Лиса в темноте
В мире существует множество вещей, которые мы используем, чтобы ни в коем случае не опускаться на дно своей печали.
Теперь я знаю еще одну.
В пятницу, продравшись сквозь примосковские пробки, уехать так далеко, чтобы заснуть в машине и проснуться уже неизвестно где, чтобы было темно и пахло перезрелыми яблоками пополам с полынью. Вообще неизвестно где - это самое подходящее место для того, чтобы понять, наконец, что с собой дальше делать и делать ли хоть что-нибудь.
В сумерках
сесть спиной к лесу и ждать, пока тьма, холодная и густая, как черный кисель, не потечет сквозь березы, белые и прозрачные. Не оглядываясь, ощутить это движение лопатками и затылком. В этот момент можно позволить себе испугаться, но не взахлеб, понарошку, потому что все только начинается. Главное - не оборачиваться. Можно нюхать осенний воздух, пить темный ром, разбавленный чем-то кисленьким, нести свою и слушать чужую легкомысленную чушь.
Утром проснуться сразу в бурление жизни, щелчки игрушечных пистолетов и возбужденные детские вопли - мол, как же, тут такое случилось, а вы спите! Продрать глаза, навострить уши и разобрать, наконец, что "тут кошка родила много котят, а ночью пришла лиса и отгрызла одного". И вот тогда, за мгновение до того, как окончательно прийти в себя и начать реагировать правильно, как вменяемое половозрелое существо, ты снова почувствуешь этот холодный, спокойный взгляд, поймавший твой затылок.
Сегодня она пришла не за тобой - Лиса, которая отгрызла котенка. Но она всегда там, у тебя за спиной.
И пока ты помнишь об этом, ничто не сможет разбить тебе сердце. Потому что - ну правда ведь! - ты можешь не успеть сделать все действительно важные штуки к тому моменту, когда она выйдет к тебе из-за деревьев. И вот тогда дно твоей печали окажется так близко, что его можно будет коснуться рукой: там, зарытые в ил, будут лежать все твои разбитые сердца, и несбывшиеся надежды, и воображаемые друзья, и все предательства, которые ты собрал в себя, как губка собирает воду.
Теперь я знаю еще одну.
В пятницу, продравшись сквозь примосковские пробки, уехать так далеко, чтобы заснуть в машине и проснуться уже неизвестно где, чтобы было темно и пахло перезрелыми яблоками пополам с полынью. Вообще неизвестно где - это самое подходящее место для того, чтобы понять, наконец, что с собой дальше делать и делать ли хоть что-нибудь.
В сумерках
сесть спиной к лесу и ждать, пока тьма, холодная и густая, как черный кисель, не потечет сквозь березы, белые и прозрачные. Не оглядываясь, ощутить это движение лопатками и затылком. В этот момент можно позволить себе испугаться, но не взахлеб, понарошку, потому что все только начинается. Главное - не оборачиваться. Можно нюхать осенний воздух, пить темный ром, разбавленный чем-то кисленьким, нести свою и слушать чужую легкомысленную чушь.
Утром проснуться сразу в бурление жизни, щелчки игрушечных пистолетов и возбужденные детские вопли - мол, как же, тут такое случилось, а вы спите! Продрать глаза, навострить уши и разобрать, наконец, что "тут кошка родила много котят, а ночью пришла лиса и отгрызла одного". И вот тогда, за мгновение до того, как окончательно прийти в себя и начать реагировать правильно, как вменяемое половозрелое существо, ты снова почувствуешь этот холодный, спокойный взгляд, поймавший твой затылок.
Сегодня она пришла не за тобой - Лиса, которая отгрызла котенка. Но она всегда там, у тебя за спиной.
И пока ты помнишь об этом, ничто не сможет разбить тебе сердце. Потому что - ну правда ведь! - ты можешь не успеть сделать все действительно важные штуки к тому моменту, когда она выйдет к тебе из-за деревьев. И вот тогда дно твоей печали окажется так близко, что его можно будет коснуться рукой: там, зарытые в ил, будут лежать все твои разбитые сердца, и несбывшиеся надежды, и воображаемые друзья, и все предательства, которые ты собрал в себя, как губка собирает воду.