Пытать нельзя насиловать-2
Итак, пробуем на прочность гипотезу о том, что пытки мужского героя в массолите - это суррогат символической смерти в ходе мужской инициации, а массолит-произв
едение в целом - суррогат мужского инициационного обряда.
(Почему мужского? Потому что женских либо нет, либо они созданы в подражание мужским. Инициационным игровым обрядам у женщин соответствуют естественные стадии развития: первые месячные - первый половой акт (брак) - первые роды. И многие антропологи подозревают, что мужская инициация создана в подражание женским стадиям развития)
Если это верно, то другие элементы у нас тоже должны сходиться. С поправкой на то, что:
1. За редчайшими исключениями масскультовские авторы не ведают, что творят и обыгрывают мифопоэтические элементы бессознательно, поэтому могут что-то упускать.
2. На мифопоэтическую конвенцию, которая есть древнейшая греческих романов и блуждает где-то в закоулках подсознания, накладываются социальные конвенции. Например, в приключенческой литературе 19 века суррогатом символической смерти героя служили, как правило, не пытки а ранение. Если нарисовывались именно пытки, автор поступал как с героиней и изнасилованием: героя спасали до-того-как (особенно смешно это обыгрывает Купер в "Зверобое", где индейцы словно сговорились с героями тянуть время). Потому что показать мясо авторы еще не решались.
Ну что, красивая, поехали кататься. Берем автора, культмассовей которого не бывает, и которого в сознательном использовании архетипов и после поллитры не заподозришь: Зыков с его "Дорогой домой". Прогоняем через пропповские функции и элементы.
1. Отлучка родителей или смерть как крайняя форма отлучки.
Есть: родители Ярика уехали в Америку, по поводу чего Ярик патриотицки ангстится.
2. К герою обращаются с запретом/предложением/приказанием.
Нет.
3. Запрет нарушается.
Это парный элемент к п. 2, если нет п. 2, нет и его.
4. Антагонист занимается выведыванием
Есть: "драконы" проводят разведку местности.
5. Антагонист пытается обмануть свою жертву.
Нет
6. Антагонист наносит вред или ущерб.
Есть: дракон похищает Ярика и еще нескольких человек.
7. Героя выспрашивают, испытывают, подвергают нападению
Есть, в полный рост и в количествах. Всю первую половину книги.
8. Появляется волшебный даритель.
Есть: драконообразный статуй, который по неизвестным етическим причинам одаривает Ярика магическими способностями.
9. Предварительное пленение волшебного помощника
Есть: Ярик захватывает в плен гоблиненка.
10: В распоряжение героя попадает волшебное средство.
Есть: магический дар и всяки разны артефакты в следующих книгах.
11. Герой и антагонист вступают в непосредственную борьбу
Есть, но с оговоркой: главных антагонистов Зыков явно откладывает на последний -дцатый том саги, поэтому герою встречаются промежуточные антагонисты, каковых он поборает с трудом, но неизменно.
12. Героя метят
Есть, неоднократно: Ярик помечен и своим "чудесным дарителем", и дикарями-работорговцами, и еще несколько шрамов заимел в ходе перипетий.
13. Антагонист побеждается.
Есть (с поправкой на то, что это промежуточные антагонисты)
14. Начальная беда или недостача ликвидируется.
Нет: это нам готовят к -дцатому тому саги.
15. Герой возвращается.
Нет: по той же причине.
16. Герой спасается от преследования
Есть: вся первая книга о том, как Ярик спасается от преследования.
17. Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну
Есть: Ярик становится наемником в Зелоде. Или Зиноде? Не помню уже.
18. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания.
Есть: как я понимаю, эта функция уготована Олегу.
19. Герою предлагается трудная задача.
Есть: взлом магического рабского ошейника, отступление через пещеры и т. п.
20. Задача решается.
Ну ясен пень.
21. Героя узнают.
Есть: Ярика узнает девушка, похищенная вместе с ним.
22. Ложный герой или антагонист изобличается.
