немного жизни
...Сказал: «случай интересный», и такое он встречает второй раз за всю практику. Двойной абсцесс. Два укола лидокаина. Скальпель. Боль. Кровь. Много крови. Гной. Бледность лица. Мои бедные зрачки. Нет сил. Ужасная боль. Не могу говорить...глотать. Учусь языку немых. Кабина скорой. Опять едем...кровавые салфетки. Поздно. Приехали. Упасть бы. Собираешь свои последние силы и идешь за медсестрой, которая командно указывает на дверь палаты, а потом и постель...Бух! Еще немного сил раздеться и заправить постель. Опрос врача. Боль. Бред. Укол. Спазм. Падаю куда-то. Дышать больно. Какие они счастливые, что могут пить и говорить.
На следующий день ревизия...опять лидокаин и боль. Соленая вода на щеках. Врач. Фурациллин рекой. И ты любуешься своими маленькими ровными порезами...ты уже наглотался крови. Спазм и они успокаивают, что укол больной, но ты уже привыкл к боли, как таковой. Постоянной. Ты уже не огорчаешься, когда тебя опять посылают на ревизию, а даже приветливо улыбаешься лору. Уже отсчитываешь время до укола, и огорчаешься, когда медсестра опаздывает, ибо ты просто устал и хочешь спать. Ты радуешься обеду, этой гремящей «тележке счастья». Ты учишься есть, пить и говорить заново. Просто потому что по-другому нельзя. Ты выздоравливаешь. А потом вдруг начинаешь смеяться, уже можно. Тебе повезло с людьми рядом, они смеются с тобой, радуются показаниям твоего градусника, так же заново начинают свою маленькую жизнь, чтобы продолжить большую. Вы все вместе встречаете первый снег, а иногда происходит так, что кто-то один говорит, рассказывает что угодно, какую-то историю из жизни, веселую или грустную и это похоже на исповедь, но мы не даем советов, просто слушаем, хотя можно подумать, что нам все равно и мы вчитываемся в свои книги и сканворды, но мы слушаем, не перебивая...в эти моменты, исповедующийся начинает слушать сам себя. Вообще было много времени, чтобы к себе прислушаться. Не все так просто...хотела тишины, вот она, получай. Пока уже опять не завоешь, как волк на фонарь за окном, мечтая о грохоте метро, постоянные наставления матери и на работе. Люди, везде люди. Функционируют. Каждый для себя. Как нас и учили. И вот ты опять здесь, откуда пришел. Вроде ничего не изменилось, только в твоей комнате прибрались, но ты наслаждаешься этим всем, что так долго отсутствовало в твоей жизни, не потому что там было плохо, было ведь нормально, терпимо, а просто потому, что здесь весь ты, все твое и тебя ждало. Но и это ненадолго...город поглотит, ты забудешь это ощущение новизны, вернешься в будни. Буду сопротивляться до последнего и радоваться всей этой белеберде, что мне так дорога.
За все время ты ни разу не позвонил, а так хотелось бы просто тебя услышать. Как сложно осознавать, что кому-то не так дорог, как хотелось бы.
Вольно! Можешь разорвать меня на части
Я-то знаю, что такое счастье
И мне уже почти-почти не больно...Вольно!
На следующий день ревизия...опять лидокаин и боль. Соленая вода на щеках. Врач. Фурациллин рекой. И ты любуешься своими маленькими ровными порезами...ты уже наглотался крови. Спазм и они успокаивают, что укол больной, но ты уже привыкл к боли, как таковой. Постоянной. Ты уже не огорчаешься, когда тебя опять посылают на ревизию, а даже приветливо улыбаешься лору. Уже отсчитываешь время до укола, и огорчаешься, когда медсестра опаздывает, ибо ты просто устал и хочешь спать. Ты радуешься обеду, этой гремящей «тележке счастья». Ты учишься есть, пить и говорить заново. Просто потому что по-другому нельзя. Ты выздоравливаешь. А потом вдруг начинаешь смеяться, уже можно. Тебе повезло с людьми рядом, они смеются с тобой, радуются показаниям твоего градусника, так же заново начинают свою маленькую жизнь, чтобы продолжить большую. Вы все вместе встречаете первый снег, а иногда происходит так, что кто-то один говорит, рассказывает что угодно, какую-то историю из жизни, веселую или грустную и это похоже на исповедь, но мы не даем советов, просто слушаем, хотя можно подумать, что нам все равно и мы вчитываемся в свои книги и сканворды, но мы слушаем, не перебивая...в эти моменты, исповедующийся начинает слушать сам себя. Вообще было много времени, чтобы к себе прислушаться. Не все так просто...хотела тишины, вот она, получай. Пока уже опять не завоешь, как волк на фонарь за окном, мечтая о грохоте метро, постоянные наставления матери и на работе. Люди, везде люди. Функционируют. Каждый для себя. Как нас и учили. И вот ты опять здесь, откуда пришел. Вроде ничего не изменилось, только в твоей комнате прибрались, но ты наслаждаешься этим всем, что так долго отсутствовало в твоей жизни, не потому что там было плохо, было ведь нормально, терпимо, а просто потому, что здесь весь ты, все твое и тебя ждало. Но и это ненадолго...город поглотит, ты забудешь это ощущение новизны, вернешься в будни. Буду сопротивляться до последнего и радоваться всей этой белеберде, что мне так дорога.
За все время ты ни разу не позвонил, а так хотелось бы просто тебя услышать. Как сложно осознавать, что кому-то не так дорог, как хотелось бы.
Вольно! Можешь разорвать меня на части
Я-то знаю, что такое счастье
И мне уже почти-почти не больно...Вольно!