Усталость.
Дежурство уже близилось к концу, когда Александр, реаниматолог - ординатор, решил ещё раз посмотреть своих пациентов в реанимации. Негромкий гул аппаратов искусственной вентиляции лёгких, разноцветное мерцание кардиомониторов, неспешные капли растворов в капельницах. Всё это он не раз проверял во время дежурства, и сейчас решил проверить ещё раз. Бойкая медсестра спросила какую-то незначительную деталь лечения пациента, и деловито продолжила работу. Всё как обычно. Усталость после дня напряженной работы давала знать. Были несколько операций, успешно завершённых ещё днём. Напарница, врач - реаниматолог отпросилась ещё днём, и дежурство предстояло отработать одному. Не хотелось отказывать, но и усталость после дня работы уже сказывалась.
Работал Александр уже далеко не первый год. За это время усталость переборола другие его эмоции. Начиная работать, у него было ощущение романтики, причастности к многовековому искусству врачевания. Первые победы вырванных у смерти пациентов окрыляли, переполняя его гордостью. Он старался запомнить их. Таких пациентов становилось всё больше. Но появились и неудачи, досадные своей непоправимостью. Таких он тоже старался запомнить, но больше для того, чтобы проанализировать весь ход таких историй, ошибки явные и незначительные, которые он считал, имели место быть…. Пунктуальность и желание анализировать выручало его не раз.
Больница не была большой. Реанимация была одна на всю больницу. Поэтому пациенты здесь были разные: дети, взрослые, пожилые, да и по профилю - совершенно разношерстные. Кардиореанимационные пациенты соседствовали с послеоперационными больными, дети с взрослыми. Это осложняло работу. Приходилось быть в курсе многих заболеваний, использовать все свои медицинские знания. В общем, поиграть в доктора Хауса.
Но запредельные стрессы и годы работы, когда вместо положенной одной ставки надо было работать на полторы, а во время отпусков своих коллег - и ещё больше, сказывалась на настроении и здоровье. Он не строил иллюзий насчёт своих способностей и здоровья. Это поначалу казалось, что сил и возможностей впереди ещё много.
Как часто потом он вспоминал об участи своего любимого героя Мартина Идена. Так же как и Иден он много читал во время учёбы. Так же мечтал о том, как он будет работать не покладая рук, оттачивая своё умение самой работой. Как и его любимый герой он был максималистом, и не шёл на компромиссы со своей совестью, убеждениями. Но концовка романа пугала его. Казалось, что это так несправедливо уходить в самом рассвете сил просто устав жить. Это казалось противоестественным, несправедливым.
"Я болен, очень болен,- сказал Мартин, безнадежно махнув рукой.- Я даже не подозревал до сих пор, что так сильно болен. Что-то случилось со мной. Я никогда не боялся жизни, и я никогда не мог себе представить, что потеряю вкус к жизни". Много раз, перечитывая роман, он никогда, никогда не мог смириться с такой участью Мартина.
Но вот такой момент настал уже для него. Александр знал, что это хроническая усталость. Множество его коллег страдали этим синдромом. Выходили из положения по-разному. Одни под маской цинизма, с помощью грубых шуток и иронии. Другие просто спивались. Некоторые уходили из медицины, полагая, что своё здоровье дороже. Александр никого не осуждал, понимая, что он тоже страдает от этого синдрома. Спиваться не давала семья и осознание ответственности за неё, а цинизм не подходил из-за своего характера.
Осмотрев палату, Александр ушёл в ординаторскую. Книги не читались, телевидение не интересовало. Усталость сковывала движения, не хотелось лишний раз двигаться. Сон не шёл, обрывки мыслей, тяжелые как свинец, медленно и монотонно повторялись, не облекаясь в ясное сознание. Сидя в кресле, он кратковременно засыпал, но почти сразу посыпался, пытаясь вспомнить сон или сконцентрировать внимание. Так, в борьбе с самим собой он провел час, который не принесли ему отдыха. Тогда он встал и открыл окно, выходящее на больничный двор, как раз над приёмным отделением, куда машины скорой помощи привозили больных. Утренний прохладный воздух приободрил Александра, ему показалось, что силы вливаются в него со свежим воздухом, который он вдыхал с явным наслаждением. На небе, ещё не успевшем посветлеть, он разглядел мерцающие звёзды. Он быстро нашёл над головой созвездие Орион, которое он с детства любил разглядывать на небе. Так прошло ещё половина часа.