Нет. Вкусное - на третье.
23. Герою дается новый облик
Есть. Ярик становится Кирсаном.
24. Враг наказывается.
Нет. Думаю, это опять-таки впереди.
25. Герой вступает в брак и воцаряется.
Нет. Думаю, это нас еще ждет.
Это даже не литературные штампы, ребята, это старше, чем грязь.
Как видим, большинство функций героя волшебной сказки присутствует, а если какие отсутствуют, то скорей отложены на потом, нежели отменены. Более того, у Зыкова и большинства МТА к этим функциям герой и сводится. Очень смешно было наблюдать, как поклонники Зыкова подыскивают обоснуй внезапно исчезнувшему патриотизму Ярика или неожиданному желанию древнего духа одарить Ярика магией. Обоснуй тут на самом деле ровно один: у героя должен появиться волшебный даритель, патамушта.
А теперь - чем отличается писатель масскульта (в широком смысле писатель - это может быть и киносценарист) от МТА? Тем, что писатель все эти функции знает и эксплуатирует сознательно, а МТА шпарит по ним, в сознание не приходя. Вот как оно с детства отложилось на подкорке из сказочных сборников - в таком виде и присутствует в книге.
Тут Ян предложил ломать штампы. Он с этим предложением лет на пять опоздал :). И поскольку я ломкой занимаюсь, я замечу, что есть два способа это делать: либо ты обламываешь читателя, не давая ему ожидаемого сюжетного элемента или даешь в неузнаваемо-трансформированном виде, либо ты выжимаешь из этого сюжетного элемента все, утопив педаль до пола.
Вторым способом с успехом пользуются, например, Джим Батчер и Кэнтаро Миура.
Итак, вернемся к нашим баранам. Похоже, что таки да, пытки героя в масскульте отыгрывают роль символической смерти при инициации. Поэтому в масскульте герой после пыток вместо того, чтоб ходить к терапевту, поднимает уровень крутизны. И - внимание! - если у автора героиня проходит сюжетные элементы по схеме мужской инициации, то для нее изнасилование/попытка изнасилования может играть роль символической смерти, после которой она опять-таки поднимает уровень крутизны (сюжеты о женщинах, мстящих насильникам). Но тогда она выбывает из функции приза-для-героя и обретает функцию, собственно, героя. А герой должен быть один. Пичялька. Поэтому-то героиню и нельзя насиловать: это в любом случае изменит ее статус. Тут сверху падает еще и патриархатное представление об изнасилованной женщине, как о "социально мертвой", и готово дело.
(Кстати, примечательно, что Миура обыгрывает обе конвенции: в сюжетной арке "Золотой век" Кэска убивает потенциального насильника с подачи Гриффита, поднимает уровень крутизны и становится воительницей, а в арке "Затмение" сходит с ума = социально умирает после того, как Гриффит в ипостаси Фемто ее насилует. Надеюсь, Миура дорисует-таки арку "Остров эльфов" и Кэска обретет исцеление).
Теперь два слова об искалеченных героях. На символьном уровне увечие - это уже не воинская, а шаманская инициация. Человек отдает какую-то часть тела загробному миру, чтобы она там "представительствовала" от его имени, облегчая ему переход.
Поэтому искалеченный герой тоже поднимает уровень крутизны, но при этом обретает сверхъестественные качества. Гаттс после Затмения не просто лишается руки, он еще и становится охотником на демонов, а в протезе руки у него прячется небольшая пушка. Берен, лишившись руки, вступает в брак с Лютиэн и удаляется от мира, не принимает больше участия в его битвах. Люк Сайуокер, лишившись руки, постигает дао, благодаря которому находит способ победить Дарта Вейдера. Гарри Гаррисон в "Молоте и Кресте" дожимает это до пола: там Шеф с выколотым глазом напрямую параллелится с Одином и становится мистиком, которого посещают видения.
Отсутствующая конечность может маркировать также злодея (белый шаман/черный шаман): капитан Крюк, рыцарь Като, Джон Сильвер, Джонатан Смолл, Анакин Скайуокер в качестве Дарта Вейдера и т. д.
