АНАТОЛИЙ НОСКОВ - РАДИСТ И БЛОГЕР В «ОДНОМ ФЛАКОНЕ»
Говорят, если у человека, прожившего много лет, есть хотя бы одна интересная история, которую он может поведать, он прожил жизнь не напрасно. У Анатолия Носкова таких рассказов целый грузовой трюм. С ним явно было не скучно в рейсах, когда общение моряков ограничивала психологическая усталость, и они только молча курили на корме.
Хотя Анатолию Семеновичу вот-вот (2.11) стукнет 85, мучают последствия инфаркта, он еще ого какой собеседник.
Иметь в запасе пару-тройку слов
Его воспоминания, что характерно, всегда заканчиваются собственным мнением. Более того, он позволяет себе роскошь высказывать его. Этот человек из удивительного для нас поколения, которое помнит снижения цен, не считает зазорным жить у друга. Когда старые морские волки безвозмездно помогали салагам, а девушки влюблялись в красавцев-моряков, а не в их высокий заработок. И люди умели радоваться не прибыльно провернутой сделке, а восходу солнца и хорошей песне.
К слову, Анатолий Носков - «начальник», как по-свойски моряки в ЧМП называли начальника рации, имел в запасе немало пластинок: черных, Апрелевского завода, крутившихся на радиолах со скоростью 33 оборота в минуту, и угощал музыкой экипаж. Особенно часто ему приходилось ставить в рубке «Шахтерский вальс», который с удовольствием слушал капитан теплохода «Капелла», бывший фронтовик Иван Гусев. И, конечно же, страстную песню о любви романтической незнакомки к Сибонею.
Об этом и другом, что связано с флотом, у Носкова написаны рассказы, которые можно найти через Интернет-поисковик, набрав «Носков. Круизы. Путешествия. Теплоходы». А началом такому способу широкого общения с людьми стал литературный дебют в «Вечерке» в качестве корреспондента-внештаника.
Истоки моря… в детстве
Детство Анатолия Носкова складывалось так, словно жизнь в нем изначально воспитывала умение переносить одиночество, нередко необходимое флотскому человеку. С трех лет он рос без матери, когда ему еще не исполнилось семи, вынужден был проститься и с отцом, уходящим на фронт.
- Провожали сдержанно, - говорит Анатолий Семенович. - Это были сибирские охотники, люди, хорошо знакомые с оружием, приученные к трудностям тайгой, закаленные морозами. Но и у многих мужиков тогда на глазах были слезы. Знали, что прощаются с родными избами навсегда. Запрягли две повозки, призывников садили у бортов лицом друг к другу. Я доехал с отцом до края села. А там он дал наказ: «Вырасти без меня хорошим человеком». Он погиб под Москвой…
Однажды учительница принесла книжку, на картинке которой были изображены два матроса с медвежонком.
- Я увидел их бескозырки и «заболел» еще незнаемым мною морем, - говорит Анатолий Семенович. - Картинку я воспринял, как знак. Мне такие подарки до сих пор шлет судьба. Тогда, мальчишкой, я бросил щепку в реку, которая питала Обь, и загадал желание:
«Мы встретимся с тобой в океане».
…Был 1972 год. К этому времени остались позади дни обучения в ремесленном училище на шахтера, куда 13-летнего подростка повлекли не столько желание уходить под землю, сколько трехразовое питание. В «ремеслухе» сирота попал в окружение босяков, злых, голодных, дерзких. Их снимали с поездов, кого определяли в детские дома, кого отправляли в колонию. Блатные короли подворотни требовали подачек под угрозой избиения. К счастью (опять же везение в судьбе) юный Носков оказался «не замазанным» в воровстве, поэтому смог покинуть цепкие лапы жестокого мира шпаны. Узнав его историю и мечту, другой авторитет Раствор сказал: «Ты вором не будешь». И оставил ему на руке маленькую точку-татуровку - знак того, что со всякого, кто посягнет на пацана, он лично спросит.
От тех лет остались воспоминания и умение постоять за себя. Уже в Одессе молодому моряку пришлось несколько раз быть в драках. Один раз заступился за женщину на Пушкинской, другой раз на него напали, и нужно было защищаться. Но улица научила его этому, и знание одного секретного приема давало возможность выходить победителем из передряг.
И вот начальник рации направлен на спецпроводку каравана во льдах Северного Ледовитого океана, взятых под уздцы самым крупным атомоходом-флагманом страны. Он обеспечивает связь между судами и берегом в штабе. Только не сухопутном, а расположенном на небольшом судне «Морской-14», идущим по проливу Вилькицкого, соединяющего с морем Лаптевых и Карское море, в которое впадает река Обь.
- Сюда и вынесло течением мою щепочку из детства. Я написал на листке бумаги, что мечта моя сбылась. Положил записку в бутылку и отправил с морской почтой за борт, - сказал Анатолий Семенович. - Разве я не счастливый человек!?
Меня ждала Одесса
Судьба с сибирским упрямством благоволила Носкову. Армейскую службу пришлось нести на Курильских островах, омываемых суровыми волнами. Там он приобрел специальность радиста, ставшую главной темой его профессиональной жизни. Он наработал редкое среди радистов умение одинаково быстро и безошибочно работать на ключе что правой, что левой руками. В ЧМП был еще только один «двурукий» радист, кроме Носкова. Поэтому он собственно и прошел отбор на ответственную северную проводку.
