Робот-не-робот (Астра-блиц №84)
С моего балкона виден красный крест над аптекой. Ну, вы наверняка знаете эти светящиеся табло с бегущей строкой: «Добро пожаловать, люди! Аптека для вас!» Потом оно показывает время, ну и температуру.
Когда на мутировавших деревьях буйно шевелится разноцветная листва, совершенно невозможно разглядеть как температуру, так и который час. Поэтому для меня осень начинается тогда, когда листва буро-зеленеет, опадает и совершенно не мешает обзору.
Мой робот Пьер утверждает, что прекрасно видит этот крест в любое время года. Пьер у меня дурачок. Лжец у меня Пьер. Думает, я не в курсе, сколько в него встроено всяких датчиков. Ещё он считает человеком себя, а меня, подозреваю, держит за робота.
Каждый день мы ходим в эту аптеку; я, чтобы купить то стрептоцид, то спрей от потливости ног, ну а Пьер чисто для отвода глаз. Так в этом деле навострился, я просто диву даюсь. И ведь тоже покупает, то марганцовку, то нашатырь, то, ха-ха, желудочные пилюли.
Дома я стучу по его чугунку:
- Ну зачем тебе эти пилюли, электрическая башка?
Тогда Пьер неизменно обижается и надолго запирается в туалете, время от времени спуская воду, симулянт. И накурит так, вредина, что после него хоть не заходи туда.
В тот день я и мой робот прогуливались по проспекту как обычно, шлепая по осенним лужам - у кого больше и выше брызг получится. Я-то с этим легко справляюсь, а вот у Пьера, с его-то стальными конечностями выходит так себе. Заглянули в пельменную, потом в шиномонтаж к Вазгену, чтобы выпить правильного пива и просто потрепаться с приятелем. Пьер с Вазгеном о чем-то долго шушукались за компрессором, наверняка о замене масла в гидравлике Пьера, я же с удовольствием пока листал потрёпанные журнальчики с голыми девицами.
Уже почти у самого дома навстречу нам милицейский патруль. С собакой. Даже не упомню, сколько прошло с последнего мятежа роботов, а они ходят и ходят. Я поправил золотую медаль «За доблесть» на лацкане, подмигнул Пьеру и нежно взял его под локоток. Что уж там пришло на ум этой блохастой сучке не знаю, но нас тут же мигом уложили мордами в мокрый асфальт и начали светить сканерами. Пьеру я велел в кармане всегда иметь початый фанфурик и упаковку кондомов, поэтому его сразу отпустили, и я облегченно вздохнул. Меня же эти беспредельщики враскачку закинули в свой мусоровоз и увезли в околоток. Околачивали очень старательно, уговаривали во всём признаться. Я уж и сознание почти потерял, а тут вдруг бахнуло так, что дверь Сыскного приказа слетела с петель и на пороге явился мой придурковатый робот Пьер.
- Людей не тронь! - успел скомандовать я.
- Так точно! Остался лишь перманганат и желудочные пилюли.
***
- Починим, - сказал Вазген. - Почему бы тебе не сдать его властям? Он же всего лишь робот.
- Когда мне миной оторвало ноги, он тащил меня через линию фронта. Даже когда ему прострелили логический модуль, всё равно тащил, - ответил Пьер. - Ты бы сдал?
Моя голова лежала на железных коленях Пьера, а он лишь нежно гладил её и повторял:
- Дурашка ты мой. Мой друг!
Когда на мутировавших деревьях буйно шевелится разноцветная листва, совершенно невозможно разглядеть как температуру, так и который час. Поэтому для меня осень начинается тогда, когда листва буро-зеленеет, опадает и совершенно не мешает обзору.
Мой робот Пьер утверждает, что прекрасно видит этот крест в любое время года. Пьер у меня дурачок. Лжец у меня Пьер. Думает, я не в курсе, сколько в него встроено всяких датчиков. Ещё он считает человеком себя, а меня, подозреваю, держит за робота.
Каждый день мы ходим в эту аптеку; я, чтобы купить то стрептоцид, то спрей от потливости ног, ну а Пьер чисто для отвода глаз. Так в этом деле навострился, я просто диву даюсь. И ведь тоже покупает, то марганцовку, то нашатырь, то, ха-ха, желудочные пилюли.
Дома я стучу по его чугунку:
- Ну зачем тебе эти пилюли, электрическая башка?
Тогда Пьер неизменно обижается и надолго запирается в туалете, время от времени спуская воду, симулянт. И накурит так, вредина, что после него хоть не заходи туда.
В тот день я и мой робот прогуливались по проспекту как обычно, шлепая по осенним лужам - у кого больше и выше брызг получится. Я-то с этим легко справляюсь, а вот у Пьера, с его-то стальными конечностями выходит так себе. Заглянули в пельменную, потом в шиномонтаж к Вазгену, чтобы выпить правильного пива и просто потрепаться с приятелем. Пьер с Вазгеном о чем-то долго шушукались за компрессором, наверняка о замене масла в гидравлике Пьера, я же с удовольствием пока листал потрёпанные журнальчики с голыми девицами.
Уже почти у самого дома навстречу нам милицейский патруль. С собакой. Даже не упомню, сколько прошло с последнего мятежа роботов, а они ходят и ходят. Я поправил золотую медаль «За доблесть» на лацкане, подмигнул Пьеру и нежно взял его под локоток. Что уж там пришло на ум этой блохастой сучке не знаю, но нас тут же мигом уложили мордами в мокрый асфальт и начали светить сканерами. Пьеру я велел в кармане всегда иметь початый фанфурик и упаковку кондомов, поэтому его сразу отпустили, и я облегченно вздохнул. Меня же эти беспредельщики враскачку закинули в свой мусоровоз и увезли в околоток. Околачивали очень старательно, уговаривали во всём признаться. Я уж и сознание почти потерял, а тут вдруг бахнуло так, что дверь Сыскного приказа слетела с петель и на пороге явился мой придурковатый робот Пьер.
- Людей не тронь! - успел скомандовать я.
- Так точно! Остался лишь перманганат и желудочные пилюли.
***
- Починим, - сказал Вазген. - Почему бы тебе не сдать его властям? Он же всего лишь робот.
- Когда мне миной оторвало ноги, он тащил меня через линию фронта. Даже когда ему прострелили логический модуль, всё равно тащил, - ответил Пьер. - Ты бы сдал?
Моя голова лежала на железных коленях Пьера, а он лишь нежно гладил её и повторял:
- Дурашка ты мой. Мой друг!