Рассказ Платона о последних часах жизни Сократа
Крит сделал знак, стоящему рядом слуге, тот вышел и возвратился с тюремщиком, который нес чашу яда. Сократ сказал: «Чтож, мой добрый друг, столь опытный в таких делах, скажите мне, что должен делать я».
Тюремщик ответил: «Вам надо просто немного походить, пока ваши ноги не отяжелеют, а затем лечь, и тогда начнется действие яда». Он протянул чашу Сократу. Спокойно, без тени страха и сомнения, глядя тюремщику прямо в лицо, Сократ взял ее и спросил: «А как насчет того, чтобы сделать возлияние из этой чаши какому-нибудь божеству? Могу я это сделать или нет?»
Мужчина ответил: «Мы готовим ровно столько яда, сколько требуется». «Понимаю,- сказал Сократ,- но я могу и должен просить богов о том, чтобы они облегчили мой путь из этого мира в мир иной - и да будет так, согласно моей молитве».
Затем, поднеся чашу к губам, он легко и непринужденно выпил весь яд. Если до этого момента большинству из нас еще как-то удавалось сдерживать слезы, то теперь, увидев, как он осушил чашу до дна, мы уже не могли удержаться, и у меня из глаз брызнули слезы. Мне пришлось закрыть лицо руками и зарыдать, но не потому, что он умирает, а при мысли о своем собственном горе, ибо я вынужден был терять такого друга. И я не был первым: Крит, видя, что ему уже не удастся сдержать слезы, поднялся и вслед за ним встал и я. В этот момент Аполлодор, плакавший все это время, разразился громким и отчаянным криком, который напугал нас всех.
Один только Сократ сохранял спокойствие. «Что это за странный крик? - спросил он,- Я отослал женщин главным образом из-за подобного их поведения, так как мне сказали, что мужчина должен умирать в мире. Поэтому успокойтесь и будьте терпеливы».
Услышав его слова, мы устыдились и прекратили плакать. Еще какое-то время Сократ ходил, а потом ноги отказали ему и он, последовав совету, лег на спину. Человек, который дал ему яд, то и дело посматривал на ноги Сократа. Через некоторое время он надавил на одну из них и спросил Сократа, чувствует ли тот что-нибудь. «Нет»,- последовал ответ. Тогда он стал надавливать на другие места на ногах, показывая нам, что ноги стали холодными и негнущимися. И Сократ, ощущавший это, сказал нам: «Когда яд дойдет до сердца, наступит конец».
Его живот начал холодеть, когда он открыл свое лицо (ибо до этого он закрыл его руками) и произнес - и это были его последние слова: - «Крит, я должен одного петуха Асклепию, не мог бы ты вернуть этот долг?»
«Долг будет возвращен,- ответил Крит.- Что-нибудь еще?» На этот вопрос ответа не последовало. Через минуту-другую послышались звуки шагов, и пришедшие слуги открыли ему лицо. Глаза и рот его были открыты, и Крит закрыл их.
Тюремщик ответил: «Вам надо просто немного походить, пока ваши ноги не отяжелеют, а затем лечь, и тогда начнется действие яда». Он протянул чашу Сократу. Спокойно, без тени страха и сомнения, глядя тюремщику прямо в лицо, Сократ взял ее и спросил: «А как насчет того, чтобы сделать возлияние из этой чаши какому-нибудь божеству? Могу я это сделать или нет?»
Мужчина ответил: «Мы готовим ровно столько яда, сколько требуется». «Понимаю,- сказал Сократ,- но я могу и должен просить богов о том, чтобы они облегчили мой путь из этого мира в мир иной - и да будет так, согласно моей молитве».
Затем, поднеся чашу к губам, он легко и непринужденно выпил весь яд. Если до этого момента большинству из нас еще как-то удавалось сдерживать слезы, то теперь, увидев, как он осушил чашу до дна, мы уже не могли удержаться, и у меня из глаз брызнули слезы. Мне пришлось закрыть лицо руками и зарыдать, но не потому, что он умирает, а при мысли о своем собственном горе, ибо я вынужден был терять такого друга. И я не был первым: Крит, видя, что ему уже не удастся сдержать слезы, поднялся и вслед за ним встал и я. В этот момент Аполлодор, плакавший все это время, разразился громким и отчаянным криком, который напугал нас всех.
Один только Сократ сохранял спокойствие. «Что это за странный крик? - спросил он,- Я отослал женщин главным образом из-за подобного их поведения, так как мне сказали, что мужчина должен умирать в мире. Поэтому успокойтесь и будьте терпеливы».
Услышав его слова, мы устыдились и прекратили плакать. Еще какое-то время Сократ ходил, а потом ноги отказали ему и он, последовав совету, лег на спину. Человек, который дал ему яд, то и дело посматривал на ноги Сократа. Через некоторое время он надавил на одну из них и спросил Сократа, чувствует ли тот что-нибудь. «Нет»,- последовал ответ. Тогда он стал надавливать на другие места на ногах, показывая нам, что ноги стали холодными и негнущимися. И Сократ, ощущавший это, сказал нам: «Когда яд дойдет до сердца, наступит конец».
Его живот начал холодеть, когда он открыл свое лицо (ибо до этого он закрыл его руками) и произнес - и это были его последние слова: - «Крит, я должен одного петуха Асклепию, не мог бы ты вернуть этот долг?»
«Долг будет возвращен,- ответил Крит.- Что-нибудь еще?» На этот вопрос ответа не последовало. Через минуту-другую послышались звуки шагов, и пришедшие слуги открыли ему лицо. Глаза и рот его были открыты, и Крит закрыл их.