Его армейский руководитель Илья Исаакович попал под хрущевское сокращение офицеров. С таким именем он родом был, конечно же, из Одессы. Туда он и пригласил смышленого солдатика. И Носков в 22 года совершил незабываемую поездку через всю страну в этот южный черноморский город.
- Поезд пришел в 14.00. Первым делом, понятно, отправился посмотреть Дерибасовскую. И тут сообразил, что пятница, короткий день, и если не успею в отдел кадров, то придется ночевать на лавочке. Но успел! Меня принял сам легендарный Розенблюм! Ну как же, помните? Академия Розенблюма, учебный комбинат, где готовились кадры на поступавшие в пароходство суда, - говорит Анатолий Семенович. - В общем, за 2 часа устроился на работу в ЧМП. Когда становился на учет, меня буквально благословил на хорошие дела полковник военкомата. И вновь повезло! Не только биографически… Мне Бог посылал знаменательные встречи с людским благородством, с людьми, способными бескорыстно помочь, поддержать, мудро напутствовать. Так всегда бывает, когда точно знаешь, что служишь своему предназначению.
По всем морям ходил, бывало, в плаванья
- Знаете, сколько я повидал пароходов, начиная с 1955 года, когда пришел на флот? 43! - откладывает трудовую книжку Носков. Он и так их помнит наперечет. Память у него удивительно ясная, он безошибочно называет имена, порты захода. Этому способствует, как он сам считает, его сибирское здоровье. Пра-пра-прадед Анатолия Семеновича был славен крепостью духа, еще будучи соратником в восстании Емельяна Пугачева. После подавления бунта он, как мятежник, в наказание был сослан в сибирскую глушь. На здоровье не жаловались ни дед Андрей, ни прадед Дорофей. Последний не курил, подобно старообрядцам, но нюхал табак, уподобляя себя в этом императрице Екатерине II. Село, где прошло детство, отстоит на 200 км от мест, описанных в творчестве Шукшина.
К слову, было и такое совпадение: довелось работать на буксире «Е. Пугачев». Это из серии, в которую входили суда портофлота «Сталинец», «Волна», «Д. Донской». В 1959 году на «Пугачеве» был навигационно сложный рейс в Астрахань. Не за черной икрой, а чтобы забрать и отбуксировать в Одессу землечерпалку - одну из первых в составе формировавшегося дноуглубительного флота. Шли по рекам и шлюзам с таким довеском за кормой.
Побывал Носков и на танкерке «Ялта», где вырастил судовую собаку, чему впоследствии посвятил рассказ, на судах типа «либерти», и на «рысаках», всего - на 15-ти. Например, ходил с известным на всех широтах капитаном Гарагулей на «Грузии». На Кубе в 1978-м, где проходил всемирный фестиваль творческой молодежи, снимал на камеру Рауля Кастро. Подарком судьбы считает поход в Антарктиду, в широты, в которые мало кто забирался. Борта научного судна «Башкирия» чуть не раздавили льды, когда брали воду на острове Кергелен - такой себе не близкий уголок Земли.
И все же самым памятным остается рейс на «Морском-14». Там тоже был удивительный знак, но посланный природой.
- Сова села на мачту нашего «Морского». Взлетела с криком, сделала круг и опять села на мачту. И так трижды. Поражены были все. Потом оказалось, что это предупреждение. Тогда под Тикси потонул танкер, - рассказывает Анатолий Носков.
С флота он ушел, как последний из могикан, когда там нечего стало делать профессионалу. Долго стоял в Сицилии в ожидании зарплаты. Кое-как добились своих заработанных денег, но стало ясно, что с приходом в Одессу 17 января началась другая жизнь - береговая. Так появилось время описывать жизнь в статьях и очерках, размещенных на Интернет-сайте.
Пенсия - уже не песня…
Анатолий Семенович живет трудно. Жена лежит с инсультом, сильно подорвала здоровье смерть младшего сына. Тяжело переживает уход товарищей по флоту: в этом году среди соседей ушло в невозвратное плавание четыре бывших моряка.
Страдает от прессинга равнодушной к людям рыночной экономики. И поневоле сравнивает нынешние времена с теми, когда колбаса была по 2.20, и он, труженик, «несмотря на то, что не был членом партии, по своей жизнеспособности, жизнедеятельности был полезным и необходимым: для государства, для себя, для семьи, для друзей и товарищей по работе».
Общается с кустарными философами, самодельными мудрецами, придворными аналитиками, ждущие курьера из банка в очереди за пенсией.
Спокойно жить мешает кругозор и социальный опыт, приобретенный во время хождения по морям. Там в экипажах были люди «проверенные». Нет, не работниками органов, а морем! Теперь становится понятным, почему бывалые моряки, прошедшие фронт, скептически относились к заявлениям правительства. Их научила жизнь не верить заздравным обещаниям.
- Но все оставляет след, - заключает Носков. - Даже наш с вами небольшой разговор - это часть моей жизни.
Владислав КИТИК,
«Моряк Украины», № 43 от 31.10.2018-го