(no subject)
не знаю в какой момент я сдалась, но я сдалась
это очевидно, по тому что я ничего не делаю, по тому, что я не стараюсь, не ломаюсь, не смеюсь и как будто бы живу во внутреннем коконе из отчаянья и всего того, что не случилось со мной. Я как будто бы пакет молока, стоящий в мерзотном, мерцающим зеленовато-желтом свете на полке супермаркета, просроченный, съежившийся, прячущий дату выработки, я как будто бы двор-колодец, куда свет попадает ровно на восемь минут, начиная с половины третьего, и еще раз в день проходит бабка с сумкой-каталкой. Я все уже видела раньше и снова вижу впервые и понятия не имею, что это и зачем. Я разочарование, я нелюбовь, я пустота внутри пустого стакана, унылая, серая, ровная, без заусениц и надрывов. Я скучная и отчаявшаяся, я перекладываю себя с места на место, передвигаю с поля на поле, перескакиваю с D8 на C6, перекатываюсь, переворачиваюсь, протягиваюсь липкими нитями, переплетаю медовую паутинку для сна. Укладываюсь, укрываюсь, убаюкиваюсь, утыкаюсь, умиляюсь, успокаиваюсь. И нельзя проснуться от ядовитого оцепенения, нельзя и не нужно.
правда в том, что я не могу сама до себя достучаться, и никто не может. Я столько всего хочу, и как будто бы, столько всего умею, и вижу, и знаю, но притворяюсь другим видом чудовища, тем который целый день ходит по кругу.