Плата за Крым?
Тот самый случай, когда политические интересы ("интернациональный долг", "помощь"-дань "дорогим западным" /вар. "украинским"/ "партнёрам") явно преобладают над экономическими и национальными. А кто-то еще возражал против приложимости термина "полуколония" по отношению к РФ.
Оригинал взят у miguel_kud в «Всё сдано ещё в 2014-м». Почему не стоит беспокоиться о решении Стокгольмского арбитража
Недавнее промежуточное решение Стокгольмского арбитража почему-то воспринято отечественной блогосферой как очередной афронт Газпрому от европейских партнёров и чуть ли не ещё один признак ужесточения травли РФ наряду с предоставлением украм безвизового режима. Такую реакцию можно понять: увидев радикальное отклонение судебного решения от заявленной запросной позиции Газпрома, комментаторы посчитали произошедшее зрадой и провалом. Однако, присмотревшись к предшествовавшим этому исходу манёврам, можно увидеть, что особого афронта не произошло, во всяком случае пока. Газпром ещё ранее сдал все свои козыри (вместо того чтобы вовремя использовать их) и принял покорную позу, так что ему покамест не сделали ничего более страшного, чем просил сам Газпром. Главная «тонкость», которую проигнорировала наша алармистская блогосфера в отношении стокгольмского решения, состоит в том, что те его положения, которые обнародовал Нафтогаз, никак не выходят за рамки уже согласованных договорённостей Газпрома с ЕС.
Если говорить начистоту, то уже на момент подачи иска в Стокгольмский арбитраж «запросная позиция» Газпрома выглядела нереалистично. После того, как Москва дважды - в случае Харьковских соглашений 2010 года и договорённостей с Януковичем от 17 декабря 2013 года - допускала договорное изменение условий контракта Тимошенко 2009 года, нельзя было требовать полного выполнения всех его положений. Можно, конечно, предположить, что на том этапе кремлины ещё пребывали в уверенности, будто увеличение долгового бремени Украины даёт им легитимный в глаза Европы политический рычаг давления на новую власть. (Аналогичная уверенность царила и в отношении «долга Януковича», вся безнадёжность которого была очевидной ещё в декабре 2013 года, но который якобы должен был стать инструментом давления и шантажа при любом исходе евромайдана.) Однако уже летом 2014 года европейские «партнёры» дали понять, что доска перевёрнута и никакие правила приличия в отношении РФ больше не действуют. Под угрозой быстрой приватизации укроГТС и разжигания нового газового кризиса, Москве пришлось принять новую реальность и согласиться на условия, предлагаемые европейцами. Показательным был контраст между напористой риторикой Путина на встрече с европейскими лидерами в Милане 16 октября 2014 года и условиями «зимнего пакета», согласованного Баррозу 31 октября, не удовлетворяющими газпромовские хотелки никоим образом.
И вот, после того, как Москва сама приняла условия первого «зимнего пакета», большинство её исковых требований в Стокгольмском арбитраже потеряло смысл. Пропагандисты ещё какое-то время подогревали настроения внутрироссийского электората, предвещая то скорое замерзание Украины, то дефолт, но уже в конце 2015 года стало понятно, что перипетии газовых взаимоотношений никак не скажутся ни на политическом положении укрохунты, ни на её экономической жизнеспособности, обеспечение которого было возложено на РФ по негласным условиям минских соглашений. «Запросная позиция» Газпрома сошла на нет задолго до промежуточного решения Стокгольмского арбитража, а в некоторых пунктах - ещё задолго до переворота в Киеве.
* * *
Общий же контекст газовых отношений показывает, что положение Газпрома и впрямь несладкое. Рассмотрим, например, пресловутый принцип «Бери или плати», вокруг которого за последние годы было сломано столько копий. Вообще-то, данный принцип является целиком справедливым и обоснованным для поставок, связанных с ситуацией взаимной монополии. Представим, например, что владелец металлургического комбината устно договорился с хозяином угольной шахты о поставках угля по определённой цене, покрывающей хозяину угольной шахты затраты на расширение производства угля и строительство дороги к металлургическому заводу, а также операционные расходы на собственно добычу и поставку угля. Однако после постройки шахты и дороги «металлург» отказывается платить «угольщику» оговоренную цену и, угрожая покупкой угля на стороне, требует снизить цену как раз на ту сумму, которая покрывает капитальные затраты. Если у «угольщика» нет альтернативных вариантов сбыта лишнего угля, то он, скорее всего, будет вынужден согласиться, и даже если он разорится, то новому владельцу шахты всё равно, как правило, будет выгоднее поставлять уголь «металлургу» по более низкой цене, чем не поставлять вообще.
