Лично-политическое 1965 года.
Публичной политики в Советском Союзе, как известно, не было. Блок беспартийных и коммунистов был нерушим. Народ был един. Казалось бы.
Но иногда что-то где-то прорывалось, хотя информация об этом в СМИ не попадала. В числе таких "прорывов", в котором волею судьбы я оказался одним из главных действующих лиц, были описанные под катом события.
Начинался 1965-й год. Хрущевская "оттепель" была еще вблизи своего максимума. После зимних каникул десятка два студентов физфака Новосибирского университета, что в академгородке, опоздали вернуться на занятия примерно на неделю. И наш декан Рем Солоухин объявил об их отчислении из университета. Возмущению остальных не было предела. В холлах на этажах общежития шли стихийные митинги. Но что делать - никто не знал.
И тут кому то в голову пришла мысль - сорвать избрание декана в райсовет, выборы в который должны были состояться в первое воскресенье марта. В те времена (это примечание для молодых читателей) на каждое депутатское место баллотировался только один кандидат, явка была всегда не ниже 99,5 % и за единственного кандидата голосовало не менее 99,8 %.
Довольно быстро сформировалась инициативная группа примерно в 7-8 человек. Из которых сейчас хорошо помню только своих одногруппников - Володю Пинуса, Толю Дроздова и Сережу Волкова. Разработали план контрагитации и начали его осуществлять. Назначили митинг в одной из двух самых больших аудиторий университета. Как ни странно, нам дали его провести. Призвали народ к бойкоту выборов.
Партия дремала, но после митинга проснулась. Нашу инициативную группу вызвали на партбюро НГУ. В котором мы не увидели ни одного представителя физфака. Потребовали от нас прекратить это "безобразие". Впервые в жизни я видел столько явно испуганных взрослых мужиков. Но наша позиция осталась неизменной. Расстались.
На следующий день уже после полудня нас пригласил к себе Андрей Михайлович Будкер. Академик, директор ИЯФ СО АН СССР (ин-т ядерной физики), сделавший уже к тому времени первый в мире электрон-позитронный коллайдер (маленький - диаметром порядка 2-х метров). На встречу он призвал еще не менее 30 молодых сотрудников ИЯФа.
Разговор длился более 3-х часов. И все безрезультатно. Мы никак не поддавались на его уговоры. Молодые сотрудники института постепенно разошлись. И тут Будкер нашел аргумент. По смыслу он сказал следующее:
Ребята, вы учитесь в уникальном университете по специальным учебным планам и программам. Такого нигде больше в стране нет. Представим, что вы добились своего. Это дойдет до Москвы. Пришлют комиссию. Сделают выводы. Минвуз сменит ректора и из нашего университета сделает стандартный провинциальный университет. Вы готовы принять на себя ответственность за такой результат ваших действий?
Это был мощнейший удар ниже пояса. Мы к нему не были готовы. И ушли от Будкера в полном смятении. На следующий день собрались на крыше университета (конец февраля был теплым) и долго совещались. Пришли к выводу, что надо давать отбой. И не в кулуарах, а на общем собрании. А доложить народу о результатах нашей встречи с Будкером и сделанных инициативной группой выводах поручили мне.
Опять назначили митинг в той же большой аудитории. До даты выборов оставалось меньше недели. Собралось около 500 человек. Мне пришлось рассказать о встрече нашей инициативной группы с Будкером и его прогнозе. И сказать о наших предложениях - выборы не бойкотировать, но голосовать по совести. Народ, конечно, понял. Но разочарование было всеобщим.
Какими же оказались результаты всей этой истории?
Но иногда что-то где-то прорывалось, хотя информация об этом в СМИ не попадала. В числе таких "прорывов", в котором волею судьбы я оказался одним из главных действующих лиц, были описанные под катом события.
Начинался 1965-й год. Хрущевская "оттепель" была еще вблизи своего максимума. После зимних каникул десятка два студентов физфака Новосибирского университета, что в академгородке, опоздали вернуться на занятия примерно на неделю. И наш декан Рем Солоухин объявил об их отчислении из университета. Возмущению остальных не было предела. В холлах на этажах общежития шли стихийные митинги. Но что делать - никто не знал.
