Хельгушка
- Едут, едут!
Звонкие детские голоса разносились над поселением, как звон многочисленных весенних ручейков - радостно и громко. Вот только для самой Хельги весть была не больно радостная. Сваты! Как же это она не почувствовала? Девушка, набиравшая воду из колодца от неожиданности отпустила ворот, и деревянное ведро, громыхая цепью, низринулось обратно в черные глубины, плеская холодной колодезной водой. Когда ведро достигло дна, раздался смачный плеск, и удесятеренное эхо вырвалось из холодных стен колодца ревом страшного зверя. Напуганные голуби взлетели с крыши и лишь усиляли суматоху и панику. Застигнутая врасплох Хельга, как птичка в силке, заметалась по заднему двору.
- Ой, что же делать? Как же это?
Сначала она было метнулась к всходням, чтобы выйти к коновязи, но вовремя поняла, что так попадет в самые руки нежеланных гостей. Отшатнувшись от лестницы, она забралась на сложенную у высокого плетня поленницу и, спрыгнув на улицу, побежала к лесу. Вскоре за спиной послышался топот копыт, девушка взвизгнула и побежала еще быстрее, лишь пяточки мелькали. Но куда там молодке от коня улепетнуть? Сильная мужская рука схватила ее за расшитый поясок и закинула на спину коню. Курносый Хельгин нос уткнулся в широкую спину, одетую в такую знакомую, собственноручно вышитую, рубаху брата. От сердца отлегло - брат поможет. Храбр обернулся, задорно улыбаясь.
- Ну ты горазда бегать, сеcтрица! Еле догнал!
Хельга лишь покрепче вцепилась в прочный кожаный ремень брата и белозубо улыбнулась, подбадривая босыми пяточками застоявшегося серого коня.
- Ты его видел? - крикнула она, стараясь перекричать ветер.
- Званко твоего то? А то! Мальчишка совсем - ветер в голове! - усмехнулся брат, сам не отличавшийся серьезностью поступков, - Не-е-е... Найдем тебе жениха понадежней!
Мышастый конь встал у темной кромки леса, храпя и нетерпеливо бья копытом. Храбр опустил сестру на землю и ободряюще подмигнул, сунув в руки берестяной туесок. И умчался обратно, крикнув на прощание, что голубику любит и чтобы всякую гадость в виде клюквы домой не таскала. Хельга только вздохнула, давно махнув на сластену-брата рукой. Сама-то она ой как любила кислую ягоду. Ну да ничего, обе ягоды на болоте растут, голубичку будет в туесок класть, а клюкву себе в рот. Улыбаясь своим мыслям, она скрылась в лесу.
[Читать дальше]Стояла ранняя осень, только-только вызолотившая березки, весь остальной мир оставался зеленым. Сначала ступни щекотали рыжие еловые иголочки, прячущиеся в шелковистой зеленой траве. Но вскоре под ногами застлался мягкий густой мох на котором кровавыми каплями, оставленными зверем-подранком, алела обожаемая клюква. Девушка тут же присела на корточки, собирая ягодки в ладошку. Рядом с босой ногой зашипела серая упитанная гадюка, посверкивая глазами-бусинами. Хельга нахмурилась и погрозила змейке пальчиком, та успокоилась и уползла по своим делам. Не для того ведунье сила Родом была дарована, чтобы ее гадюка кусала. Выстлав дно туеска серебристыми листиками, девушка споро насобирала голубики, не удержавшись и закрыв ее сверху тонким слоем клюквы - то-то смеху будет, когда Храбр, сунув нетерпеливую руку в ведерко, выловит из него красную кислятину вместо синей ягоды.
Когда места для ягоды больше не осталось, Хельга вышла поближе к опушке, где солнца было больше и села на теплую траву под березкой. Ох и будет же отец ругаться на ослушницу... Но сейчас все дышало таким спокойствием и любовью, что эти заботы казались такими далекими... Послышался звонкий детский смех и топоток маленьких ножек - на полянку вылетели две девчушки-блезняшки, дочки бортника. Вот уж счастье ему подвалило, жена любимая, да еще и двух дитяток разом родила.
- Хельга, Хельга!
- Ну чего вам, ягодки? - радостно спросила девушка, когда малышки пристроились у нее по бокам.
- Сказку расскажи!