Для того чтобы избежать подобных ситуаций, экономическая практика создала несколько схем, одной из которых является принцип «бери и плати». В самом деле, в идеале тот же Газпром должен быть защищён от того, что он вложится в освоение нового месторождения и прокладку трубопровода, а потом потенциальные покупатели «кинут» его и потребуют снизить цену. Правда, тут речь идёт об идеальном Газпроме, который должен осваивать месторождения и строить трубопроводы тогда и как, как это ему выгодно с точки зрения максимальной прибыли, а не о реальном Газпроме, который делает то и другое не для прибыли, а чтобы обогатить подрядчиков, занимающихся строительством газопроводов и помогающих осваивать месторождения.
И вот, в этом идеальном случае поставщик, который реально заинтересован в своём коммерческом успехе, должен при малейшей попытке «кидка» со стороны покупателя немедленно бежать в арбитраж за справедливостью. Если другого выхода нет, то разумно и прекратить поставки, терпя какое-то время собственные убытки, при условии что безвыходное положение покупателя позволит добиться от него возвращения к условиям контракта. Однако, когда поставщик не делает этого в течение многих лет, соглашаясь на отход от контракта, то напрашивается вывод, что принцип «бери или плати» не так уж для него и принципиален, ущерба от его отмены поставщик не несёт. И ещё напрашивается вывод, что исходное соглашение о ценах и о принципе «бери или плати» изначально было мнимой или притворной сделкой. Не будем далеко ходить, чтобы узнать правила Стокгольмского арбитража, - посмотрим даже Статью 170 Гражданского кодекса РФ «Недействительность мнимой и притворной сделок», которая гласит:
«1. Мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.
2. Притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила».
Если присмотреться к конкретной ситуации взаимоотношений Газпрома и Украины, то становится очевидным, что принцип «бери или плати» в контракте 2009 года изначально не был реалистичен и никогда на деле не соблюдался. Его предназначение в глазах кремлинов было в обеспечении политической привязки украинской верхушки к Кремлю, а в глазах Тимошенко - в обеспечении поддержки Кремля на выборах 2010 г., правда, обе договаривающиеся стороны провалились в своих надеждах на этот договор. А текстуально документ не был реалистичен сразу по двум причинам. Во-первых, в нём предусматривались объёмы потребления Украиной газа, заведомо превышающие потребности республики при указанной в контракте цене, поскольку воспроизводились объёмы закупок газа Украиной в лучшие для её экономики времена при более низкой цене. Во-вторых, в нём не предусматривалось никакой гибкости в зависимости от условий экономической конъюнктуры, спроса на металлургическую продукцию и цены на газ, притом что в украинских условиях составлять договор без учёта потребностей местной промышленности было нельзя. Договор с самого начала висел дамокловым мечом, и совершенно очевидно, что именно в этом было его основное предназначение, а не в том, чтобы выполнялись условия договора. Каждый раз, когда в двусторонних отношениях возникали проблемы, Газпром норовил публично помахать этим кнутом, дескать «А мы можем и потребовать!», но так ни разу его не задействовал.
Может быть, если бы он задействовал этот кнут с самого начала, то получил бы требуемый результат для времени до обращения в арбитраж, но не после. Всем было видно, что Киев и так не мог закупать такие объёмы газа по установившимся в период дорогой нефти ценам (он даже не мог реэкспортировать излишки газа дальше из-за того, что тогда бы газ для дальнейших потребителей получился ещё дороже, чем напрямую закупленный у Газпрома).
Кроме того, принцип «бери или плати» на тот момент был диффамирован усилиями европейских партнёров, которые на этом этапе, подобно «металлургу» из приведённого выше примера, были заинтересованы в пересмотре контрактов с Газпромом в свою пользу. Справедливости ради, надо сказать, что многие страны дождались окончания предыдущего невыгодного контракта и предлагали закрепить новые условия в следующем, однако в ряде случаев Газпрому навязывали пересмотр ранее заключенных контрактов задним числом. Как бы то ни было, у европейских потребителей появился «аргумент» для этого пересмотра условий в виде поставок из альтернативных источников - от уже действующих месторождений Персидского Залива и Северной Африки до перспективных кипрского, израильского, не говоря уже об американском сланцевом газе. (Неудивительно, что Газпрому повсюду пришлось пойти на уступки и по цене, и по условиям поставок, тем более что идти на принцип и полностью разрывать отношения с «кидалами» запрещено его реальным целеполаганием на обогащение подрядчиков.) Поэтому аналогичные претензии Газпрома к Украине никто бы в Европе не поддержал.