И тут кому то в голову пришла мысль - сорвать избрание декана в райсовет, выборы в который должны были состояться в первое воскресенье марта. В те времена (это примечание для молодых читателей) на каждое депутатское место баллотировался только один кандидат, явка была всегда не ниже 99,5 % и за единственного кандидата голосовало не менее 99,8 %.
Довольно быстро сформировалась инициативная группа примерно в 7-8 человек. Из которых сейчас хорошо помню только своих одногруппников - Володю Пинуса, Толю Дроздова и Сережу Волкова. Разработали план контрагитации и начали его осуществлять. Назначили митинг в одной из двух самых больших аудиторий университета. Как ни странно, нам дали его провести. Призвали народ к бойкоту выборов.
Партия дремала, но после митинга проснулась. Нашу инициативную группу вызвали на партбюро НГУ. В котором мы не увидели ни одного представителя физфака. Потребовали от нас прекратить это "безобразие". Впервые в жизни я видел столько явно испуганных взрослых мужиков. Но наша позиция осталась неизменной. Расстались.
На следующий день уже после полудня нас пригласил к себе Андрей Михайлович Будкер. Академик, директор ИЯФ СО АН СССР (ин-т ядерной физики), сделавший уже к тому времени первый в мире электрон-позитронный коллайдер (маленький - диаметром порядка 2-х метров). На встречу он призвал еще не менее 30 молодых сотрудников ИЯФа.
Разговор длился более 3-х часов. И все безрезультатно. Мы никак не поддавались на его уговоры. Молодые сотрудники института постепенно разошлись. И тут Будкер нашел аргумент. По смыслу он сказал следующее:
Ребята, вы учитесь в уникальном университете по специальным учебным планам и программам. Такого нигде больше в стране нет. Представим, что вы добились своего. Это дойдет до Москвы. Пришлют комиссию. Сделают выводы. Минвуз сменит ректора и из нашего университета сделает стандартный провинциальный университет. Вы готовы принять на себя ответственность за такой результат ваших действий?
Это был мощнейший удар ниже пояса. Мы к нему не были готовы. И ушли от Будкера в полном смятении. На следующий день собрались на крыше университета (конец февраля был теплым) и долго совещались. Пришли к выводу, что надо давать отбой. И не в кулуарах, а на общем собрании. А доложить народу о результатах нашей встречи с Будкером и сделанных инициативной группой выводах поручили мне.
Опять назначили митинг в той же большой аудитории. До даты выборов оставалось меньше недели. Собралось около 500 человек. Мне пришлось рассказать о встрече нашей инициативной группы с Будкером и его прогнозе. И сказать о наших предложениях - выборы не бойкотировать, но голосовать по совести. Народ, конечно, понял. Но разочарование было всеобщим.
Какими же оказались результаты всей этой истории?
явку на выборы участковая комиссия сделала какой нужно, но насчитать больше 60 % голосов за нашего декана не смогла;
декана нам через полтора-два месяца заменили и он из академгородка уехал;
всех отчисленных им студентов восстановили;
никаких репрессий против членов инициативной группы не было;
статус НГУ как уникального университета по факту никак не пострадал;
более того, менее чем через год после описанных событий ректором НГУ стал ученик Будкера молодой академик Спартак Тимофеевич Беляев;
лично я еще год-полтора чувствовал вокруг себя довольно приличную пустоту, постепенно затягивающуюся.
P.S. Уже в самом конце 60-х один из моих товарищей, работавший в то время в ИЯФе, сказал: "Если бы не Будкер, то сели бы вы все лет на десять.".
P.P.S. НГУ был тогда действительно уникальным университетом. Так, в нашем выпуске физфака 1968 года из примерно 180 студентов только у 2-3 студентов руководителями дипломных работ были кандидаты наук, а у остальных - доктора. И не менее 70 % нашего выпуска к концу 90-х стали докторами.