День Победы
Прадед пропал без вести.
Самое страшное, что можно себе представить.
Прабабушка ждала его всю жизнь. Когда к старости пальцы стали распухать, она дала распилить кольцо и носила его уже так - с пустотой, соединяющей два края того, что долгое время было единым.
Бабушка тоже ждала его всю жизнь, вместе со своими шестью братьями и сестрами.
Мама тоже ждала его, ей так хотелось прижаться в деду. Мама выросла без отца. Дед бы не дал в обиду, прогнал бы обидчиков.
Я тоже ждала его с самого детства, и говорила прабабушке: "Бабуся, а может, он еще вернется?" "Теперь уж наверно нет, милка", - отвечала она, а сама ждала, я знаю, что ждала, не могла не ждать.
В этом году прадеду исполнилось бы сто шесть лет. Кто-то доживает до ста шести лет.
Когда я вижу запись в документе, который вся наша семья смогла увидеть воочию благодаря "Мемориалу", когда я вижу эти слова: "Пропал без вести", у меня в душе образовывается бесконечно длинное тире, как мост, перекинутый между этим миром и миром, теряющимся в нежно-белом полном звезд тумане. Мост мерно вздрагивает от гулких шагов памяти.
Когда прадед встретил свою восьмидесятишестилетнюю супругу на другой стороне моста, он протянут ей обе руки, прижал ее к себе и сказал: "Нюрка, ты меня ждала там, а я тебя - здесь".
Сегодня я слышу, как они тихонько смеются, переговариваясь о чем-то шепотом.
Самое страшное, что можно себе представить.
Прабабушка ждала его всю жизнь. Когда к старости пальцы стали распухать, она дала распилить кольцо и носила его уже так - с пустотой, соединяющей два края того, что долгое время было единым.
Бабушка тоже ждала его всю жизнь, вместе со своими шестью братьями и сестрами.
Мама тоже ждала его, ей так хотелось прижаться в деду. Мама выросла без отца. Дед бы не дал в обиду, прогнал бы обидчиков.
Я тоже ждала его с самого детства, и говорила прабабушке: "Бабуся, а может, он еще вернется?" "Теперь уж наверно нет, милка", - отвечала она, а сама ждала, я знаю, что ждала, не могла не ждать.
В этом году прадеду исполнилось бы сто шесть лет. Кто-то доживает до ста шести лет.
Когда я вижу запись в документе, который вся наша семья смогла увидеть воочию благодаря "Мемориалу", когда я вижу эти слова: "Пропал без вести", у меня в душе образовывается бесконечно длинное тире, как мост, перекинутый между этим миром и миром, теряющимся в нежно-белом полном звезд тумане. Мост мерно вздрагивает от гулких шагов памяти.
Когда прадед встретил свою восьмидесятишестилетнюю супругу на другой стороне моста, он протянут ей обе руки, прижал ее к себе и сказал: "Нюрка, ты меня ждала там, а я тебя - здесь".
Сегодня я слышу, как они тихонько смеются, переговариваясь о чем-то шепотом.