Мало того, Газпром, фактически, отказался от принципа «Бери или плати» в рамках тех самых промежуточных пакетов, которые заключались при посредничестве ЕС осенью 2014 года и дальше. Собственно, знаменитые договорённости Януковича с Путиным 17 декабря 2013 года уже означали волюнтаристское политическое изменение условий контракта, после которых требовать его буквального исполнения было трудно, а постмайданные «пакеты» символизировали его полную ревизию. Так что ругать Стокгольмский арбитраж за отказ в том, от чего Москва и так уже сама отказалась, бессмысленно.
* * *
В отношении реэкспорта, арбитраж тоже лишь зафиксировал то, что уже функционировало на практике, а недавно было и согласовано формально в рамках февральского газового компромисса ЕС с РФ. Запрет на реэкспорт давно был камнем преткновения для Еврокомиссии, поскольку нарушал «рыночные» принципы Третьего энергопакета. Следует заметить, что, как и в случае с принципом «бери или плати», запрет на реэкспорт был предусмотренной в долгосрочных контрактах Газпрома мерой защиты его монополии, позволяющей устанавливать каждому покупателю цену на уровне доступных тому альтернатив и не позволяющей более везучим потребителям Газпрома (которые получили скидку благодаря транзитному статусу или наличию альтернативного источника) сбывать дешёвый газ менее везучим. И мерой, в общем-то, в идеале справедливой с учётом газпромовских вложений в инфраструктуру газодобычи. Евросоюз же своим Третьим энергопакетом внаглую отжимал у Газпрома в пользу своих потребителей его потенциальные прибыли.
Вообще-то, если рассматривать правила Третьего энергопакета с точки зрения европейских потребителей, то никаких нареканий решение ЕС вызывать не должно. Вопрос только в том, насколько это соответствует задекларированным на Западе принципам свободы контрактов. В конце концов, удар по Газпрому эти решением наносился настолько сильный, что приличная компания на месте Газпрома сто раз подумала бы, стоит ли продолжать отношения с такими жуликами. Широко известно, например, что авиакомпании предоставляют скидки определённым категориям пассажиров (молодёжи до 25 лет, престарелым) с учётом их более низкой платежеспособности - это им нужно для более полного заполнения самолётов и потому выгодно. Аналогом Третьего пакета Евросоюза в отрасли авиаперевозок было бы разрешение льготным категориям пассажиров перепродавать свои билеты нельготным с одновременным запретом поднимать цену для льготников - ясно, что это было бы недобросовестным ударом по авиакомпаниям, заставляющим сделать льготными все категории пассажиров.
Но как бы то ни было со справедливостью запрета на реэкспорт в теории и с точки зрения интересов российской газовой отрасли, на практике его, как и принцип «бери или плати», благополучно обходили без каких-либо санкций со стороны Газпрома. Прежде всего, это касается так называемых реверсных поставок российского газа Украине европейскими компаниями, которым реэкспорт, по контрактам, был запрещён. Совершенно ясно, что реверсных поставок на самом деле не было - просто этот газ «оседал» на Украине, не добираясь до границы (в случае реальных реверсных поставок они были бы нерентабельны с учётом дополнительных расходов на транспортировку). Однако Газпром почти пять лет закрывал на это глаза и в феврале ожидаемо был вынужден отказаться от этого принципа вообще. Действительно ли газовый концерн добивался максимальной рентабельности своих вложений или преследовал при этом другие цели?
Как уже не раз приходилось констатировать, в ситуации вокруг Украины решались не только политические, но и сугубо шкурные вопросы для Кремля и особенно подрядчиков Газпрома. Однако спустив на тормозах первые, нельзя было рассчитывать на какие-либо поблажки во вторых.
* * *
Ну и что касается пересмотра цены с 2014 года, это решение пока вызывает наибольшие вопросы, потому что на непонятных основаниях меняет формулу контракта, которую даже зимние «пакеты» не затрагивали. Но как оно скажется на практических выводах, ещё надо посмотреть. Прежде всего, оно аннулирует требования Газпрома, который хотел взыскать с Нафтогаза 2,2 млрд долларов за поставки весной-летом 2014 года (помните, как партнёры тогда бешеными темпами закачивали газ в хранилища?) на базе действующего контракта. Но, кроме того, оно может означать и пересмотр цены, установленной «пакетами», то есть Газпрому могут присудить долг перед Нафтогазом. Однако там надо ещё смотреть на разницу цен, потому что с падением цены на нефть контрактная цена стала ниже цены на европейском спотовом рынке, так что ситуация не так очевидна.
