Православие, институты и модернизация.
Мы нередко видим по «ящику» Президента и Премьера либо в обществе Патриарха, либо на молебнах по случаю больших христианских праздников. Знаем, и не только из уст Президента, что в стране очередной застой и что ей нужна реальная модернизация. И не видим никакого противоречия в этих действиях и познаниях. Я не имею ввиду атеизм или религиозность властных мужей и активных деятелей будущей модернизации. Но лишь влияние конкретной формы нашей основной религии на житейскую практику этих лиц и народа в целом. Практику, от которой перспективы модернизации и характер ее развития вполне могут зависеть.
В заметке одного из руководителей «Левада-центра» отмечается, что вместе с ростом религиозности в России заметно ослабли прочность брака и трудовая мораль, стало меньше заботы об обездоленных, личной ответственности, уважения друг к другу, к закону и к власти. Тем самым, опыт последних лет показал, что рост числа публично исповедующих христианскую мораль привел к уменьшению числа практикующих христианские ценности в своей обыденной жизни. И, возможно, многие из наших сограждан находятся одновременно в обеих этих группах. Отсюда следует, что православная церковь либо не способна выполнить поставленную ею самой себе главную задачу, либо внешние по отношению к ней акторы с избытком нейтрализуют ее усилия. Такие, например, как «ящик» - храм, который можно посещать каждый день не выходя из дома.
Как к Вам обращается священник православной церкви? Весьма нередко - «Раб божий». Православие - исходная форма христианства, победившего язычество в Римской империи. Но христианство возникло из недр иудаизма, не рассматривавшего человека как раба Создателя. Само возникновение христианства было, повидимому, попыткой приспособления мировоззрения и житейской практики части еврейского народа к почти непрерывной многовековой цепи его порабощения иноземцами (от Вавилонского пленения до Римского владычества включительно). Иными словами - действия Иисуса и его последователей были вряд ли напрямую осознанной попыткой реформирования иудаизма для приведения его практики в соответствие со сложившимися историческими условиями жизни еврейского народа. В прямом смысле реформа не удалась. Но в результате этой попытки возникла новая религия. Получившая признание римских и других властей как институт, воспитывающий в людях должный уровень покорности.
Христианство к концу 1-го тысячелетия н.э. охватило почти всю Европу. Но в западной ее части к этому моменту вполне сложилось раннефеодальное общество. А в восточной оно оставалось практически таким же, как и при Иисусе. То есть по своей внутренней сути - рабовладельческим. И скорее всего не столько территориальная разделенность римской и константинопольской церквей, сколько фактор соответствия церковной практики типу общества и обусловил окончательный разрыв между ними в 1054-м. С этой позиции выделение католической формы христианства можно рассматривать как результат чрезвычайно медленной (многовековой) и специально не задуманной реформы ортодоксального христианского учения для приведения его практики в соответствие с изменившимися общественными отношениями.
Насколько я понимаю, практически общепринято считать, что возникновение протестантских вариантов христианства следует рассматривать как попытки реформирования католической церкви для приведения в соответствие ее практики с нуждами нарождающегося капитализма. Вариантов, ставящих на первое место не подчинение властям, но свободный труд.
Десять веков православия сформировали в русском народе традицию долготерпения по отношению к произволу властителей. А у властителей - психологию рабовладельцев. И потому не стоит думать, что развращенность и коррумпированность нынешних властей - нечто новое. Они - итог многовекового процесса и санкционированы терпеливостью народа. Терпеливостью, воспитанной православием. И закрепленной традиционной монархией и ее советским и ныне действующим аналогами.
Принято считать, что Петровская и Сталинская модернизации были в основном насильственными. Иного, очевидно, в условиях православной традиции и многовековой авторитарной практики, воспитывающих в человеке безусловное подчинение властям, ожидать трудно. Но пропагандируемая сейчас модернизация насильственной уже быть не может. Как тогда быть?
Ясно, что православный вариант христианства гораздо хуже приспособлен к косвенному стимулированию модернизации, чем протестантский. Но переоценивать этот фактор не следует. Тем более, что приведенные в начале этой заметки факты показывают возможность нейтрализации многих норм не только православной, но и в целом христианской идеологии. Либерализация только политического режима для старта реальной модернизации тоже ничего не даст. Это мы уже знаем на собственном опыте. Но раскрепостить то инициативность людей надо! А она при довольно наносной религиозности и реально весьма массовом атеизме народа угнетена не столько унаследованной от предков терпеливостью, сколько жесточайшим административным гнетом со стороны властей. Гнетом, препятствовавшим производственно-экономической инициативе людей до и во времена перестройки, в годы реформ и в годы Путинского застоя.
Существенно ослабить это гнет можно только одним способом. Надо последовательно и достаточно быстро лишить как на федеральном, так и на региональном уровнях органы исполнительной власти права издавать свои нормативные акты (за исключением актов по ситуативным обстоятельствам), а все ранее принятые и вновь нарабатываемые акты такого типа после их пристрастной переработки вписывать в законы. Законы, в которых не должно быть отсылочных норм на нормативные акты органов исполнительной власти.
Уверен, что большинству этот подход покажется неадекватным. Однако, он - лишь перелицовка идеи «одного окна». В том смысле, что за все нормативные акты должна отвечать только одна ветвь власти. Разумеется, под патронажем главы государства. В нынешней же действительности каждое ведомство издает свои приказы, которые, несмотря на контроль Минюста, нередко противоречат федеральным законам.
Многим этот принцип покажется еще и идеалистичным. Особенно с учетом фактической полуторапартийности нашего парламента почти полностью подчиненного исполнительной ветви власти. Но время летит быстро и будучи внедренным этот принцип дождется времени, когда парламент станет местом для дискуссий и генератором разумных законов. Конечно, есть вопрос - кто будет внедрять этот принцип. Коллективной воли правящей «элиты» на это не будет. Остается - Президент (вариант бунтов и развала страны рассматривать не хочу). Я не идеалист и понимаю, что нынешний на это не способен. Но кто-то должен сказать себе «Я не хочу остаться в Истории героем анекдотов или объектом проклятий. Пусть даже с риском для жизни.» Иначе - ужасы административного гнета без конца (если не ужасный конец в ближайшие годы).
Конечно, этот способ качество законов мгновенно не улучшит. Но резко сократит волюнтаризм исполнительной власти и, главное, постепенно уничтожит постоянно используемый чиновниками механизм неоднозначного толкования законов. В котором кроются не только главный источник административного гнета, но и основные стимулы массовой коррупции чиновников.
Предложенное ни в коей мере не противоречит идеологии построения добротных гражданских, политических и экономических институтов. Во-первых потому, что реально восстанавливает один из главных институтов - законодательную ветвь власти. Во-вторых потому, что дополняет эту идеологию. Ибо отвечает на «технологический» вопрос - как делать?, а идеология построения упомянутых институтов - на заведомо «конструкторский» вопрос что делать?. Оно лишь добавляет в некотором смысле «граничные условия» к решению задачи о создании условий для успешного старта модернизации страны.
P.S. Разумеется, и Президенту, и Премьеру, и другим крупным чиновникам следует прекратить свои публичные походы на молебны в православные храмы. По совокупности причин.