О конфликтологии
Как-то один человек, в беседе по бизнесу, убеждал меня, что в кризисной ситуации надо сдаваться, распродавать все в убыток, ибо "будет хуже". Каких-то аргументов в обосновании ему для этого не требовалось (вернее, "будет хуже" и полагалось тем самым аргументом), а встречные возражения отвергались без рассмотрения, так как все основывалось на какой-то самоочевидной для него "правде жизни".
По ходу дела удалось выяснить, что эта "правда жизни" состоит в убеждении о существовании как игре с нулевой суммой. Иначе говоря, войне всех со всеми. Чтобы что-то иметь, не надо что-то делать, надо это у кого-то "взять", готовое. Более того, "делать" как раз вредно, убыточно, как закапывать деньги в землю, когда можно было бы гульнуть.
На первый взгляд странным образом это убеждение (о фиксированном количестве ресурсов) приводит апологета к убеждению о бесконечности ресурсов. Однако на второй взгляд все логично. Это "делание" ограничено вложениями труда, а "взятие даром" не ограничено ничем.
Как бы во вселенной, в "природе" - бесконечно всего. И люди за это дерутся. И если ты будешь бесконечно сильный, и отберешь вообще у всех все, то у тебя будет бесконечно всего, а у них ничего. Не будешь драться - все отберут у тебя, и у тебя не будет ничего. Ну, драться тут не обязательно буквально, можно хитрить, или там богу молиться, чтобы он напрямую отсыпал тебе благ.
Скажем, Мавроди и не объяснял конкретно, у кого и откуда возьмутся блага, чтобы осчастливить всех последователей. Он объяснял, что есть способ их получить, то есть взять "у природы". Какая разница, как возьмешь и где убудет. Денег в природе бесконечно, почему бы тебе не иметь грузовичок другой. Пусть другие себе сами добудут, или плачут, если не хватило. Есть дырка в заборе в райский сад, кто со мной?
И вот, возвращаясь к кризису, он автоматически сам по себе и означает необходимость сдачи.
Ведь жизнь это война. И в этой войне даже в хорошие времена, обладая силами и ресурсами, ты никого не обобрал, как возился на своем огороде, так и возился. Стало быть, в плохие времена ты патентованная жертва. Не может быть иначе, это "правда жизни". Будь ты в состоянии победить, ты уже победил бы. Единственный выход - признать "правду жизни", и капитулировать заранее, без драки. Это минимизация убытков, прямая выгода.
Возможность какого-то иного представления о мире в голову не помещается. Например, ты ничего ни у кого не отобрал, потому что и не собирался воевать. Зачем мне чужой огород, когда и свой-то не весь вскопан. Соответственно, с чего бы это сдаваться в плохие времена, при нападении на свой огород, если как раз сейчас-то и надо бороться.
У первого человека хорошие времена сигнал к драке, а плохие к капитуляции. Назовем его "кочевник".
У второго наоборот. Плохие времена это нужда бороться. А в хорошие можно позволить себе добровольную сдачу ясака. Назовем его "земледелец". Люди-один, и люди-два.
Этот конфликт двух "наоборот" будет и дальше во всем продолжаться.
Вот скажем, два "кочевника" могут ужиться мирно. Относительно мирно, в своих понятиях, то есть в балансе обоюдного грабежа. Одному можно пить и бить жену, потому что она шлюха и деньги у него ворует. Ей можно изменять и воровать, потому что он пьет и бьет. Обоих это устраивает, и ничего другого не надо, "будет хуже". Это два кочевника. Двое могут договориться, кто садит, кто окучивает, картошку пополам. Это два крестьянина.
Кочевник же с земледельцем не договорятся никогда. Этот конфликт идет уж много тысяч лет, и может, столько же еще идти будет. Если, конечно, подразумевать не буквально крестьян и кочевников, а два "представления о мире".
И конфликт этот вечно развивается по одной и той же запрограммированной схеме. Если кочевник не уверен в своем превосходстве, он все равно обязательно попытается чего-нибудь своровать или выпросить на жалость. Хоть копеечку, хоть воды напиться. Он не может этого не делать. А где он тогда возьмет? Это "правда жизни". Он жив, пока он в состоянии "взять", не мытьем, так катаньем. Поможите, чем можите, у него плохие времена. Если уверен в превосходстве, то сразу начнет отбирать.
В той же мере "крестьянин" в этой ситуации запрограммировано даст. Ведь у него-то, в отличие от того, кого он тоже полагает крестьянином, времена хорошие. Для него не дать столь же неестественно, это некий моральный долг, "правда жизни", основанная на своем крестьянском расчете - инвестиция в неконфликтность общества, инвестиция в самого себя или потомков, которых тоже может настигнуть плохая полоса, а тут-то им, погорельцам, тоже помогут.