- Сказку вам? - задумчиво протянула она, - И какую же? Про любовь или стр-р-рашную?
- Страшную!
- Про любовь!
Хельга рассмеялась, глядя на две конопатые мордашки с широко распахнутыми большими глазами.
- Страшную и про любовь? Ну ладно, будет вам сказка, - дочка старейшины поерзала на траве, устраиваясь поудобнее и обняла девчонок за плечи, - Ну слушайте. Давно это было, еще когда отец моего деда в отроках ходил. Был у них кузнец - мастер, какого поискать, а у того была дочка. Да такая красавица да разумница, что из других родов к ней сваты ездили, один другого краше, да только не краса да удаль молодецкая ей нужна была. Любви она хотела. Настоящей, большой, от которой сердце замирает в теплой истоме. Пошла она как-то с подружками в лес по грибы, смех да шутки, не заметили, как далеко ушли, солнечный бор давно уж глухим лесом сменился, да солнышко яркое за тучку зашло.
Голос Хельги стал напряженным, хотя она с трудом сдерживала смех, слыша, как тревожно засопели маленькие носики.
- Ветер поднялся, знай себе сосны раскачивал, корой да иголками за шиворот сыпал. Испугались тогда подруженьки, давай тропинку назад искать, а нет ее! А ветер все сильнее становился, над лесом тучи черные, грозовые поплыли. И слышалось им в вое ветра слова чужие, страшные: «Не отпущу-у-у…»
Девочки покрепче прижались к старшей подруге, жадно заглядывая в глаза.
- А тут из леса как тень выпрыгнет, как зарычит! Девки визг подняли, лукошки, грибов полные, побросали и деру, свои шкурки драгоценные спасать, про подружку свою и не вспомнили! А красавица наша от страха и рта раскрыть не может, не то чтобы бежать. Стоит перед ней огромный серый волчище, лапами широкими переступает, ближе подходя… А глаза человеческие!
Малявочки взвигнули, спрятав мордочки в Хелгиной рубашке.
- Тут то силы ее и оставили, упала на землю теплую, чувств от страха лишившись. Ну да ничего волк тот с ней не с делал. В себя пришла уже дома, на теплых палатях, да только изменилось в ней что-то с тех пор. Тихая стала, нелюдимая. Стали ее все стороной обходить, волчьей невестой называть, а она только и видит перед глазами, будто склоняется над ней тогда, в лесу, молодец. Кожей смугл, волосами черен, а в глазах боль такая, как будто что-то родное потерял. Тоска горькая, как у волка того, страшного. Да страшен ли он был? Шуба густая, теплая, мягкая, лапы сильные, стройные, а глаза будто в душу смотрят. Так и жила она, ни о чем, кроме встречи той не думая, а сердечко билось сильнее, как молодца того вспомнит. Осень прошла, зима наступила. Вьюги-метели запели, а в их песнь волчий вой вплетается. И чудится ей, что родной голос услышала. Как была в сорочке, так и выбежала из дому, в темень ночную. Ни рукавичек, ни сапожек теплых не одев. К тому, единственному, побежала.
Хельга замолчала, глядя на осеннее яркое солнышко, быстро прогоняющее детский страх. Детишки завозились, запыхтели.
- Ну а что дальше-то было? Замерзла она или нет? - тихо подала голос одна из сестричек.
- Дальше-то? Да говаривали люди, что видели с тех пор медведицу черную, ловкую, бок о бок с серым волком бегущей. Хотели все волка того убить, чтобы, не дай боги, беды какой не сделал, да только как собрали отряд охотников, так и не видели пару ту больше. Вот она, любовь какая. Ну все, бегите домой, а то батька осерчает, ругать будет.
