В Одессе Эльдару Рязанову подарили фаршированную рыбу
«Бездельнику, случайно заплывшему во ВГИК по пути в одесскую мореходку» - так подписал Рязанову свою книгу его учитель Сергей Эйзенштейн. С морской карьерой не сложилось, но зато кинематограф обрел гениального режиссера. Эльдар Рязанов тепло относился к Одессе. Здесь он снял треть фильма «Берегись автомобиля», которому в этом году исполняется уже 40 лет!
«Угнали машину»
А началось все с легенды. Рязанов слышал о неком аферисте, который угонял машины у людей, живущих на нетрудовые доходы (взяточников, спекулянтов, расхитителей социалистической собственности и т. п.), продавал их, а деньги переводил в детские дома. Причем, молва о «Робин Гуде» ходила, как в Москве и Ленинграде, так и в Одессе. Рязанову история показалась увлекательной. Однако режиссер решил перепроверить факты, обратившись в различные правоохранительные учреждения, но оказалось, что история целиком вымышлена. И тогда Рязанов решил «сам выдумать» эту историю, написать и снять. Так в соавторстве с драматургом Эмилем Брагинским за четыре месяца появился сценарий под названием «Угнали машину» (позже оно сменится на «Берегись автомобиля»). Потом авторы переделали его в повесть. В 1964-ом году журнал «Молодая гвардия» напечатал «Берегись автомобиля». И вот только теперь, как вспоминал Рязанов, можно было предложить студии не оригинальный сценарий, а экранизацию, что в кино всегда любили больше. Начиная именно с «Берегись автомобиля», писал в своей книге «Неподведенные итоги» Эльдар Рязанов, он стал режиссером-автором...
В итоге Эльдар Рязанов снял около 30 фильмов.
Одесса подвела
Рязанов любил натуру. Потому, избегая всячески павильонов, искал ее на улицах Москвы. Но столица не отличалась солнечной погодой временами. Потому съемочная группа отправилась в Одессу. Но там вдруг похолодало, вплоть до заморозков. Пар валил изо рта. Рязанов выкрикивал во время съемки: «Не дыши, не дыши!». В ДК завода «Каучук» снимались кадры выступления режиссера (Евстигнеев) с его знаменитой фразой «А не пора ли нам замахнуться на...». Парадный вход ДК снимался в Одессе.
Да, все-таки с Одессой у Рязанова не сложилось. Подвела она его еще на заре юности.
В далеком 1944-ом Эльдар Рязанов отправил письмо-заявление, с просьбой допустить его к приемным экзаменам в Одесское мореходное училище. Ответа не было. Версия осталась таковой: в военное время почта работала плохо. Рязанов не хотел пропускать год. Придумал поступить на режиссерский факультет ВГИКа и проучиться там всего лишь год, а потом снова прорываться в Одессу. Но кинематограф захватил талантливого юношу, и он стал снимать картины, а также участвовать в них в эпизодических ролях.
«Золотой Дюк-1988»
Одесса вознамерилась кинофестивалить и пригласила именно Рязанова в качестве председателя жюри на кинофестиваль «Золотой Дюк-1988».
Пишет в своем дневнике Эльдар Рязанов:
«Впервые в Одессе состоялся кинофестиваль зрелищных фильмов под названием «Одесская альтернатива». (На следующий год его переименовали в кинофестиваль «Золотой Дюк»), «Флейта» среди семи других фильмов приняла участие в конкурсе. Мы с женой приехали на два дня. Гостеприимные одесситы не давали проходу, встречи были бесподобные. На одном из сеансов к сцене подошел какой-то мужчина с огромным блюдом, на котором возлежала роскошная фаршированная рыба, и подарил ее мне. Это не было организовано фестивалем, это был стихийный акт зрительской любви. Вечером на эту рыбу мы пригласили Станислава Говорухина, Сергея Соловьева, Татьяну Друбич, Анатолия Ромашина и еще кое-кого из участников фестиваля. Это было трагической ошибкой, ибо рыба оказалась изумительно вкусной, но мне, при таком раскладе, достался всего один кусок...
Через два дня мы улетели в Москву, телевидение намеревалось снять мой вечер в Останкино к предстоящему в ноябре шестидесятилетию. Сделать такой вечер интересным было нелегко. Надо было готовиться. Приглашать участников, зрителей, подумать о программе и т. д. Съемка должна была состояться 9 октября. И вдруг шестого поздно вечером мне звонят из Одессы Станислав Говорухин и Григорий Горин и сообщают, что жюри под председательством Михаила Жванецкого присудило главный и единственный приз - статуэтку «Золотого Дюка» нашей картине. Говорухин и Горин просят прилететь на один день, чтобы мне его вручить. Нагрузка, которую мне предстояло выдержать на съемке в Останкино, предполагалась чудовищная.