И оба в ловушке. Получив хоть что-то, кочевник получил сигнал, что он кочевник в силе, в удаче, в божьем благословении, у которого все основания "правды жизни" потребовать еще больше. Перед ним более слабый кочевник, как он полагает. Даже хай поднять боится, даже из-за безопасного пустяка, где два кочевника как раз в самом начале распетушили бы все перья, выясняя силы, и, соответственно, насколько далеко могут зайти претензии. Вот это он и видит. Неожиданный фарт, подарок природы, стеллерову корову, почему-то еще никем не обобранную.
Крестьянин же, на первые повышенные соцобязательства, получил пока еще первый слабый повод возмутиться и указать брату-крестьянину, что класть ноги на стол нехорошо и моралью не поощряется. Но пока еще приветить "брата" и все же поделиться.
И так шаг за шагом, по нарастающей, на волне обоюдного недоумения. Кочевник будет удивляться, как стеллерова корова в упор не замечает его, кочевника, могущества - наращивая сопротивление задом наперед, еще в самом начала признав свое полное ничтожество, а вот потом почему-то возражая. Сама "правда жизни", закон и право сильного вопиет, что надо все отдать.
Крестьянин будет все более сильными средствами пытаться образумить сумасшедшего, против всякого разума и собственной выгоды буром прущего курсом на войну, когда известно же, что война сплошной убыток для всех. Зачем резать корову, которая молоко дает?
Но ни один ни другой не могут отступить от своих представлений о мире. До момента, когда конфликт станет угрожать самому существованию крестьянина. По идее, он может отдать всё, кроме земли. Он сделает себе еще, ведь это все еще дешевле войны, где может быть всему конец. Но если так и так конец, то имеет смысл повоевать перед этим.
И они сталкиваются. Кочевник, на пике своих фантастических амбиций и самомнения, и крестьянин, который только что убедился, что когда он отдаст все, от него все равно не отстанут, будут убивать.
В последний раз обменяются словами - "ну как же ты не видишь, какое ты ничтожество, и как велик я, который все у тебя забрал, а теперь уж одними смсками уьбю", и "тебе же все отдали, зачем же ты еще и уничтожить нас хочешь?".
А потом начнут проверять, кто насколько на самом деле силен и удачлив.
И непонятно, как из этого сценария выйти без драки насмерть.
По ходу дела удалось выяснить, что эта "правда жизни" состоит в убеждении о существовании как игре с нулевой суммой. Иначе говоря, войне всех со всеми. Чтобы что-то иметь, не надо что-то делать, надо это у кого-то "взять", готовое. Более того, "делать" как раз вредно, убыточно, как закапывать деньги в землю, когда можно было бы гульнуть.
На первый взгляд странным образом это убеждение (о фиксированном количестве ресурсов) приводит апологета к убеждению о бесконечности ресурсов. Однако на второй взгляд все логично. Это "делание" ограничено вложениями труда, а "взятие даром" не ограничено ничем.
Как бы во вселенной, в "природе" - бесконечно всего. И люди за это дерутся. И если ты будешь бесконечно сильный, и отберешь вообще у всех все, то у тебя будет бесконечно всего, а у них ничего. Не будешь драться - все отберут у тебя, и у тебя не будет ничего. Ну, драться тут не обязательно буквально, можно хитрить, или там богу молиться, чтобы он напрямую отсыпал тебе благ.
Скажем, Мавроди и не объяснял конкретно, у кого и откуда возьмутся блага, чтобы осчастливить всех последователей. Он объяснял, что есть способ их получить, то есть взять "у природы". Какая разница, как возьмешь и где убудет. Денег в природе бесконечно, почему бы тебе не иметь грузовичок другой. Пусть другие себе сами добудут, или плачут, если не хватило. Есть дырка в заборе в райский сад, кто со мной?
И вот, возвращаясь к кризису, он автоматически сам по себе и означает необходимость сдачи.
Ведь жизнь это война. И в этой войне даже в хорошие времена, обладая силами и ресурсами, ты никого не обобрал, как возился на своем огороде, так и возился. Стало быть, в плохие времена ты патентованная жертва. Не может быть иначе, это "правда жизни". Будь ты в состоянии победить, ты уже победил бы. Единственный выход - признать "правду жизни", и капитулировать заранее, без драки. Это минимизация убытков, прямая выгода.
