NEVERMORE
Оригинал взят у slavikap в NEVERMORE
Оригинал взят у collectrix в NEVERMORE
На его могиле следовало бы написать: «Вы, все те, кто пылко стремился открыть законы своего бытия, те, кто жаждал познать бесконечное, вы, чьи попранные чувства искали страшного утешения в вине и разгуле, молитесь за него! Теперь, освобожденный от плоти, очищенный от греха, воспаряет он среди сонма созданий, существование которых он предвосхитил; молитесь за него, всевидящего и всезнающего, ибо он станет вашим заступником».
Шарль Бодлер. Эдгар Аллан По
29 января 1845 года в газете New York Evening Mirror было опубликовано стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон». Произведение это сразу принесло автору и славу, и известность.
Уже при жизни Э. По было издано множество толкований «Ворона». Сам же автор в эссе «Философия творчества» подробно описал алгоритм (у него это называется точной и жесткой последовательностью, с какими решают математические задачи) создания этого шедевра. Что ж, свою задачу, добиться максимального эффекта, По блестяще выполнил. Современники говорили, что чтение «Ворона» вызывает физическое ощущение «мороза по коже». Не знаю, что почувствуют наши молодые современники, если вдруг надумают прочесть это стихотворение, что, увы, весьма сомнительно (исключение - те из них, кто обязан сделать это в рамках учебной программы вуза). Мои же ощущения в своё время (в которое, как я уже ранее говорила, и вода была мокрее, и трава зеленее) были именно такими.
Тогда в моей книге стихотворение было дано в переводе Валерия Брюсова, именно его я и хочу привести здесь. Но вы можете пройти по ссылке и прочитать как подлинник и его точный перевод, так и наиболее известные стихотворные переводы других авторов (классическим считается перевод Бальмонта, он тоже представлен там).
Итак, притушите свет, представьте, что вы один / одна в доме, вспомните о тех, кто ушёл навсегда …
Ворон
Мрачной полночью бессонной, беспредельно
утомленный.
В книги древние вникал я и, стремясь постичь их суть
Над старинным странным томом задремал, и вдруг
сквозь дрему
Стук нежданный в двери дома мне почудился
чуть-чуть,
"Это кто-то, - прошептал я, - хочет в гости
заглянуть,
Просто в гости кто-нибудь!"
Так отчетливо я помню - был декабрь, глухой и
темный,
И камин не смел в лицо мне алым отсветом сверкнуть,
Я с тревогой ждал рассвета: в книгах не было ответа,
Как на свете жить без света той, кого уж не вернуть,
Без Линор, чье имя мог бы только ангел мне шепнуть
В небесах когда-нибудь.
Шелковое колыханье, шторы пурпурной шуршанье
Страх внушало, сердце сжало, и, чтоб страх с души
стряхнуть,
Стук в груди едва умеря, повторял я, сам не веря:
Кто-то там стучится в двери, хочет в гости заглянуть,
Поздно так стучится в двери, видно, хочет заглянуть
Просто в гости кто-нибудь.
Молча вслушавшись в молчанье, я сказал без
колебанья:
"Леди или сэр, простите, но случилось мне вздремнуть,
Не расслышал я вначале, так вы тихо постучали,
Так вы робко постучали..." И решился я взглянуть,
Распахнул пошире двери, чтобы выйти и взглянуть, -
Тьма, - и хоть бы кто-нибудь!
Я стоял, во мрак вперяясь, грезам странным
предаваясь,
Так мечтать наш смертный разум никогда не мог
дерзнуть,
А немая ночь молчала, тишина не отвечала,
Только слово прозвучало - кто мне мог его шепнуть?
Я сказал "Линор" - и эхо мне ответ могло шепнуть...
Эхо - или кто-нибудь?
Я в смятенье оглянулся, дверь закрыл и в дом
вернулся,
Стук неясный повторился, но теперь ясней чуть-чуть.
И сказал себе тогда я: "А, теперь я понимаю:
Это ветер, налетая, хочет ставни распахнуть,
Ну конечно, это ветер хочет ставни распахнуть...
Ветер - или кто-нибудь?"