От его мыслей отвлёк резкий звук приехавшей "скорой". По тому, как выносили пациента, он понял, что это его пациент. Не ожидая звонка, он быстро пошёл в сторону приёмного отделения, где уже начиналась паника. Привезли пациента, пожилого, практически без дыхания. Инфаркт или инсульт? Больной не подавал признаков жизни, был уже синевато - бордового цвета, весь в липком поту. Зрачки не реагировали на свет.
Александр вместе с медсестрой начал массаж сердца, дыхание аппаратом. Больной никак не реагировал. Гормоны, адреналин не помогали. Не помогла и дефибрилляция. Сердце не прослушивалось. Кардиограф показывал изолинию. Медсестра уже готовилась собирать инструменты, когда Александр решил напоследок ввести остатки вазопрессора внутривенно, не надеясь уже ни на что. Вазопрессор шприцом - нонсенс. Его вводят или капельно или подкожно. А тут так. Это было за гранью фола. Но на электрокардиографе появился всплеск импульса, другой… Появился пульс. Не веря, Александр померил давление. Есть, хоть и незначительное, но есть!
Бегом в реанимацию с пациентом на каталке. Теперь уже в капельнице ещё вазопрессор, и другой - шприцом-дозатором. Больной на аппарате порозовел, да и кардиограмма стала более привычного вида. Стабилизировав больного Александр вышел в коридор, чтобы побеседовать с женой больного.
Испуганная и плачущая женщина не могла сразу объяснить, что же произошло. Но когда смысл её жалоб и слов стал ясен, то всё стало на свои места. Муж её, гипертоник и алкоголик, на выходные решил немного расслабиться. Вино оказалось мало, продолжил водкой. Но головная боль мешала наслаждаться жизнью. И пациент, ничтоже сумняшеся, решил добавить клофелин. После чего сразу впал в кому.
До утра больной провёл на аппаратном дыхании. Больного промывали через зонд. Капельницы и сердечные средства. Утром он пришёл в сознание. Не сразу, постепенно, сняли его с аппарата искусственной вентиляции лёгких. Но вот тот момент, когда снимают с аппарата, всегда запоминается. Практически, это итог всей ночной эпопеи. Всех стараний уставшей бригады. Её итог.
Когда пациент стал более осмысленно смотреть на врача, Александр ему почти прокричал:
-Больше не пей. В следующий раз может, не получится спасти вас.
Пациент долго смотрел на врача, что-то вспоминая. Затем шепча, но достаточно ясно произнёс:
- Пил, пью и буду пить…
Работал Александр уже далеко не первый год. За это время усталость переборола другие его эмоции. Начиная работать, у него было ощущение романтики, причастности к многовековому искусству врачевания. Первые победы вырванных у смерти пациентов окрыляли, переполняя его гордостью. Он старался запомнить их. Таких пациентов становилось всё больше. Но появились и неудачи, досадные своей непоправимостью. Таких он тоже старался запомнить, но больше для того, чтобы проанализировать весь ход таких историй, ошибки явные и незначительные, которые он считал, имели место быть…. Пунктуальность и желание анализировать выручало его не раз.
Больница не была большой. Реанимация была одна на всю больницу. Поэтому пациенты здесь были разные: дети, взрослые, пожилые, да и по профилю - совершенно разношерстные. Кардиореанимационные пациенты соседствовали с послеоперационными больными, дети с взрослыми. Это осложняло работу. Приходилось быть в курсе многих заболеваний, использовать все свои медицинские знания. В общем, поиграть в доктора Хауса.
Но запредельные стрессы и годы работы, когда вместо положенной одной ставки надо было работать на полторы, а во время отпусков своих коллег - и ещё больше, сказывалась на настроении и здоровье. Он не строил иллюзий насчёт своих способностей и здоровья. Это поначалу казалось, что сил и возможностей впереди ещё много.
Как часто потом он вспоминал об участи своего любимого героя Мартина Идена. Так же как и Иден он много читал во время учёбы. Так же мечтал о том, как он будет работать не покладая рук, оттачивая своё умение самой работой. Как и его любимый герой он был максималистом, и не шёл на компромиссы со своей совестью, убеждениями. Но концовка романа пугала его. Казалось, что это так несправедливо уходить в самом рассвете сил просто устав жить. Это казалось противоестественным, несправедливым.
