Сон: Амстердам
...Она была дочерью зажиточного амстердамского живописца XVII столетия, модного и прославленного специалиста по trompe l’œil, исчезнувшей без вести в недрах мужнего дома. Муж ее (чуть полноватый, могучий длинноволосый бандит с гулким подземным басом) усиленно мешал мне вести расследование ее убийства - но, невзирая на это, отчетливое сознание его невиновности терзало меня весь сон. Наконец, мы с товарищами силой ворвались в его особняк над каналом, расхлобыстили прикладами ружей последнюю остававшуюся запретной для нас дверь - и оцепенели, глядя в открывшуюся за ней неохватную звездную бездну.
По явной необходимости ввожу тег "сны".
А Амстердам у меня почему-то явственно приобретает черты внутреннего анти-Эдинбурга. Если Эдинбург и Хайленд во снах - это, как правило, то место, куда я отчаянно и безнадежно стремлюсь и которое ни за что не могу увидеть, а если и настигаю на миг, то это непременно фальшивка, то Амстердам же всегда настигает сам: со всей своей водной плесенью на золотых камнях, со всеми своими решетками, бочками, трубками, забегаловками, париками, проулками, шляпами, ружьями, девками, лентами, флагами, булками и селедками; и подлинен он до последней красной черепичной чешуйки, и безжалостен, душен, и волшебен, и мстителен, и телесен настолько, насколько только может вообще быть телесен город, незвано видящийся мне таким, каким его помнят лишь темные от прошедших веков полотна.
По явной необходимости ввожу тег "сны".
А Амстердам у меня почему-то явственно приобретает черты внутреннего анти-Эдинбурга. Если Эдинбург и Хайленд во снах - это, как правило, то место, куда я отчаянно и безнадежно стремлюсь и которое ни за что не могу увидеть, а если и настигаю на миг, то это непременно фальшивка, то Амстердам же всегда настигает сам: со всей своей водной плесенью на золотых камнях, со всеми своими решетками, бочками, трубками, забегаловками, париками, проулками, шляпами, ружьями, девками, лентами, флагами, булками и селедками; и подлинен он до последней красной черепичной чешуйки, и безжалостен, душен, и волшебен, и мстителен, и телесен настолько, насколько только может вообще быть телесен город, незвано видящийся мне таким, каким его помнят лишь темные от прошедших веков полотна.