещи монастырския и церковныя, яже древле благочестивии царие и князи и прочии от благородных сооружиша, даже и до икон святых дерзаше. Тогда от оставшихся отец инок Епифаний муж благаго и постояннаго жития, казначейскую службу имый, возбраняше ему о дерзости. Но сей не точию не престаяше, но и ключей прошаше еже в казну ходити, и волею не получив, силою отъя. На Епифания же вины иныя обрести не могии, о благочестии истязоваше и о не пущении царева воинства во обитель. Той же свободнейшим гласом тако о благочестивых законех и церковных преданиях яко предпострадавшии отцы ответствует. Разъярися мучитель, повеле вельми бити его, и биеннаго за нозе оцепившым вне обители, в ров или на брег морский бросити, и стрещи дондеже умрет. Тако блаженный, аще и послежде отец пойде, но тем же путем благочестия и страдания текий, оныя достиже; и радуяся с ними, небеснаго блаженства наслаждается. Но убо еже о разорении киновии, еже о страдании блаженных отец, елико слышася и известися, толико преднаписася нуждно прочее и о збытии проречения препо-добных сочетательне, тако о умертвии государя царя, яко о смерти воеводы Мещеринова вкратце слово изъявити, якоже достоверных усты и писаньми изобразися. Егда убо воевода на взятие монастыря ко стенам приступаше, егда предатель лукавый времене подобна еже внутрь киновии ввести воинство смотряше, тогда на Москве государь царь телесною болезнию объемлется, в самую неделю блуднаго, за седмицу до разорения киновии седмодневным неможением томления, и зане болезнь крепце умножися, зане чаяние смерти прииде, о киновии прочее милосердствует. Посылает к патриарху, просит благословения оставити киновию по отеческим законом жити, рекоша же яко и чудотворца соловецкая явишася самодержцу молиста ослабити обители их.
Патриарх же всероссийский Иоаким крепчайший явися ко прошениям сим, не толико пекийся о царстем здравии, елико о соловецкия киновии взятии, не тако о немощи монарха боляше, яко киновразорен слышати хотяше, увеща онаго о милости не брещи, желая чудотворцев поты испроврещи. Малым днем пришедшим, ельма скорби царя зело участиша, паки посылает к патриарху, паки призвав молит и увещевает: еже простити соловецкия отцы, еже оставити в преданиих чудотворцев небоязненно жити.
Патриарх же ожесточися паче камене,
Не смотряше царевы болезни пламене,
Увери царя милость ко отцем отложити,
Хотя место святое кровию облити.
Царь елико патриарху покаряшеся,
Толико лютейши болезнь умножашеся,
И толико болезни зельное терпяше,
Едва едва и отдыхати можаше.
Виде тогда государь своего пастыря,
Не давающа целительнаго пластыря,
Но здравию его содевающа спону,
От нея же утлачется путь к смертному гробу.
Царь Алексий Михайлович близ смерти В четверток тоя седмицы, ухвати самодержца болезнь зело крепка, знамение дающе смерти, яко врачи, докторы, вся врачевския хитрости от себе отслати. В субботу же тоя седмицы, посылает гонца наскоре к соловецтей обители, разрешая гнев негодования, оставляя отцы жити в древлецерковнем предании, прошаше от них молитвы и благословения. Ниже патриарха, ниже ины от духовных вопросив, но своею властию, своим произволением, восхоте милости излияти ко огорченным нуждником. Егда же государь милость показа к соловецким отцем, егда посла скораго бежца веляща отступити воинству от обители преподобных, тогда воевода стоящий под киновиею чрез подведение предателя киновию взя генваря 29, в 1-й час мясопустныя субботы, и вся жители елико иноческаго, елико мирскаго чина, острейшими мучения серпы, яко класы пожне, и убиенных телесами и неповинною кровию святое окропи место. И егда воевода толикая и таковая показа кроволияния, разорив чудотворцев стяжание, егда кровавую оную соверши богонеугодную жертву, тогда в 8-й час того дне государь царь оставляет венец своего царствия, оставляет и власть миродержания, и смертию от сего жития (о слезы) умирает.