"Я болен, очень болен,- сказал Мартин, безнадежно махнув рукой.- Я даже не подозревал до сих пор, что так сильно болен. Что-то случилось со мной. Я никогда не боялся жизни, и я никогда не мог себе представить, что потеряю вкус к жизни". Много раз, перечитывая роман, он никогда, никогда не мог смириться с такой участью Мартина.
Но вот такой момент настал уже для него. Александр знал, что это хроническая усталость. Множество его коллег страдали этим синдромом. Выходили из положения по-разному. Одни под маской цинизма, с помощью грубых шуток и иронии. Другие просто спивались. Некоторые уходили из медицины, полагая, что своё здоровье дороже. Александр никого не осуждал, понимая, что он тоже страдает от этого синдрома. Спиваться не давала семья и осознание ответственности за неё, а цинизм не подходил из-за своего характера.
Осмотрев палату, Александр ушёл в ординаторскую. Книги не читались, телевидение не интересовало. Усталость сковывала движения, не хотелось лишний раз двигаться. Сон не шёл, обрывки мыслей, тяжелые как свинец, медленно и монотонно повторялись, не облекаясь в ясное сознание. Сидя в кресле, он кратковременно засыпал, но почти сразу посыпался, пытаясь вспомнить сон или сконцентрировать внимание. Так, в борьбе с самим собой он провел час, который не принесли ему отдыха. Тогда он встал и открыл окно, выходящее на больничный двор, как раз над приёмным отделением, куда машины скорой помощи привозили больных. Утренний прохладный воздух приободрил Александра, ему показалось, что силы вливаются в него со свежим воздухом, который он вдыхал с явным наслаждением. На небе, ещё не успевшем посветлеть, он разглядел мерцающие звёзды. Он быстро нашёл над головой созвездие Орион, которое он с детства любил разглядывать на небе. Так прошло ещё половина часа.
От его мыслей отвлёк резкий звук приехавшей "скорой". По тому, как выносили пациента, он понял, что это его пациент. Не ожидая звонка, он быстро пошёл в сторону приёмного отделения, где уже начиналась паника. Привезли пациента, пожилого, практически без дыхания. Инфаркт или инсульт? Больной не подавал признаков жизни, был уже синевато - бордового цвета, весь в липком поту. Зрачки не реагировали на свет.
Александр вместе с медсестрой начал массаж сердца, дыхание аппаратом. Больной никак не реагировал. Гормоны, адреналин не помогали. Не помогла и дефибрилляция. Сердце не прослушивалось. Кардиограф показывал изолинию. Медсестра уже готовилась собирать инструменты, когда Александр решил напоследок ввести остатки вазопрессора внутривенно, не надеясь уже ни на что. Вазопрессор шприцом - нонсенс. Его вводят или капельно или подкожно. А тут так. Это было за гранью фола. Но на электрокардиографе появился всплеск импульса, другой… Появился пульс. Не веря, Александр померил давление. Есть, хоть и незначительное, но есть!
Бегом в реанимацию с пациентом на каталке. Теперь уже в капельнице ещё вазопрессор, и другой - шприцом-дозатором. Больной на аппарате порозовел, да и кардиограмма стала более привычного вида. Стабилизировав больного Александр вышел в коридор, чтобы побеседовать с женой больного.
Испуганная и плачущая женщина не могла сразу объяснить, что же произошло. Но когда смысл её жалоб и слов стал ясен, то всё стало на свои места. Муж её, гипертоник и алкоголик, на выходные решил немного расслабиться. Вино оказалось мало, продолжил водкой. Но головная боль мешала наслаждаться жизнью. И пациент, ничтоже сумняшеся, решил добавить клофелин. После чего сразу впал в кому.
До утра больной провёл на аппаратном дыхании. Больного промывали через зонд. Капельницы и сердечные средства. Утром он пришёл в сознание. Не сразу, постепенно, сняли его с аппарата искусственной вентиляции лёгких. Но вот тот момент, когда снимают с аппарата, всегда запоминается. Практически, это итог всей ночной эпопеи. Всех стараний уставшей бригады. Её итог.
Когда пациент стал более осмысленно смотреть на врача, Александр ему почти прокричал:
-Больше не пей. В следующий раз может, не получится спасти вас.
Пациент долго смотрел на врача, что-то вспоминая. Затем шепча, но достаточно ясно произнёс:
- Пил, пью и буду пить…