Она встала и подпихнула малышек в сторону опушки. Те побежали уже вновь заливаясь смехом, не омрачил рассказ души детские, невинные, ну и хвала Леле. А Хельгино сердечко захолонуло. А что, вдруг, и ее любимый не баром рожден был? А вдруг в городе шумном человеческом живет? Или, упаси Род, у самых Волчьих Озер? Встретятся ли, сведет судьба ли? Сумеют узнать друг друга при встрече, али глаза незрячие мимо скользнут? А коли узнают, что семье скажет? А если не суждено встретиться, сможет ли с нелюбимым жить? Вздохнув, Хельга прижалась к теплому березовому стволу. Ой, тяжела ты, доля девичья…
Звонкие детские голоса разносились над поселением, как звон многочисленных весенних ручейков - радостно и громко. Вот только для самой Хельги весть была не больно радостная. Сваты! Как же это она не почувствовала? Девушка, набиравшая воду из колодца от неожиданности отпустила ворот, и деревянное ведро, громыхая цепью, низринулось обратно в черные глубины, плеская холодной колодезной водой. Когда ведро достигло дна, раздался смачный плеск, и удесятеренное эхо вырвалось из холодных стен колодца ревом страшного зверя. Напуганные голуби взлетели с крыши и лишь усиляли суматоху и панику. Застигнутая врасплох Хельга, как птичка в силке, заметалась по заднему двору.
- Ой, что же делать? Как же это?
Сначала она было метнулась к всходням, чтобы выйти к коновязи, но вовремя поняла, что так попадет в самые руки нежеланных гостей. Отшатнувшись от лестницы, она забралась на сложенную у высокого плетня поленницу и, спрыгнув на улицу, побежала к лесу. Вскоре за спиной послышался топот копыт, девушка взвизгнула и побежала еще быстрее, лишь пяточки мелькали. Но куда там молодке от коня улепетнуть? Сильная мужская рука схватила ее за расшитый поясок и закинула на спину коню. Курносый Хельгин нос уткнулся в широкую спину, одетую в такую знакомую, собственноручно вышитую, рубаху брата. От сердца отлегло - брат поможет. Храбр обернулся, задорно улыбаясь.
- Ну ты горазда бегать, сеcтрица! Еле догнал!
Хельга лишь покрепче вцепилась в прочный кожаный ремень брата и белозубо улыбнулась, подбадривая босыми пяточками застоявшегося серого коня.
- Ты его видел? - крикнула она, стараясь перекричать ветер.
- Званко твоего то? А то! Мальчишка совсем - ветер в голове! - усмехнулся брат, сам не отличавшийся серьезностью поступков, - Не-е-е... Найдем тебе жениха понадежней!
Мышастый конь встал у темной кромки леса, храпя и нетерпеливо бья копытом. Храбр опустил сестру на землю и ободряюще подмигнул, сунув в руки берестяной туесок. И умчался обратно, крикнув на прощание, что голубику любит и чтобы всякую гадость в виде клюквы домой не таскала. Хельга только вздохнула, давно махнув на сластену-брата рукой. Сама-то она ой как любила кислую ягоду. Ну да ничего, обе ягоды на болоте растут, голубичку будет в туесок класть, а клюкву себе в рот. Улыбаясь своим мыслям, она скрылась в лесу.
[Читать дальше]Стояла ранняя осень, только-только вызолотившая березки, весь остальной мир оставался зеленым. Сначала ступни щекотали рыжие еловые иголочки, прячущиеся в шелковистой зеленой траве. Но вскоре под ногами застлался мягкий густой мох на котором кровавыми каплями, оставленными зверем-подранком, алела обожаемая клюква. Девушка тут же присела на корточки, собирая ягодки в ладошку. Рядом с босой ногой зашипела серая упитанная гадюка, посверкивая глазами-бусинами. Хельга нахмурилась и погрозила змейке пальчиком, та успокоилась и уползла по своим делам. Не для того ведунье сила Родом была дарована, чтобы ее гадюка кусала. Выстлав дно туеска серебристыми листиками, девушка споро насобирала голубики, не удержавшись и закрыв ее сверху тонким слоем клюквы - то-то смеху будет, когда Храбр, сунув нетерпеливую руку в ведерко, выловит из него красную кислятину вместо синей ягоды.
Когда места для ягоды больше не осталось, Хельга вышла поближе к опушке, где солнца было больше и села на теплую траву под березкой. Ох и будет же отец ругаться на ослушницу... Но сейчас все дышало таким спокойствием и любовью, что эти заботы казались такими далекими... Послышался звонкий детский смех и топоток маленьких ножек - на полянку вылетели две девчушки-блезняшки, дочки бортника. Вот уж счастье ему подвалило, жена любимая, да еще и двух дитяток разом родила.
- Хельга, Хельга!
- Ну чего вам, ягодки? - радостно спросила девушка, когда малышки пристроились у нее по бокам.
- Сказку расскажи!
- Сказку вам? - задумчиво протянула она, - И какую же? Про любовь или стр-р-рашную?