Воевода Мещеринов о смерти самодержца ничтоже ведый, посылает гонца к Москве радостне о взятии обители возвещая, и яко оба гонца на Вологде сретостася: ов прощение обители радостне ношаше, ов разорение тоя плачевно поведаше, и к царст-вующему граду обратившеся. Егда во град въехаша, странен вид узреста, сигклит царский и прочыя благородных, одеждами облечены черными безгласно являюще случай плачевный, смерть самодержца всем возвещают, рыдати своего государя вся понуждают. По смерти самодержца сын его Феодор, скипетр властодержания российскаго, яко наследие отца и деда, удержав. Услыша от некиих Мещеринова в соловецтей киновии грабяща вещи церковныя и казенныя, и повеле его указом к Москве безчестно взяти. И тако оный мучитель немилостивый, разпудитель святыя киновии зверонравный и лютейший кровопитель, ругательно и железоносящ к царскому граду свезен. По мале времени от суда земнаго к небесному и неумытному восхищен, мучительных и кроволиятельных сеяний, прегорчайшыя плоды пожинати. Что же прелукавый он предатель, вторый образы и делы Иуда, толико премножайшаго кроволияния величайша вина, по реченному: предавый Мя тебе болии грех имать, (Иоанн, 60). Еда без наказания, еда без отмщения житие сие прейде? Никакоже! Но яко же множайшую сотворив злобу, тако множайшее томление получив, жития исчезает. По взятии бо монастыря, на приказ на Вологду послан, и попущением Божиим в неискусен ум предався, впаде в страсти нечистыя, в скверны блуднаго разлияния. По сем впаде в болезни неисцельныя, в болезни струпнаго прокажения. Все бо тело окаяннаго от главы и до ногу лютым гноем кипяше. Таковым тяжким мучением, толикими нестерпимыми струпоболии, зле томим на многа времена, зле испроверже презлейшую душу свою от временнаго к безконечному мучению немилостивно взяся. И о сих убо толико довлеют, паки возвратимся к предлежащему течению повестнаго пути.
В киновии же убиенных отец, или истее рещи преподобных страдалец блаженная телеса не погребена, ниже покровена на яснине воздуха бяху от субботы мясопустныя всю якоже четыредесятницу тако и пятидесятницу, и вящшую часть поста святых апостол, ови висяще, ови лежаще, всякаго смрада и вони мертвых не причастни, но яко спящих человеков, тако телеса она цветяху благодати красотою. Весне же наставши, и великому дне светильнику, теплыми зрения лучами аер и землю всю осиявшу, снеги изничтожишася, леды растаяша, воды пролияшася, морстии брези яко о земли, тако о островех, тако округ соловецкаго отока, всюду от леда очистившеся, водами исполняхуся. А иже на губе морстей лед, на немже отеческая телеса лежаху, не истаяваше и не растлевашеся, но недвижим от толи-кия солнца теплоты, от такого зельнаго вара распаления, яко камень крепкий адамант нерушимый являяся, тверд и непоколебим стояше, преестественным знамением сим, самою чудесе вещию, благочестивое страдание отец, и святость телес лежащих, паче трубы всем проповедая, чудом и ужасом сердце зрящих колебляще, и приезжающим на богомолие в киновию дивное зрение оное, дивный трепет и страх видящим подаяше. И не токмо лед, иже под телесы святых постланный, толико крепок, толико тверд обретеся, но и самая блаженных страдалец телеса, яже на губе морстей лежащая, яже на столпех различно висящая, яже на земли острова казненно поверженныя, в таковыя весненныя дни и в тако жарчайшия солнцепечения ничтоже ес-тественных показаша, ниже согнития, ниже раны, ниже вони смрадныя со обычныя мертвым телесем излияша, но вышеестественным благодати содержанием, яко живых или спящих телеса тако лежаху, яко цвет на полях, яко крин во удолех, тако цветяху и благоукрашахуся. Тем и властители, иже по избиении отец киновиею обладающии и предводительствующии воинством, преестественными сих чудоносий одолеваеми знаменьми," елико о крепком стоянии и не растаяваемой твердости льда чу-ждахуся, толико и о изрядной целости и нерастлении страдальческих телес удивляхуся, и на милость к безвинным осужденником, паче же блажайшим страстотерпцем преклоньшеся, к самодержцу написавше прошаху о снятии, собрании и покрытии землею, толико временно лежащих отеческих телес. Извествуют же самобывшии тамо, яко убиеннии блаженницы в видении сна некиим от начальствующих представше рекоша: аще хощете леда видети растаяние, наша телеса опрятавше погребению предайте, денележе бо она верху будут лед не растает. Егда же от самодержца указ прииде, повелевающ сопрятати убиенных преподобных телеса.