Это знают только те, у кого были подобные вечера. А у меня, кстати, была такая встреча в Останкинской студии в 1983-ем году, и тогда С. Г. Лапин не пустил эту передачу в эфир. Около двух часов отвечал я в тот вечер на вопросы зрителей, пришедших в студию, отвечал то, что думал о нашей муторной жизни, отвечал честно, откровенно, резко, говорил о том, что сейчас стало общепринятым. Но в то застойное время министр телевидения признал мои ответы крамольными, посчитал, что публике лучше всего не знать того, о чем я вещал, и, несмотря на мои просьбы, передачу зрители так и не увидели. А для меня публикация такой гражданской, острой передачи была не менее важной, чем, скажем, выпуск «Гаража» на экран. Однако С. Г. Лапин был могущественной персоной, близкой к Брежневу, сделать ничего не удалось.
И вот перед съемкой ответственнейшего вечера меня приглашают еще раз слетать в Одессу для дела, чего там говорить, приятного, лестного, почетного - для получения приза. Но я, понимая, что могу провалить вечер в Останкино, несмотря на справедливый напор устроителей Одесского фестиваля и их праведное негодование по поводу моего поведения, отказался. И предложил - пусть Говорухин вручит мне эту награду на моем юбилейном вечере в Останкино. Так в конечном итоге и поступили.
Вспоминает одесский журналист Александр Галяс:
«Естественно, что дни у Эльдара Рязанова в нашем городе были расписаны по минутам: (просмотр конкурсных лент, встречи со зрителями, фестивальные мероприятия)... Но побеседовать с репортерами («Комсомольська iскра», «напарником» был Александр Милкус, нынешний редактор отдела образования и науки «Комсомольской правды») согласился сразу, предупредив, правда, что в нашем распоряжении не более получаса. Мы в нужное время пришли в отель «Красная» (ныне «Бристоль»), в номере Рязанова заседал оргкомитет фестиваля. По взглядам было понятно, что мы попали не в лучшую минуту. Маленькая женщина в очень больших очках даже попробовала запротестовать: «Эльдар Александрович, у нас же секретные вопросы». К чести режиссера, он остался верен данному слову.
«Так что же, журналисты будут ждать за дверьми?! Некрасиво!» - и решительным жестом придвинул стул поближе к нам.
Эльдар Александрович был профессионалом во всем. В том числе в беседе.
Отвечал четко, внятно. По делу. Потребовал - именно так! - чтобы ему показали текст перед публикацией. Почеркал вдоль и поперек. В общем, Мастер.
Подготовила Снежана Павлова,
«МОРЯК УКРАИНЫ», № 1 от 13.01.2016-го
Занимательные факты съемок «Берегись автомобиля»
Специально для съемок Смоктуновский по настоянию режиссера сдал на водительские права. И с тех пор всем другим маркам предпочитал «Волгу», считая ее самой надежной. Ольга Аросева для съемок в этом фильме на самом деле прошла обучение и получила права водителя троллейбуса. Она водила настоящий рейсовый троллейбус во время съемок с обычными пассажирами «на борту».
***
Мосфильмовская «Волга» ГАЗ-21, на которой Деточкин ушел от погони, снималась также в фильмах «Три тополя на Плющихе» Татьяны Лиозновой, «Бриллиантовая рука» Леонида Гайдая и «Яды, или Всемирная история отравлений» Карена Шахназарова. Сейчас эту «Волгу» можно увидеть в музее киноконцерна «Мосфильм».
***
25 мая 1966-го года приказом председателя Кинокомитета участники съемок были награждены денежными премиями. Так, И. Смоктуновский получил 100 рублей,
О. Ефремов - 70 руб., А. Папанов - 60 руб., А. Миронов, О. Аросева и
Г. Жженов - 50 руб., Т. Гаврилова - 40 руб.
***
Согласно финансовым документам общая смета фильма составила 312 тысяч 300 руб. -вместо запланированных 309 тыс.