Но едва окно открыл я, - вдруг, расправив гордо
крылья,
Перья черные взъероша и выпячивая грудь,
Шагом вышел из-за штор он, с видом лорда древний
ворон,
И, наверно, счел за вздор он в знак приветствия
кивнуть.
Он взлетел на бюст Паллады, сел и мне забыл кивнуть,
Сел - и хоть бы что-нибудь!
В перья черные разряжен, так он мрачен был и важен!
Я невольно улыбнулся, хоть тоска сжимала грудь:
"Право, ты невзрачен с виду, но не дашь себя в обиду,
Древний ворон из Аида, совершивший мрачный путь
Ты скажи мне, как ты звался там, откуда держишь
путь?"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
Я не мог не удивиться, что услышал вдруг от птицы
Человеческое слово, хоть не понял, в чем тут суть,
Но поверят все, пожалуй, что обычного тут мало:
Где, когда еще бывало, кто слыхал когда-нибудь,
Чтобы в комнате над дверью ворон сел когда-нибудь
Ворон с кличкой "Не вернуть"?
Словно душу в это слово всю вложив, он замер снова,
Чтоб опять молчать сурово и пером не шелохнуть.
"Где друзья? - пробормотал я. - И надежды
растерял я,
Только он, кого не звал я, мне всю ночь терзает
грудь...
Завтра он в Аид вернется, и покой вернется в грудь..."
Вдруг он каркнул: "Не вернуть!"
Вздрогнул я от звуков этих, - так удачно он ответил,
Я подумал: "Несомненно, он слыхал когда-нибудь
Слово это слишком часто, повторял его всечасно
За хозяином несчастным, что не мог и глаз сомкнуть,
Чьей последней, горькой песней, воплотившей жизни
суть,
Стало слово "Не вернуть!".
И в упор на птицу глядя, кресло к двери и к Палладе
Я придвинул, улыбнувшись, хоть тоска сжимала грудь,
Сел, раздумывая снова, что же значит это слово
И на что он так сурово мне пытался намекнуть.
Древний, тощий, темный ворон мне пытался намекнуть,
Грозно каркнув: "Не вернуть!"
Так сидел я, размышляя, тишины не нарушая,
Чувствуя, как злобным взором ворон мне пронзает
грудь.
И на бархат однотонный, слабым светом озаренный.
Головою утомленной я склонился, чтоб уснуть...
Но ее, что так любила здесь, на бархате, уснуть,
Никогда уж не вернуть!
Вдруг - как звон шагов по плитам на полу, ковром
покрытом!
Словно в славе фимиама серафимы держат путь!
"Бог,- вскричал я в исступленье,- шлет от страсти
избавленье!
Пей, о, пей Бальзам Забвенья - и покой вернется в
грудь!
Пей, забудь Линор навеки - и покой вернется в грудь! "
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"О вещун! Молю - хоть слово! Птица ужаса ночного!
Буря ли тебя загнала, дьявол ли решил швырнуть
В скорбный мир моей пустыни, в дом, где ужас правит
ныне, -
В Галааде, близ Святыни, есть бальзам, чтобы
заснуть?
Как вернуть покой, скажи мне, чтобы, все забыв,
заснуть?"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"О вещун! - вскричал я снова, - птица ужаса
ночного!
Заклинаю небом, богом! Крестный свой окончив путь,
Сброшу ли с души я бремя? Отвечай, придет ли время,
И любимую в Эдеме встречу ль я когда-нибудь?
Вновь вернуть ее в объятья суждено ль когда-нибудь?
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"Слушай, адское созданье! Это слово - знак прощанья!
Вынь из сердца клюв проклятый! В бурю и во мрак -
твой путь!
Не роняй пера у двери, лжи твоей я не поверю!
Не хочу, чтоб здесь над дверью сел ты вновь
когда-нибудь!
Одиночество былое дай вернуть когда-нибудь!"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
И не вздрогнет, не взлетит он, все сидит он, все
сидит он,
Словно демон в дреме мрачной, взгляд навек вонзив
мне в грудь,
Свет от лампы вниз струится, тень от ворона ложится,
И в тени зловещей птицы суждено душе тонуть...
Никогда из мрака душу, осужденную тонуть,
Не вернуть, о, не вернуть!