Тогда со тщанием опрятавше отвсюду и от леда, и от отока, и от столпов, и землю ископавше на луде морстей нарицаемой женстей корге, разстоящей от монастыря яко полпоприща, вся блаженных телеса вкупе положивше, и камением могилу закладше посыпаша. Иже бо в киновии вкупе душеспасительно жиша, иже едино богоумне о благочестии пострадаша, сии и по смерти телеснем своим возлещи вкупе избраша, верно же яко и на небесех вкупе престолу славы предстояще вечнаго блаженства наслаждаются. Погребению бывшу, сие есть отеческим телесем собранным и землею покровенным, крепкий он лед и твердший в сопротивостоянии солнечных показавыйся луч, вскоре зело растаяв, и абие растлевся не явися; и елико прежде жесточайш и каменн обретеся, толико послежде мягчайш и удоборастаян показася; и коль крепостию своего нерастаяния зрящих удивляше очеса, толь и внезапным истаянем пременения видящих устраши зраки. И обоими сими вышеестественными действ случаи блаженных отец чюдное страдание, паче своя рабы пречюднаго Господа всем народом объявив прослави. Тако убо всекрасному оному преподобных чудотворцев стяжанию, тако предоброму честному киновии селению, яко цветом ощипанным, яко саду оторгану, яко ветвем осеченным, яко плодом обранным, яко розгам отломленным, яко винограду всесладчайшему точилом мучительных изгнетений на премирную вечерю всепремирному Царю и Владычице принесшимся, киновия прочее пуста иноческаго чина, церкви же пуста поющих явившеся, яко некая сень в винограде, или овощное хранилище в вертограде, или град оберен и опустошен не благолепна, но безобразна показася. Сего ради самодержец указом повеле из разных России монастырей мнихов собрати в соловецкия киновии население, еже есть собрание, скоро совершися, и монастырь или паче оток Соловецкий новособранными мнихами и новопреданными от Никона догматами и уставы наполнися. И понеже, вместо древних оных и добродетельных отец, новии мниси в стяжание собрашася преподобною чудотворцу; вместо благочинных неблагочинные, вместо трезвых пиянстволюбнии; вместо целомудренных оплазивии; вместо молитвенников молвотворнии, вместо боголюбивых и пустыннолюбных отцев мир и житие мира сего любящии человецы в киновию вселишася, и вселившеся, измениша отеческия чины же и уставы, измениша и преподобною чудотворцу предания. Не токмо яже о догматех и законех надлежащия к вере и благочестию, но и яже общежительное украшающия благочиние, яже иноческое ублаголепствующия житие. Отсюду в киновии умножишася мятежи и безчиния, умножишася по келиям особоядения и пирогощения, умножишася винопития и пиянства, и раждающих пиянство питий содержания. Оставляю, яже на пении клириков безчиния, яже срамословий и сквернословий учащения, и лаяний неподобных изношения, яже табаки держания и табакопития, и прочия неблаголепныя и безчинныя обычаи же и деяния, имиже и от них : испревратися общежительства чин и благолепие, и святотворное иноческаго жития спасительное пребывание. Оскуде превысочайшая слава и честь небесоподобная соловецкия киновии благочиния, и оскудевши исчезаше. И елико благочиния киновии, слава и честь оскудеваше, толико страдальцев блаженных честь, и слава идущи превозрасташе, и не от человек и на земли токмо, но свыше от небес различными знамении, и различными чудесы страдальческий облистоваше гроб, и зрящих очеса и сердца озаряя просвещаше. Мнози от жителей соловецких, ови от инок, ови от бельцев, видителие сих на гробе страдальчестем бываху, зряще иногда свещи горящыя, иногда свет необычен преестественне пролиявшься, иногда огнь палящ и возскачущ, иногда иная поведаху видения бывающа.
Гонцы сретостася близ реки Вологды Тем и мнозии от жителей соловецких, верою усердия влекоми, на гроб блаженных приходити, и кадило благоухания приносити; и занеже яве за начальствующих страх не смеяху, втайне сие творити обыкоша. Инии в месяца временночислие, инии в седмицы обношение, инии в кругообращение лета приходяще, и гроб их благоговейно покадивше, во своя возвращахуся; и не токмо киновиате соловецтии, не токмо жителие отока зрителие знамений сих бываху, но и от брегожителей округонаселеницы мнози, множицею чудная видения зрети глаголаху на гробе блаженных страдалец. Наипачеже в день натрижнения их, егда телеса своя в жертву чисту Владыце и Богу принесоша.
Тогда наипаче веледаровитый Бог блаженство страдания своих угодников объявляше зрящим, яко любезно того Владычеству сих страдание, и приятно паче всесожжений овних и юнчих, паче тем агнец тучных. Аще ли котории от любозавистных, аще и от зависти злобою болящих, аще кии от любозазирательных и новинам радующихся человек, словоповествованию зазрети хотяще рекут, яко убиенныя и смертию злодейческою умерщвеныя человеки, ниже от Бога знаменьми и чудесы явленны, ниже соборне свидетельствованных, похваляюще дерзновенно, святы и царствия небеснаго наследники нарицаете. Коим возответствующе предлагаем, святы и царствия наследники сия страдальцы, законно и праведно именуем, и нарицающе от сих показаний доводствуем.