"Кое-что о провидцах". Тиресий
Восстань, пророк, и виждь, и внемли…
А. Пушкин
- И тебя тоже, - кивнул Тиресий.
Плотно зажмурившись, он дергал лицом, словно вглядывался в даль времен.
- Кто? - спросила Афродита.
- Этот, - Тиресий обеими руками зарылся в кудлатую бороду. - Как его…
Афродита не торопила слепца. Знала - бесполезно.
- О, вижу! Рубенс. Питер Пауль. Ты, значит, перед зеркалом. Со спины.
- Хорошенькая?
- Ага. Мясная такая, сдобная. Блондинка. Ты у Рубенса везде блондинка. Ты-купальщица, ты-холодная...
- Какая? - обиделась Афродита. - Это я-то холодная? Ах ты, старый гермафродит…
Тиресий с достоинством погрозил богине пальцем.
- Нечего на провидца пенять, Пеннорожденная! Это ты у Рубенса - холодная. Картина так называется. Ветер, холодрыга, и ты голышом. Скукожилась вся, дрожишь. Мяса поменьше, вот и пробирает.
- Что, кроме Рубенса, ничего не видишь?
- Вижу. Тициан, значит. Поклонение тебе, ты и Адонис, ты с органистом и Эротом…
Афродита нахмурилась:
- С органистом? Не помню. Ареса помню, Гермеса помню, Адониса, Анхиза… Что за органист?
- Не в курсе, - пожал плечами Тиресий.
- Красавчик?
- Так себе… Музицирует, а сам, извините, на твой живот пялится.
- Это правильно, - согласилась польщенная Афродита. - Это он знает, куда пялиться. Как у него орган, ничего?
- Большой, - кратко ответил Тиресий.
- А еще кто?
- Все, устал, - Тиресий закапризничал. - Горло болит. Завтра приходи.
- Ага, завтра. Сам говорил: завтра у тебя Гера…
- Ну, послезавтра. Нет, лучше в конце недели.
- Тиресий, миленький! А про Джорджоне? Ты же обещал про Джорджоне!
Дождавшись, пока богиня уйдет, провидец ухмыльнулся в бороду. «Когда ты уже сдохнешь?» - удивлялись родственники и друзья Тиресия. «Не дождетесь!» - думал он.
Пока женщины тщеславны - пророки бессмертны.
© Г.Л. Олди