Оригинал взят у collectrix в NEVERMORE
На его могиле следовало бы написать: «Вы, все те, кто пылко стремился открыть законы своего бытия, те, кто жаждал познать бесконечное, вы, чьи попранные чувства искали страшного утешения в вине и разгуле, молитесь за него! Теперь, освобожденный от плоти, очищенный от греха, воспаряет он среди сонма созданий, существование которых он предвосхитил; молитесь за него, всевидящего и всезнающего, ибо он станет вашим заступником».
Шарль Бодлер. Эдгар Аллан По
29 января 1845 года в газете New York Evening Mirror было опубликовано стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон». Произведение это сразу принесло автору и славу, и известность.
Уже при жизни Э. По было издано множество толкований «Ворона». Сам же автор в эссе «Философия творчества» подробно описал алгоритм (у него это называется точной и жесткой последовательностью, с какими решают математические задачи) создания этого шедевра. Что ж, свою задачу, добиться максимального эффекта, По блестяще выполнил. Современники говорили, что чтение «Ворона» вызывает физическое ощущение «мороза по коже». Не знаю, что почувствуют наши молодые современники, если вдруг надумают прочесть это стихотворение, что, увы, весьма сомнительно (исключение - те из них, кто обязан сделать это в рамках учебной программы вуза). Мои же ощущения в своё время (в которое, как я уже ранее говорила, и вода была мокрее, и трава зеленее) были именно такими.
Тогда в моей книге стихотворение было дано в переводе Валерия Брюсова, именно его я и хочу привести здесь. Но вы можете пройти по ссылке и прочитать как подлинник и его точный перевод, так и наиболее известные стихотворные переводы других авторов (классическим считается перевод Бальмонта, он тоже представлен там).
Итак, притушите свет, представьте, что вы один / одна в доме, вспомните о тех, кто ушёл навсегда …
Ворон
Мрачной полночью бессонной, беспредельно
утомленный.
В книги древние вникал я и, стремясь постичь их суть
Над старинным странным томом задремал, и вдруг
сквозь дрему
Стук нежданный в двери дома мне почудился
чуть-чуть,
"Это кто-то, - прошептал я, - хочет в гости
заглянуть,
Просто в гости кто-нибудь!"
Так отчетливо я помню - был декабрь, глухой и
темный,
И камин не смел в лицо мне алым отсветом сверкнуть,
Я с тревогой ждал рассвета: в книгах не было ответа,
Как на свете жить без света той, кого уж не вернуть,
Без Линор, чье имя мог бы только ангел мне шепнуть
В небесах когда-нибудь.
Шелковое колыханье, шторы пурпурной шуршанье
Страх внушало, сердце сжало, и, чтоб страх с души
стряхнуть,
Стук в груди едва умеря, повторял я, сам не веря:
Кто-то там стучится в двери, хочет в гости заглянуть,
Поздно так стучится в двери, видно, хочет заглянуть
Просто в гости кто-нибудь.
Молча вслушавшись в молчанье, я сказал без
колебанья:
"Леди или сэр, простите, но случилось мне вздремнуть,
Не расслышал я вначале, так вы тихо постучали,
Так вы робко постучали..." И решился я взглянуть,
Распахнул пошире двери, чтобы выйти и взглянуть, -
Тьма, - и хоть бы кто-нибудь!
Я стоял, во мрак вперяясь, грезам странным
предаваясь,
Так мечтать наш смертный разум никогда не мог
дерзнуть,
А немая ночь молчала, тишина не отвечала,
Только слово прозвучало - кто мне мог его шепнуть?
Я сказал "Линор" - и эхо мне ответ могло шепнуть...
Эхо - или кто-нибудь?
Я в смятенье оглянулся, дверь закрыл и в дом
вернулся,
Стук неясный повторился, но теперь ясней чуть-чуть.
И сказал себе тогда я: "А, теперь я понимаю:
Это ветер, налетая, хочет ставни распахнуть,
Ну конечно, это ветер хочет ставни распахнуть...
Ветер - или кто-нибудь?"