***
На родных кинофестивалях картину почему-то упорно не замечали, зато за рубежом он собрал кучу всевозможных призов. Так было на фестивалях в Эдинбурге и Сиднее (все - 1966), в Мельбурне (1967) и Картахене (1969), где И. Смоктуновскому была вручена премия за лучшее исполнение мужской роли. Кроме этого, по опросу читателей журнала «Советский экран» Смоктуновский был назван лучшим актером 1966-го года.
Из книги Э. Рязанова «Неподведенные итоги»
В восьмом классе я уже не сомневался: самая лучшая профессия на земле - писатель!
В то время моей любимой книжкой был «Мартин Идеи» Джека Лондона. Ее герой, моряк Мартин Идеи, объездивший полмира, повидавший и перенесший многое, становится писателем. Чтобы не тратить целый год на опостылевшую учебу, я решил сдать экзамен за десятый класс экстерном. Условия были таковы: надо выдержать одиннадцать экзаменов. На каждый из них «отпускался» один день подготовки. Человек, схлопотавший двойку по какому-либо предмету, выбывал из этих «соревнований» навсегда, как принято на спортивных олимпиадах. Если ученик получал двойку на третьем, пятом или седьмом экзамене, он к дальнейшим испытаниям не допускался.
И все-таки я отважился рискнуть. Очевидно, в моем характере уже тогда гнездились кое-какие авантюристические наклонности.
Таким образом, я, совершенно неожиданно для себя, сделался владельцем аттестата об окончании десятилетки. Из шестидесяти человек, которые пустились в это рискованное приключение, до финиша добралось только восемь. Благодаря человеколюбию педагогов я оказался одним из тех немногих счастливцев.
Теперь можно было подавать документы в мореходку. Я послал в Одессу письмо-заявление с просьбой допустить меня к приемным испытаниям и стал ждать ответа. Шел сорок четвертый, военный год. Почта работала плохо. Время летело, а ответ не приходил.
Если в ближайшие дни не прибудет конверт из Одессы, то у меня пропадет год, который я выиграл лихой сдачей экзаменов за десятый класс. И я стал размышлять: «Может быть, пока, временно, стоит поучиться в каком-нибудь другом институте?» Но в каком? Я был еще очень зелен, не готов к выбору. Мне еще не было семнадцати.
И однажды, помню это как сейчас, я встретил на улице одного из тех восьми избранников, который тоже завоевал аттестат об окончании десятилетки. Я его спросил: «Куда ты поступаешь?» Он сказал: «Во ВГИК». «А что это такое?» - поинтересовался я. Он ответил: «Институт кинематографии». «А-а-а!» - Я был несколько обескуражен, потому что никогда в жизни не слышал о существовании подобного института. «И на какой же факультет?» - продолжал я допрос.
Он объяснил: «На экономический. Я буду организатором производства». «Кем-кем?» Он предложил: «Я еду сейчас в институт. Хочешь, поедем со мной, ты там все сам посмотришь».
Сказано - сделано. Мы сели в трамвай и поехали во ВГИК. Там я ознакомился с программой вступительных экзаменов. Чтобы попасть на операторский факультет, надо было уметь фотографировать и представить свои снимки. Я никогда не имел фотоаппарата и фотографией не занимался. Ясно, что оператором мне не быть!
Поступающие на художественный факультет волокли увесистые папки с собственными работами - графикой, живописью, рисунками. Об этом вообще не могло быть речи. Я в жизни не нарисовал ничего!
На актерском абитуриенту надо было читать стихи, басню, отрывок из прозы, играть этюды на заданные темы. Я сроду не участвовал в самодеятельности, и в глубине души подозревал, что как артист бездарен. Следовательно, и актерская будущность для меня отпадала.
Оставался еще экономический факультет, на который стремился мой знакомый. Но профессия организатора кинопроизводства меня не привлекала.
И, наконец, режиссерский! Здесь как будто бы ничего конкретно уметь не нужно - ни фотографировать, ни рисовать, ни играть. Требовалось, правда, предъявить литературные труды. А они как раз имелись! Я, как подавляющее большинство юношей, писал стихи. И я понял: надо подаваться, конечно, на режиссерский факультет. Годик перебьюсь, за это время сумею списаться, как следует, с Одессой, выясню условия приема и на будущий год поступлю в мореходное училище.
Мгновенно все решив, я поехал домой, взял свои документы, аттестат, тетрадочку стихов и отвез все это в приемную комиссию ВГИКа.
После подачи документов я выяснил, что выбрал факультет, где толпилось двадцать пять претендентов на одно место. Двадцать пять!