едение в целом - суррогат мужского инициационного обряда.
(Почему мужского? Потому что женских либо нет, либо они созданы в подражание мужским. Инициационным игровым обрядам у женщин соответствуют естественные стадии развития: первые месячные - первый половой акт (брак) - первые роды. И многие антропологи подозревают, что мужская инициация создана в подражание женским стадиям развития)
Если это верно, то другие элементы у нас тоже должны сходиться. С поправкой на то, что:
1. За редчайшими исключениями масскультовские авторы не ведают, что творят и обыгрывают мифопоэтические элементы бессознательно, поэтому могут что-то упускать.
2. На мифопоэтическую конвенцию, которая есть древнейшая греческих романов и блуждает где-то в закоулках подсознания, накладываются социальные конвенции. Например, в приключенческой литературе 19 века суррогатом символической смерти героя служили, как правило, не пытки а ранение. Если нарисовывались именно пытки, автор поступал как с героиней и изнасилованием: героя спасали до-того-как (особенно смешно это обыгрывает Купер в "Зверобое", где индейцы словно сговорились с героями тянуть время). Потому что показать мясо авторы еще не решались.
Ну что, красивая, поехали кататься. Берем автора, культмассовей которого не бывает, и которого в сознательном использовании архетипов и после поллитры не заподозришь: Зыков с его "Дорогой домой". Прогоняем через пропповские функции и элементы.
1. Отлучка родителей или смерть как крайняя форма отлучки.
Есть: родители Ярика уехали в Америку, по поводу чего Ярик патриотицки ангстится.
2. К герою обращаются с запретом/предложением/приказанием.
Нет.
3. Запрет нарушается.
Это парный элемент к п. 2, если нет п. 2, нет и его.
4. Антагонист занимается выведыванием
Есть: "драконы" проводят разведку местности.
5. Антагонист пытается обмануть свою жертву.
Нет
6. Антагонист наносит вред или ущерб.
Есть: дракон похищает Ярика и еще нескольких человек.
7. Героя выспрашивают, испытывают, подвергают нападению
Есть, в полный рост и в количествах. Всю первую половину книги.
8. Появляется волшебный даритель.
Есть: драконообразный статуй, который по неизвестным етическим причинам одаривает Ярика магическими способностями.
9. Предварительное пленение волшебного помощника
Есть: Ярик захватывает в плен гоблиненка.
10: В распоряжение героя попадает волшебное средство.
Есть: магический дар и всяки разны артефакты в следующих книгах.
11. Герой и антагонист вступают в непосредственную борьбу
Есть, но с оговоркой: главных антагонистов Зыков явно откладывает на последний -дцатый том саги, поэтому герою встречаются промежуточные антагонисты, каковых он поборает с трудом, но неизменно.
12. Героя метят
Есть, неоднократно: Ярик помечен и своим "чудесным дарителем", и дикарями-работорговцами, и еще несколько шрамов заимел в ходе перипетий.
13. Антагонист побеждается.
Есть (с поправкой на то, что это промежуточные антагонисты)
14. Начальная беда или недостача ликвидируется.
Нет: это нам готовят к -дцатому тому саги.
15. Герой возвращается.
Нет: по той же причине.
16. Герой спасается от преследования
Есть: вся первая книга о том, как Ярик спасается от преследования.
17. Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну
Есть: Ярик становится наемником в Зелоде. Или Зиноде? Не помню уже.
18. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания.
Есть: как я понимаю, эта функция уготована Олегу.
19. Герою предлагается трудная задача.
Есть: взлом магического рабского ошейника, отступление через пещеры и т. п.
20. Задача решается.
Ну ясен пень.
21. Героя узнают.
Есть: Ярика узнает девушка, похищенная вместе с ним.
22. Ложный герой или антагонист изобличается.
Нет. Вкусное - на третье.
23. Герою дается новый облик
Есть. Ярик становится Кирсаном.