В общем и целом, обнародованные пункты промежуточного решения Стокгольмского арбитража согласуются с теми договорённостями, которые уже действуют между Евросоюзом и РФ в рамках прежних соглашений или были согласованы в комплексном «газовом перемирии» с Еврокомиссией в феврале этого года. «Всё украдено до нас», то есть, с учётом уже подписанных капитуляций, ничего нового решение арбитража не принесло. Если всё пойдёт и дальше в этом же русле, то решение будет компромиссным, все останутся при своих, а компенсации, если и будут назначены, вряд ли составят значительные суммы.
Причина такого исхода - в том, что само руководство РФ предпочло направить процесс в русло общего процесса сохранения российского газа на европейском рынке любой ценой при значительных уступках Газпрома, а не в русло принесения газовой отраслью максимальной пользы стране. Наверное, со стратегической точки зрения Москве было бы выгодно сразу и резко обрывать отношения Газпрома с недобросовестными потребителями, внаглую пересматривающими контракты задним числом, чтобы те несли большие потери при шоковой перенастройке своей экономики на другие источники энергии, а в следующий раз скрупулёзнее выстраивали долгосрочные отношения. Тем более не следовало навязываться не желающим того европейцам, предлагая увеличение поставок по новым маршрутам. Но потребности подрядчиков Газпрома в строительстве газопроводов и освоении новых кредитов не оставляют Миллеру другой опции. И похоже, что в Москве этот исход уже считают свершившимся фактом и радуются, что обошлось только «малой кровью». Возобновились переговоры с бывшими участниками «Южного потока», а «Северный поток-2» имеет все шансы стать реальностью. Впрочем, даже если окончательное решение арбитража окажется более жёстким, это вряд ли заставит Кремль отказаться от анонсированных планов.
...
(Текст полностью на "Политпрогнозе")
Оригинал взят у miguel_kud в «Всё сдано ещё в 2014-м». Почему не стоит беспокоиться о решении Стокгольмского арбитража
Недавнее промежуточное решение Стокгольмского арбитража почему-то воспринято отечественной блогосферой как очередной афронт Газпрому от европейских партнёров и чуть ли не ещё один признак ужесточения травли РФ наряду с предоставлением украм безвизового режима. Такую реакцию можно понять: увидев радикальное отклонение судебного решения от заявленной запросной позиции Газпрома, комментаторы посчитали произошедшее зрадой и провалом. Однако, присмотревшись к предшествовавшим этому исходу манёврам, можно увидеть, что особого афронта не произошло, во всяком случае пока. Газпром ещё ранее сдал все свои козыри (вместо того чтобы вовремя использовать их) и принял покорную позу, так что ему покамест не сделали ничего более страшного, чем просил сам Газпром. Главная «тонкость», которую проигнорировала наша алармистская блогосфера в отношении стокгольмского решения, состоит в том, что те его положения, которые обнародовал Нафтогаз, никак не выходят за рамки уже согласованных договорённостей Газпрома с ЕС.
Если говорить начистоту, то уже на момент подачи иска в Стокгольмский арбитраж «запросная позиция» Газпрома выглядела нереалистично. После того, как Москва дважды - в случае Харьковских соглашений 2010 года и договорённостей с Януковичем от 17 декабря 2013 года - допускала договорное изменение условий контракта Тимошенко 2009 года, нельзя было требовать полного выполнения всех его положений. Можно, конечно, предположить, что на том этапе кремлины ещё пребывали в уверенности, будто увеличение долгового бремени Украины даёт им легитимный в глаза Европы политический рычаг давления на новую власть. (Аналогичная уверенность царила и в отношении «долга Януковича», вся безнадёжность которого была очевидной ещё в декабре 2013 года, но который якобы должен был стать инструментом давления и шантажа при любом исходе евромайдана.) Однако уже летом 2014 года европейские «партнёры» дали понять, что доска перевёрнута и никакие правила приличия в отношении РФ больше не действуют. Под угрозой быстрой приватизации укроГТС и разжигания нового газового кризиса, Москве пришлось принять новую реальность и согласиться на условия, предлагаемые европейцами. Показательным был контраст между напористой риторикой Путина на встрече с европейскими лидерами в Милане 16 октября 2014 года и условиями «зимнего пакета», согласованного Баррозу 31 октября, не удовлетворяющими газпромовские хотелки никоим образом.
