(no subject)
Не люблю театры и музеи. Не то, что ненавижу, - бывают, конечно, приятные открытия, - но в целом ходить туда мне нравится, только чтобы накопать впечатлений в целом или иметь возможность сказать конкретное: «Я его видела!» Казалось бы, девочка из интеллигентной семьи, но, пока вокруг рукоплещут и восторгаются, чувствую себя ворчуном и снобом. Вчера, однако, стало ясно, в кого.
Папа позвал на фоменковский спектакль «Без вины виноватые» в Вахтангова. Вообще хотела его сводить на что-нибудь с Гришаевой - нравится она ему, - но она играет только либо в детских, либо, вот, в Островском, - а в итоге и тут оказалась не она, потому что, надо полагать, телек. Пришлось подправить цель культпохода на Юлию Борисову, которая тоже нравится, но на несколько десятилетий дольше. Борисова и не-Гришаева в итоге и оказались единственными любопытными персонажами, потому что в остальном это было какое-то шапито: самому молодому из исполнителей во второй, основной части, по роли двадцатилетнему, в реальности лет под шестьдесят, актёры постоянно раздвигают и задвигают занавески на окнах и бегают вокруг рядов, - в целях, видимо, нагнетания динамики, - зал для постановки крохотный и, вообще говоря, уютный, но становиться частью творящегося на сцене действа жутковато: всё время боишься, что народные и заслуженные растянутся рядом. Когда в качестве кульминации Борисова сказала, что ей пора ехать, и пробежала два круга вокруг импровизированного стола, папа шепнул: «Она разбегается что ли?»
Папа позвал на фоменковский спектакль «Без вины виноватые» в Вахтангова. Вообще хотела его сводить на что-нибудь с Гришаевой - нравится она ему, - но она играет только либо в детских, либо, вот, в Островском, - а в итоге и тут оказалась не она, потому что, надо полагать, телек. Пришлось подправить цель культпохода на Юлию Борисову, которая тоже нравится, но на несколько десятилетий дольше. Борисова и не-Гришаева в итоге и оказались единственными любопытными персонажами, потому что в остальном это было какое-то шапито: самому молодому из исполнителей во второй, основной части, по роли двадцатилетнему, в реальности лет под шестьдесят, актёры постоянно раздвигают и задвигают занавески на окнах и бегают вокруг рядов, - в целях, видимо, нагнетания динамики, - зал для постановки крохотный и, вообще говоря, уютный, но становиться частью творящегося на сцене действа жутковато: всё время боишься, что народные и заслуженные растянутся рядом. Когда в качестве кульминации Борисова сказала, что ей пора ехать, и пробежала два круга вокруг импровизированного стола, папа шепнул: «Она разбегается что ли?»