Но едва окно открыл я, - вдруг, расправив гордо
крылья,
Перья черные взъероша и выпячивая грудь,
Шагом вышел из-за штор он, с видом лорда древний
ворон,
И, наверно, счел за вздор он в знак приветствия
кивнуть.
Он взлетел на бюст Паллады, сел и мне забыл кивнуть,
Сел - и хоть бы что-нибудь!
В перья черные разряжен, так он мрачен был и важен!
Я невольно улыбнулся, хоть тоска сжимала грудь:
"Право, ты невзрачен с виду, но не дашь себя в обиду,
Древний ворон из Аида, совершивший мрачный путь
Ты скажи мне, как ты звался там, откуда держишь
путь?"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
Я не мог не удивиться, что услышал вдруг от птицы
Человеческое слово, хоть не понял, в чем тут суть,
Но поверят все, пожалуй, что обычного тут мало:
Где, когда еще бывало, кто слыхал когда-нибудь,
Чтобы в комнате над дверью ворон сел когда-нибудь
Ворон с кличкой "Не вернуть"?
Словно душу в это слово всю вложив, он замер снова,
Чтоб опять молчать сурово и пером не шелохнуть.
"Где друзья? - пробормотал я. - И надежды
растерял я,
Только он, кого не звал я, мне всю ночь терзает
грудь...
Завтра он в Аид вернется, и покой вернется в грудь..."
Вдруг он каркнул: "Не вернуть!"
Вздрогнул я от звуков этих, - так удачно он ответил,
Я подумал: "Несомненно, он слыхал когда-нибудь
Слово это слишком часто, повторял его всечасно
За хозяином несчастным, что не мог и глаз сомкнуть,
Чьей последней, горькой песней, воплотившей жизни
суть,
Стало слово "Не вернуть!".
И в упор на птицу глядя, кресло к двери и к Палладе
Я придвинул, улыбнувшись, хоть тоска сжимала грудь,
Сел, раздумывая снова, что же значит это слово
И на что он так сурово мне пытался намекнуть.
Древний, тощий, темный ворон мне пытался намекнуть,
Грозно каркнув: "Не вернуть!"
Так сидел я, размышляя, тишины не нарушая,
Чувствуя, как злобным взором ворон мне пронзает
грудь.
И на бархат однотонный, слабым светом озаренный.
Головою утомленной я склонился, чтоб уснуть...
Но ее, что так любила здесь, на бархате, уснуть,
Никогда уж не вернуть!
Вдруг - как звон шагов по плитам на полу, ковром
покрытом!
Словно в славе фимиама серафимы держат путь!
"Бог,- вскричал я в исступленье,- шлет от страсти
избавленье!
Пей, о, пей Бальзам Забвенья - и покой вернется в
грудь!
Пей, забудь Линор навеки - и покой вернется в грудь! "
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"О вещун! Молю - хоть слово! Птица ужаса ночного!
Буря ли тебя загнала, дьявол ли решил швырнуть
В скорбный мир моей пустыни, в дом, где ужас правит
ныне, -
В Галааде, близ Святыни, есть бальзам, чтобы
заснуть?
Как вернуть покой, скажи мне, чтобы, все забыв,
заснуть?"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"О вещун! - вскричал я снова, - птица ужаса
ночного!
Заклинаю небом, богом! Крестный свой окончив путь,
Сброшу ли с души я бремя? Отвечай, придет ли время,
И любимую в Эдеме встречу ль я когда-нибудь?
Вновь вернуть ее в объятья суждено ль когда-нибудь?
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
"Слушай, адское созданье! Это слово - знак прощанья!
Вынь из сердца клюв проклятый! В бурю и во мрак -
твой путь!
Не роняй пера у двери, лжи твоей я не поверю!
Не хочу, чтоб здесь над дверью сел ты вновь
когда-нибудь!
Одиночество былое дай вернуть когда-нибудь!"
Каркнул ворон: "Не вернуть!"
И не вздрогнет, не взлетит он, все сидит он, все
сидит он,
Словно демон в дреме мрачной, взгляд навек вонзив
мне в грудь,
Свет от лампы вниз струится, тень от ворона ложится,
И в тени зловещей птицы суждено душе тонуть...
Никогда из мрака душу, осужденную тонуть,
Не вернуть, о, не вернуть!