24. Враг наказывается.
Нет. Думаю, это опять-таки впереди.
25. Герой вступает в брак и воцаряется.
Нет. Думаю, это нас еще ждет.
Это даже не литературные штампы, ребята, это старше, чем грязь.
Как видим, большинство функций героя волшебной сказки присутствует, а если какие отсутствуют, то скорей отложены на потом, нежели отменены. Более того, у Зыкова и большинства МТА к этим функциям герой и сводится. Очень смешно было наблюдать, как поклонники Зыкова подыскивают обоснуй внезапно исчезнувшему патриотизму Ярика или неожиданному желанию древнего духа одарить Ярика магией. Обоснуй тут на самом деле ровно один: у героя должен появиться волшебный даритель, патамушта.
А теперь - чем отличается писатель масскульта (в широком смысле писатель - это может быть и киносценарист) от МТА? Тем, что писатель все эти функции знает и эксплуатирует сознательно, а МТА шпарит по ним, в сознание не приходя. Вот как оно с детства отложилось на подкорке из сказочных сборников - в таком виде и присутствует в книге.
Тут Ян предложил ломать штампы. Он с этим предложением лет на пять опоздал :). И поскольку я ломкой занимаюсь, я замечу, что есть два способа это делать: либо ты обламываешь читателя, не давая ему ожидаемого сюжетного элемента или даешь в неузнаваемо-трансформированном виде, либо ты выжимаешь из этого сюжетного элемента все, утопив педаль до пола.
Вторым способом с успехом пользуются, например, Джим Батчер и Кэнтаро Миура.
Итак, вернемся к нашим баранам. Похоже, что таки да, пытки героя в масскульте отыгрывают роль символической смерти при инициации. Поэтому в масскульте герой после пыток вместо того, чтоб ходить к терапевту, поднимает уровень крутизны. И - внимание! - если у автора героиня проходит сюжетные элементы по схеме мужской инициации, то для нее изнасилование/попытка изнасилования может играть роль символической смерти, после которой она опять-таки поднимает уровень крутизны (сюжеты о женщинах, мстящих насильникам). Но тогда она выбывает из функции приза-для-героя и обретает функцию, собственно, героя. А герой должен быть один. Пичялька. Поэтому-то героиню и нельзя насиловать: это в любом случае изменит ее статус. Тут сверху падает еще и патриархатное представление об изнасилованной женщине, как о "социально мертвой", и готово дело.
(Кстати, примечательно, что Миура обыгрывает обе конвенции: в сюжетной арке "Золотой век" Кэска убивает потенциального насильника с подачи Гриффита, поднимает уровень крутизны и становится воительницей, а в арке "Затмение" сходит с ума = социально умирает после того, как Гриффит в ипостаси Фемто ее насилует. Надеюсь, Миура дорисует-таки арку "Остров эльфов" и Кэска обретет исцеление).
Теперь два слова об искалеченных героях. На символьном уровне увечие - это уже не воинская, а шаманская инициация. Человек отдает какую-то часть тела загробному миру, чтобы она там "представительствовала" от его имени, облегчая ему переход.
Поэтому искалеченный герой тоже поднимает уровень крутизны, но при этом обретает сверхъестественные качества. Гаттс после Затмения не просто лишается руки, он еще и становится охотником на демонов, а в протезе руки у него прячется небольшая пушка. Берен, лишившись руки, вступает в брак с Лютиэн и удаляется от мира, не принимает больше участия в его битвах. Люк Сайуокер, лишившись руки, постигает дао, благодаря которому находит способ победить Дарта Вейдера. Гарри Гаррисон в "Молоте и Кресте" дожимает это до пола: там Шеф с выколотым глазом напрямую параллелится с Одином и становится мистиком, которого посещают видения.
Отсутствующая конечность может маркировать также злодея (белый шаман/черный шаман): капитан Крюк, рыцарь Като, Джон Сильвер, Джонатан Смолл, Анакин Скайуокер в качестве Дарта Вейдера и т. д.