Суицид среди моряков
На днях мне удалось добиться выплаты компенсации украинской семье за смерть кормильца за границей. Инцидент произошёл с одним украинским моряком во время рейса, в котором он покончил жизнь самоубийством, оставив при этом предсмертную записку извиняясь в ней и прощаясь со всеми своими близкими. Суицид среди украинских моряков встречается не редко. В том числе за рубежом. И причины могут быть самыми различными. От добровольного желания уйти из жизни, до умышленного либо неумышленного доведения до самоубийства. При этом, самоубийцами становятся вполне здоровые и трудоспособные граждане. Вот только весьма проблематично найти основания для возмещения потери родственника в случае его суицида.
В отечественной и зарубежной юридической практике встречаются прецеденты подачи исков в суд в подобных случаях. Но, как правило, подача подобных судебных исков не приводят ни к какому результату в связи с отсутствием доказательственной базы. Данная участь не миновала и семью добровольно ушедшего из жизни украинского моряка. Фирма судовладелец отказала родственникам в выплате компенсации. Хотя достаточно сложно говорить о том, что самоубийство украинского моряка было добровольным. Может быть, низкие условия труда на судне или другие неблагоприятные факторы довели украинца до самоубийства? Это притом, что он был физически и психически здоровым человеком, который прошёл медицинскую комиссию перед рейсом. Семья погибшего пыталась отстоять своё право на компенсацию. Были наняты адвокаты, которые на протяжении полутора лет предпринимали попытки аргументировать то, что украинский моряк покончил с собой не по "доброй воле", но попытки оказались тщетными. "Суицид возмещению не подлежит". Таковой была мотивировка большинства экспертов. В результате, минувшей зимой родственники погибшего обратились ко мне за юридическим содействием.
Безусловно, найти правовые основания для возмещения суицида непросто. В конвенциях Международной организации труда (МОТ) речь идёт исключительно о возмещении несчастных случаев на производстве, а также о предупреждении профессиональных заболеваний. Единственной зацепкой является Постановление Кабинета Министров Украины № 1232. Согласно данному документу, совершение самоубийства работником плавсостава рыбопромышленного флота приравнивается к несчастному случаю на производстве. Но только в том случае, если превышен срок нахождения работника на судне, который предусмотрен коллективным договором, и если суицид является последствием воздействия неблагоприятных производственных факторов. Однако, данное Постановление не содержит международно-правовых норм, необходимых для судебного разбирательства с зарубежной фирмой судовладельцем.
Но в данном деле была одна особенность. Тело мёртвого украинского моряка, как и предсмертную записку, обнаружили после совершения суицида. Защитники фирмы-судовладельца выстраивали свои аргументы вокруг предсмертной записки в пользу отказа от выплаты компенсации семье украинского моряка. "Это и есть доказательство суицида, так как погибший написал её собственноручно".
У меня возникли сомнения касательно аутентичности данной записки. Для большинства случаев самоубийств, характерно "последнее слово" оставленное на бумаге. В тоже время, не всегда можно окончательно утверждать, что летальный исход наступил в результате самоубийства. Как впрочем, и подлинность самой записки. А что если её написал кто-то другой? Доказать это практически невозможно.
Во всяком случае, в ходе изучения документов и актов, удалось узнать, что ни один из членов экипажа судна не был свидетелем самоубийства украинского моряка. Никто не заметил чего-либо подозрительного. А утверждать, что записка есть основным доказательством самоубийства не объективно.
Во всяком случае, в ходе очередной попытки ответчика обосновать отсутствие своей ответственности в суициде украинца, опираясь на его предсмертную записку, я потребовал произвести графологическую экспертизу. Действительно, существует такой способ, позволяющий определить подлинность того или иного рукописного вещественного доказательства. В нашем случае, достаточно было просто сверить почерк текста предсмертной записки с любой другой записью, которую украинский моряк оставил при жизни. Собственно, реакция ответчика была для меня вполне предсказуемой. Неожиданно выяснилось, что ни у кого не было оригинала той самой предсмертной записки. Да и представители фирмы-работодателя понятия не имели, где записка. Нет оригинала записки, значит нет материала для проведения графологической экспертизы. Даже если записку действительно написал украинец, доказательства его суицида, де-юре, являются необоснованными.
В конце концов это фирма-судовладелец должна доказать факт суицида на своём судне, а не я или родственники погибшего его отсутствие. Во всяком случае, описанные выше обстоятельства расследования, сложились далеко не в пользу фирмы-судовладельца.
Очевидны нарушения фирмой-судовладельцем международно-правовых норм в сфере труда. Согласно Конвенции № 47 МОТ, ратифицированной Украиной, стороны должны применять принцип 40-часовой рабочей недели. Как уже говорилось, на судне могли присутствовать неблагоприятные факторы, в том числе и ненормированная продолжительность рабочего дня, которые могли повлиять на решения украинца покончить с собой. В состоянии сильного переутомления, физического и психического напряжения, работник может не контролировать своих действий и находиться в состоянии аффекта. Просто так, из спортивного интереса, вряд ли кто добровольно уйдёт из жизни. Ведь условия труда на судне зависят от работодателя.
Чтобы добиться от фирмы компенсации за нарушение трудовых прав моряка, пришлось отследить имущество компании в Европе и начать заниматься процедурой ареста. Узнав о том, что имущество компании уже находится в списках разыскиваемых и подготовлены все необходимые документы для ареста имущества,фирма-судовладелец, не желая допустить разбирательства в суде и окончательно портить свой имидж вступила в переговоры. Итогом этих переговоров стал компромисс, который устроил все стороны переговорного процесса. Фирма-судовладелец согласилась выплатить семье украинского моряка компенсацию в размере 85 тыс. у. е.
Какой бы ни была сложность процесса, добиться компенсации в ходе переговоров или в суде от работодателя в подобных делах возможно, при грамотном обосновании неблагоприятных факторов, которые заставили работника уйти из жизни, не говоря об активности самого истца. Свидетельством тому, вышеописанное успешно закрытое дело.
Николай Гольбин
Эксперт международного проекта Universal Assistance
Источник