Про эмоции
Что-то захотелось выплеснуть то, что со вчерашнего дня крутится у меня в голове. Некоторая подводка:
Я не раз слушала выступления очень уважаемых мною людей о влиянии пропагадны на массы и почему так сложно с нею бороться. Ведь помимо всего прочего трагического, что принесла нам война, очень часты такие внутренние, семейные трагедии, даже среди людей которые, напрямую никак с войной не связаны. Когда близкие родственники (нередко мама или папа, а то и оба) слепо верят тому, что им говорит телевизор яростно отрицают любой голос против войны, даже если он идет от близких родственников, которые эту войну видят собственными глазами. Ну, прямо как в анекдоте о неверной жене, застигнутой мужем "Ты мне будешь верить, или своим поганым глазам?" Все эти умные люди в один голос говорят об одном - разум против пропаганды бессилен, разубеждать "уверовавшего в СВО" разумными доводами бесполезно и даже контропродуктивно. Вы можете привести 150 примеров, ясно показать что вот тут, и тут, и тут они врут - это вызовет только раздражение на вас, разрушающих их стройную картину мира, в которой они - на стороне Добра. Потому что пропаганда никак не связана с фактами, она действует на эмоции человека. И только через эмоции, аппелируя к личным чувствам человека, к тому что его касается, что ему близко, можно попытаться как-то достучаться до ослепших и оглохших. Не факт, что получится.
Но написать я хотела не о том, хотя это и связано с эмоциями. С моими собственными. Мне страшно, что многие эмоции притупились, что я стала жестче, мне кажется, что самая главная испытываемая мною эмоция сегодня - это боль.. Вот боли хватает, когда я перевожу истории беженцев, когда вижу очередной варварский российский обстрел. (Они называют терроризмом атаку на военные самолеты, а удары по вокзалам, ресторанам и театрам - это по их мнению замечательно). На этом месте внутри вскипает крик, который нужно немедленно заглушить, чтобы не сойти с ума. Еще он вскипает, когда вижу лица погибших наших воинов. Особенно молодых, возраста моего сына. Или младше. Черный ужас, который невозможно представить. Но вот еще ужасное - страдания российских граждан, кроме тех людей, которые сами зажаты ужасом в том мире лжи и террора - не вызывают ни малейшего сострадания. Я с мрачным удовлетворением думаю о том ужасе, который охватит россиян, когда они поймут, что все это время их обманывали, что все это время Они были фашистами. Та будущая их боль не восполнит тут боль, которую миллионы украинцев испытали с начала этой войны. И я понимаю, что это порочная арифметика, что страдания нельзя искупить страданием, смерть - смертью, а насилие - насилием. Об этом говорил великий Махатма Ганди, слова которого они тоже извратили.
Но вот что триггернуло меня вчера - небольшое видео из какого-то новостного канала. Очередное видеообращение к Путину от родственников мобилизованных - жанр в эти дни столь же многочисленный, сколь и бесполезный. Но этого обращаюшиеся, конечно же, не понимают. И даже если и понимают где-то в глубине души - когда речь идет о твоем сыне, ты готов будешь обратиться хоть к Вельзевулу - это мне хорошо понятно. Это именно видео немного выбивается из жанра, где выстроившиеся рядами родстенники поначалу заявляют о своей глубокой преданности делу партии СВО и лично Владимиру Владимировичу, но не мог бы этот уважаемый Владимир Владимирович... Тут были пожилые муж и жена, многодетные родители, двое сыновей которых уже погибли на войне и вот они просят, чтобы им вернули с фронта третьего. Не домой даже вернули, потому что "мы понимаем же, что время такое, идет СВО" но хотя бы перевели куда-то поближе. Они сидят рядом и устало рассказывают, как плохо у них со здоровьем, как они стучались во все двери и получали ответ... ну такой, какой можно получить от двери. И я смотрю на этих пожилых, раздавленных горем людей и не чувствую НИЧЕГО. В какой-то момент во мне поднимается гнев, когда мать жалуется, что из всего села только их сыновей забрали, а больше ни у кого (а ей было бы легче, если бы у соседей тоже поубивали бы сыновей?). Слава Богу, я не радуюсь их страданиям, не желаю им еще больших бед, за то, что позволили сыновьям пойти убивать в мою страну. Я просто ничего не чувствую. И это тоже страшно