- Страшную!
- Про любовь!
Хельга рассмеялась, глядя на две конопатые мордашки с широко распахнутыми большими глазами.
- Страшную и про любовь? Ну ладно, будет вам сказка, - дочка старейшины поерзала на траве, устраиваясь поудобнее и обняла девчонок за плечи, - Ну слушайте. Давно это было, еще когда отец моего деда в отроках ходил. Был у них кузнец - мастер, какого поискать, а у того была дочка. Да такая красавица да разумница, что из других родов к ней сваты ездили, один другого краше, да только не краса да удаль молодецкая ей нужна была. Любви она хотела. Настоящей, большой, от которой сердце замирает в теплой истоме. Пошла она как-то с подружками в лес по грибы, смех да шутки, не заметили, как далеко ушли, солнечный бор давно уж глухим лесом сменился, да солнышко яркое за тучку зашло.
Голос Хельги стал напряженным, хотя она с трудом сдерживала смех, слыша, как тревожно засопели маленькие носики.
- Ветер поднялся, знай себе сосны раскачивал, корой да иголками за шиворот сыпал. Испугались тогда подруженьки, давай тропинку назад искать, а нет ее! А ветер все сильнее становился, над лесом тучи черные, грозовые поплыли. И слышалось им в вое ветра слова чужие, страшные: «Не отпущу-у-у…»
Девочки покрепче прижались к старшей подруге, жадно заглядывая в глаза.
- А тут из леса как тень выпрыгнет, как зарычит! Девки визг подняли, лукошки, грибов полные, побросали и деру, свои шкурки драгоценные спасать, про подружку свою и не вспомнили! А красавица наша от страха и рта раскрыть не может, не то чтобы бежать. Стоит перед ней огромный серый волчище, лапами широкими переступает, ближе подходя… А глаза человеческие!
Малявочки взвигнули, спрятав мордочки в Хелгиной рубашке.
- Тут то силы ее и оставили, упала на землю теплую, чувств от страха лишившись. Ну да ничего волк тот с ней не с делал. В себя пришла уже дома, на теплых палатях, да только изменилось в ней что-то с тех пор. Тихая стала, нелюдимая. Стали ее все стороной обходить, волчьей невестой называть, а она только и видит перед глазами, будто склоняется над ней тогда, в лесу, молодец. Кожей смугл, волосами черен, а в глазах боль такая, как будто что-то родное потерял. Тоска горькая, как у волка того, страшного. Да страшен ли он был? Шуба густая, теплая, мягкая, лапы сильные, стройные, а глаза будто в душу смотрят. Так и жила она, ни о чем, кроме встречи той не думая, а сердечко билось сильнее, как молодца того вспомнит. Осень прошла, зима наступила. Вьюги-метели запели, а в их песнь волчий вой вплетается. И чудится ей, что родной голос услышала. Как была в сорочке, так и выбежала из дому, в темень ночную. Ни рукавичек, ни сапожек теплых не одев. К тому, единственному, побежала.
Хельга замолчала, глядя на осеннее яркое солнышко, быстро прогоняющее детский страх. Детишки завозились, запыхтели.
- Ну а что дальше-то было? Замерзла она или нет? - тихо подала голос одна из сестричек.
- Дальше-то? Да говаривали люди, что видели с тех пор медведицу черную, ловкую, бок о бок с серым волком бегущей. Хотели все волка того убить, чтобы, не дай боги, беды какой не сделал, да только как собрали отряд охотников, так и не видели пару ту больше. Вот она, любовь какая. Ну все, бегите домой, а то батька осерчает, ругать будет.
Она встала и подпихнула малышек в сторону опушки. Те побежали уже вновь заливаясь смехом, не омрачил рассказ души детские, невинные, ну и хвала Леле. А Хельгино сердечко захолонуло. А что, вдруг, и ее любимый не баром рожден был? А вдруг в городе шумном человеческом живет? Или, упаси Род, у самых Волчьих Озер? Встретятся ли, сведет судьба ли? Сумеют узнать друг друга при встрече, али глаза незрячие мимо скользнут? А коли узнают, что семье скажет? А если не суждено встретиться, сможет ли с нелюбимым жить? Вздохнув, Хельга прижалась к теплому березовому стволу. Ой, тяжела ты, доля девичья…