Возможность какого-то иного представления о мире в голову не помещается. Например, ты ничего ни у кого не отобрал, потому что и не собирался воевать. Зачем мне чужой огород, когда и свой-то не весь вскопан. Соответственно, с чего бы это сдаваться в плохие времена, при нападении на свой огород, если как раз сейчас-то и надо бороться.
У первого человека хорошие времена сигнал к драке, а плохие к капитуляции. Назовем его "кочевник".
У второго наоборот. Плохие времена это нужда бороться. А в хорошие можно позволить себе добровольную сдачу ясака. Назовем его "земледелец". Люди-один, и люди-два.
Этот конфликт двух "наоборот" будет и дальше во всем продолжаться.
Вот скажем, два "кочевника" могут ужиться мирно. Относительно мирно, в своих понятиях, то есть в балансе обоюдного грабежа. Одному можно пить и бить жену, потому что она шлюха и деньги у него ворует. Ей можно изменять и воровать, потому что он пьет и бьет. Обоих это устраивает, и ничего другого не надо, "будет хуже". Это два кочевника. Двое могут договориться, кто садит, кто окучивает, картошку пополам. Это два крестьянина.
Кочевник же с земледельцем не договорятся никогда. Этот конфликт идет уж много тысяч лет, и может, столько же еще идти будет. Если, конечно, подразумевать не буквально крестьян и кочевников, а два "представления о мире".
И конфликт этот вечно развивается по одной и той же запрограммированной схеме. Если кочевник не уверен в своем превосходстве, он все равно обязательно попытается чего-нибудь своровать или выпросить на жалость. Хоть копеечку, хоть воды напиться. Он не может этого не делать. А где он тогда возьмет? Это "правда жизни". Он жив, пока он в состоянии "взять", не мытьем, так катаньем. Поможите, чем можите, у него плохие времена. Если уверен в превосходстве, то сразу начнет отбирать.
В той же мере "крестьянин" в этой ситуации запрограммировано даст. Ведь у него-то, в отличие от того, кого он тоже полагает крестьянином, времена хорошие. Для него не дать столь же неестественно, это некий моральный долг, "правда жизни", основанная на своем крестьянском расчете - инвестиция в неконфликтность общества, инвестиция в самого себя или потомков, которых тоже может настигнуть плохая полоса, а тут-то им, погорельцам, тоже помогут.
И оба в ловушке. Получив хоть что-то, кочевник получил сигнал, что он кочевник в силе, в удаче, в божьем благословении, у которого все основания "правды жизни" потребовать еще больше. Перед ним более слабый кочевник, как он полагает. Даже хай поднять боится, даже из-за безопасного пустяка, где два кочевника как раз в самом начале распетушили бы все перья, выясняя силы, и, соответственно, насколько далеко могут зайти претензии. Вот это он и видит. Неожиданный фарт, подарок природы, стеллерову корову, почему-то еще никем не обобранную.
Крестьянин же, на первые повышенные соцобязательства, получил пока еще первый слабый повод возмутиться и указать брату-крестьянину, что класть ноги на стол нехорошо и моралью не поощряется. Но пока еще приветить "брата" и все же поделиться.
И так шаг за шагом, по нарастающей, на волне обоюдного недоумения. Кочевник будет удивляться, как стеллерова корова в упор не замечает его, кочевника, могущества - наращивая сопротивление задом наперед, еще в самом начала признав свое полное ничтожество, а вот потом почему-то возражая. Сама "правда жизни", закон и право сильного вопиет, что надо все отдать.
Крестьянин будет все более сильными средствами пытаться образумить сумасшедшего, против всякого разума и собственной выгоды буром прущего курсом на войну, когда известно же, что война сплошной убыток для всех. Зачем резать корову, которая молоко дает?
Но ни один ни другой не могут отступить от своих представлений о мире. До момента, когда конфликт станет угрожать самому существованию крестьянина. По идее, он может отдать всё, кроме земли. Он сделает себе еще, ведь это все еще дешевле войны, где может быть всему конец. Но если так и так конец, то имеет смысл повоевать перед этим.
И они сталкиваются. Кочевник, на пике своих фантастических амбиций и самомнения, и крестьянин, который только что убедился, что когда он отдаст все, от него все равно не отстанут, будут убивать.
В последний раз обменяются словами - "ну как же ты не видишь, какое ты ничтожество, и как велик я, который все у тебя забрал, а теперь уж одними смсками уьбю", и "тебе же все отдали, зачем же ты еще и уничтожить нас хочешь?".
А потом начнут проверять, кто насколько на самом деле силен и удачлив.
И непонятно, как из этого сценария выйти без драки насмерть.