Архив Митрохина. Окончание первой главы.
документов КГБ, на которых они основаны, был сделан не ими, а СВР63.
Иногда этот выбор весьма избирателен. Например, в 1990-е годы СВР предоставила в распоряжение российских и западных авторов четыре последовательных транша из объемного досье самого известного британского агента КГБ Кима Филби64.
Однако, чтобы сохранить героический образ Филби и репутацию российской внешней разведки, СВР старалась не публиковать записи о последних неделях работы Филби на посту главы отделения СИС в США (кульминация его карьеры советского шпиона), когда деньги и инструкции, предназначенные для Филби, были потеряны, и он рассорился со своим некомпетентным контролером, который впоследствии был с позором отозван в Москву.
Заметки Митрохина о тех частях досье Филби, которые в СВР до сих пор считают непригодными для публичного использования, впервые раскрывают этот проникнутый фарсом эпизод65.
СВР публично отрицает даже существование некоторых досье, которые она считает неудобными.
При написании истории соперничества КГБ и ЦРУ в Берлине до строительства стены, частично основанной на документах, отобранных СВР, российские и американские авторы (один из них - бывший заместитель главы ПГУ) попросили показать им досье агента КГБ Александра Григорьевича Копацкого - псевдоним Игоря Орлова).
Представители СВР ответили, что у нее нет никаких данных об агенте с таким именем. Единственная запись об “Игоре Орлове”, по утверждению СВР, была сделана им в 1965 году в советском посольстве в Вашингтоне, когда он жаловался на преследования со стороны ФБР и просил убежища в СССР66.
Хотя официально Копацкий (фото) в версии СВР об истории российской разведки не существует, на самом деле он был одним из самых высококлассных агентов КГБ.
Его якобы несуществующее досье в КГБ, отмеченное Митрохиным, показывает, что у него было не менее двадцати трех контролеров67.
Помимо создания беспрецедентной серии совместных историй для публикации на Западе, СВР выпустила ряд работ попроще для российского рынка.
В 1995 году, в ознаменование семьдесят пятой годовщины основания советской службы внешней разведки, наследницей которой она себя считает, СВР опубликовала книгу о карьере семидесяти пяти офицеров разведки - все они, как и ожидалось, были представлены как рыцари без страха и упрека. В этом смысле книга мало чем отличалась от слащавых жизнеописаний эпохи КГБ68 .
В 1995 году СВР также начала публикацию многотомной официальной истории зарубежных операций КГБ, которая к 1997 году достигла начала Великой Отечественной войны69.
Несмотря на то, что эта книга содержит в основном достоверную фактическую информацию, она также представляет собой избирательный и приукрашенный взгляд на историю советской разведки.
В ней также сохранены, в несколько разбавленной форме, некоторые из традиционных теорий заговора КГБ.
Литературный редактор официальной истории, Лоллий Замойский, был в прошлом старшим аналитиком ПГУ, хорошо известным в Центре и зарубежных резидентурах своей верой в глобальный масонско-сионистский заговор70.
В 1989 году он опубликовал претенциозно озаглавленную книгу “За фасадом масонского храма” (Behind the Façade of the Masonic Temple), в которой масоны обвинялись, среди прочего, в начале холодной войны71.
Основа выбора тем и документов для историй прошлых операций СВР диктовалась задачей представить советскую внешнюю разведку как преданную идеалам и высокопрофессиональную службу, выполняющую во многом те же функции, что и ее западные коллеги, но чаще всего выигрывающую в соревновании с ними72.
Даже при Сталине внешняя разведка представлена как жертва, а не виновник террора73 - несмотря на то, что в конце 1930-х годов выслеживание “врагов народа” за рубежом стало ее главным приоритетом74.
Аналогичным образом, СВР стремится дистанцировать операции внешней разведки ФКР в годы холодной войны от нарушений прав человека со стороны отечественного КГБ. Однако в действительности борьба с “идеологической подрывной деятельностью” как внутри страны, так и за рубежом тщательно координировалась. КГБ играл центральную роль в подавлении Венгерского восстания в 1956 году, подавлении Пражской весны в 1968 году, вторжении в Афганистан в 1979 году и давлении на польский режим с целью уничтожения “Солидарности” в 1981 году.
С преследованием диссидентов в Советском Союзе тесно связаны операции ПГУ по борьбе с диссидентами в остальной части советского блока и постоянное преследование тех, кто нашел убежище на Западе75.
К середине 1970-х годов война ПГУ против идеологической подрывной деятельности распространилась даже на операции против западных коммунистических лидеров, которые, как считалось, отклонялись от жесткой партийной линии Москвы76.
Конверт, взятый Митрохиным с работы, где он хранил свои записки. Страница из дела Сахарова, большая часть которого уничтожена.
Архив Митрохина содержит много материалов об этих и многих других операциях, которые СВР по-прежнему стремится скрыть от общественности. В отличие от документов, отобранных этой службой для рассекречивания, ни один из которых не датируется позднее, чем начало 1960-х годов, его архив охватывает почти весь период холодной войны. Большая часть московского архива КГБ по-прежнему находится под грифом «совершенно секретно». Оригиналов некоторых наиболее важных документов, отмеченных Митрохиным, возможно, уже не существует. В 1989 году была уничтожена большая часть огромного многотомного досье на диссидента Андрея Сахарова, которого Андропов ранее назвал “Врагом народа номер один”. Вскоре после этого Крючков объявил, что все досье на других диссидентов, обвиняемых по печально известной статье 70 Уголовного кодекса (антисоветская агитация и пропаганда), уничтожаются77. В ряде случаев, возможно, сохранились только записи Митрохина о них. Таким образом, Василий Митрохин позволил расширить то, что Джон Костелло в 1993 году назвал “новым прецедентом открытости и объективности в изучении истории разведки”, созданным Крючковым и его преемниками в СВР, далеко за пределы, которые любой из них мог предусмотреть.
Примечания к Главе первой (Архив Митрохина)
1. Независимая газета, 10 декабря 1996 г.; Агенство Рейтер.
2. Если не указано иное, описание карьеры Митрохина основано на его собственных воспоминаниях. Из-за беспокойства за своих родственников в России он не хочет раскрывать подробности своего семейного прошлого. СВР по-прежнему резко враждебно настроена по отношению к перебежчикам из КГБ, какими бы они ни были. Большинство, даже если - как Олег Гордиевский - предали не Россию, а дискредитированное ныне советское однопартийное государство по идеологическим убеждениям, остаются под смертным приговором. Хотя их родственники больше не сталкиваются с явными преследованиями советской эпохи, многие по понятным причинам предпочитают не раскрывать их личность.
Как всегда, ЖЖ не даёт опубликовать сколько нибудь объёмный пост, выдавая - Запись слишком большая. Поэтому примечания, в которых тоже есть важные сведения, не вошли в пост. Но всё есть у меня в блоге!
Полностью :
ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРХИВ МИТРОХИНА.