Я не раз слушала выступления очень уважаемых мною людей о влиянии пропагадны на массы и почему так сложно с нею бороться. Ведь помимо всего прочего трагического, что принесла нам война, очень часты такие внутренние, семейные трагедии, даже среди людей которые, напрямую никак с войной не связаны. Когда близкие родственники (нередко мама или папа, а то и оба) слепо верят тому, что им говорит телевизор яростно отрицают любой голос против войны, даже если он идет от близких родственников, которые эту войну видят собственными глазами. Ну, прямо как в анекдоте о неверной жене, застигнутой мужем "Ты мне будешь верить, или своим поганым глазам?" Все эти умные люди в один голос говорят об одном - разум против пропаганды бессилен, разубеждать "уверовавшего в СВО" разумными доводами бесполезно и даже контропродуктивно. Вы можете привести 150 примеров, ясно показать что вот тут, и тут, и тут они врут - это вызовет только раздражение на вас, разрушающих их стройную картину мира, в которой они - на стороне Добра. Потому что пропаганда никак не связана с фактами, она действует на эмоции человека. И только через эмоции, аппелируя к личным чувствам человека, к тому что его касается, что ему близко, можно попытаться как-то достучаться до ослепших и оглохших. Не факт, что получится.
Но написать я хотела не о том, хотя это и связано с эмоциями. С моими собственными. Мне страшно, что многие эмоции притупились, что я стала жестче, мне кажется, что самая главная испытываемая мною эмоция сегодня - это боль.. Вот боли хватает, когда я перевожу истории беженцев, когда вижу очередной варварский российский обстрел. (Они называют терроризмом атаку на военные самолеты, а удары по вокзалам, ресторанам и театрам - это по их мнению замечательно). На этом месте внутри вскипает крик, который нужно немедленно заглушить, чтобы не сойти с ума. Еще он вскипает, когда вижу лица погибших наших воинов. Особенно молодых, возраста моего сына. Или младше. Черный ужас, который невозможно представить. Но вот еще ужасное - страдания российских граждан, кроме тех людей, которые сами зажаты ужасом в том мире лжи и террора - не вызывают ни малейшего сострадания. Я с мрачным удовлетворением думаю о том ужасе, который охватит россиян, когда они поймут, что все это время их обманывали, что все это время Они были фашистами. Та будущая их боль не восполнит тут боль, которую миллионы украинцев испытали с начала этой войны. И я понимаю, что это порочная арифметика, что страдания нельзя искупить страданием, смерть - смертью, а насилие - насилием. Об этом говорил великий Махатма Ганди, слова которого они тоже извратили.
Но вот что триггернуло меня вчера - небольшое видео из какого-то новостного канала. Очередное видеообращение к Путину от родственников мобилизованных - жанр в эти дни столь же многочисленный, сколь и бесполезный. Но этого обращаюшиеся, конечно же, не понимают. И даже если и понимают где-то в глубине души - когда речь идет о твоем сыне, ты готов будешь обратиться хоть к Вельзевулу - это мне хорошо понятно. Это именно видео немного выбивается из жанра, где выстроившиеся рядами родстенники поначалу заявляют о своей глубокой преданности делу партии СВО и лично Владимиру Владимировичу, но не мог бы этот уважаемый Владимир Владимирович... Тут были пожилые муж и жена, многодетные родители, двое сыновей которых уже погибли на войне и вот они просят, чтобы им вернули с фронта третьего. Не домой даже вернули, потому что "мы понимаем же, что время такое, идет СВО" но хотя бы перевели куда-то поближе. Они сидят рядом и устало рассказывают, как плохо у них со здоровьем, как они стучались во все двери и получали ответ... ну такой, какой можно получить от двери. И я смотрю на этих пожилых, раздавленных горем людей и не чувствую НИЧЕГО. В какой-то момент во мне поднимается гнев, когда мать жалуется, что из всего села только их сыновей забрали, а больше ни у кого (а ей было бы легче, если бы у соседей тоже поубивали бы сыновей?). Слава Богу, я не радуюсь их страданиям, не желаю им еще больших бед, за то, что позволили сыновьям пойти убивать в мою страну. Я просто ничего не чувствую. И это тоже страшно