И вот, после того, как Москва сама приняла условия первого «зимнего пакета», большинство её исковых требований в Стокгольмском арбитраже потеряло смысл. Пропагандисты ещё какое-то время подогревали настроения внутрироссийского электората, предвещая то скорое замерзание Украины, то дефолт, но уже в конце 2015 года стало понятно, что перипетии газовых взаимоотношений никак не скажутся ни на политическом положении укрохунты, ни на её экономической жизнеспособности, обеспечение которого было возложено на РФ по негласным условиям минских соглашений. «Запросная позиция» Газпрома сошла на нет задолго до промежуточного решения Стокгольмского арбитража, а в некоторых пунктах - ещё задолго до переворота в Киеве.
* * *
Общий же контекст газовых отношений показывает, что положение Газпрома и впрямь несладкое. Рассмотрим, например, пресловутый принцип «Бери или плати», вокруг которого за последние годы было сломано столько копий. Вообще-то, данный принцип является целиком справедливым и обоснованным для поставок, связанных с ситуацией взаимной монополии. Представим, например, что владелец металлургического комбината устно договорился с хозяином угольной шахты о поставках угля по определённой цене, покрывающей хозяину угольной шахты затраты на расширение производства угля и строительство дороги к металлургическому заводу, а также операционные расходы на собственно добычу и поставку угля. Однако после постройки шахты и дороги «металлург» отказывается платить «угольщику» оговоренную цену и, угрожая покупкой угля на стороне, требует снизить цену как раз на ту сумму, которая покрывает капитальные затраты. Если у «угольщика» нет альтернативных вариантов сбыта лишнего угля, то он, скорее всего, будет вынужден согласиться, и даже если он разорится, то новому владельцу шахты всё равно, как правило, будет выгоднее поставлять уголь «металлургу» по более низкой цене, чем не поставлять вообще.
Для того чтобы избежать подобных ситуаций, экономическая практика создала несколько схем, одной из которых является принцип «бери и плати». В самом деле, в идеале тот же Газпром должен быть защищён от того, что он вложится в освоение нового месторождения и прокладку трубопровода, а потом потенциальные покупатели «кинут» его и потребуют снизить цену. Правда, тут речь идёт об идеальном Газпроме, который должен осваивать месторождения и строить трубопроводы тогда и как, как это ему выгодно с точки зрения максимальной прибыли, а не о реальном Газпроме, который делает то и другое не для прибыли, а чтобы обогатить подрядчиков, занимающихся строительством газопроводов и помогающих осваивать месторождения.
И вот, в этом идеальном случае поставщик, который реально заинтересован в своём коммерческом успехе, должен при малейшей попытке «кидка» со стороны покупателя немедленно бежать в арбитраж за справедливостью. Если другого выхода нет, то разумно и прекратить поставки, терпя какое-то время собственные убытки, при условии что безвыходное положение покупателя позволит добиться от него возвращения к условиям контракта. Однако, когда поставщик не делает этого в течение многих лет, соглашаясь на отход от контракта, то напрашивается вывод, что принцип «бери или плати» не так уж для него и принципиален, ущерба от его отмены поставщик не несёт. И ещё напрашивается вывод, что исходное соглашение о ценах и о принципе «бери или плати» изначально было мнимой или притворной сделкой. Не будем далеко ходить, чтобы узнать правила Стокгольмского арбитража, - посмотрим даже Статью 170 Гражданского кодекса РФ «Недействительность мнимой и притворной сделок», которая гласит:
«1. Мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.
2. Притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила».
Если присмотреться к конкретной ситуации взаимоотношений Газпрома и Украины, то становится очевидным, что принцип «бери или плати» в контракте 2009 года изначально не был реалистичен и никогда на деле не соблюдался. Его предназначение в глазах кремлинов было в обеспечении политической привязки украинской верхушки к Кремлю, а в глазах Тимошенко - в обеспечении поддержки Кремля на выборах 2010 г., правда, обе договаривающиеся стороны провалились в своих надеждах на этот договор. А текстуально документ не был реалистичен сразу по двум причинам. Во-первых, в нём предусматривались объёмы потребления Украиной газа, заведомо превышающие потребности республики при указанной в контракте цене, поскольку воспроизводились объёмы закупок газа Украиной в лучшие для её экономики времена при более низкой цене. Во-вторых, в нём не предусматривалось никакой гибкости в зависимости от условий экономической конъюнктуры, спроса на металлургическую продукцию и цены на газ, притом что в украинских условиях составлять договор без учёта потребностей местной промышленности было нельзя. Договор с самого начала висел дамокловым мечом, и совершенно очевидно, что именно в этом было его основное предназначение, а не в том, чтобы выполнялись условия договора. Каждый раз, когда в двусторонних отношениях возникали проблемы, Газпром норовил публично помахать этим кнутом, дескать «А мы можем и потребовать!», но так ни разу его не задействовал.
Может быть, если бы он задействовал этот кнут с самого начала, то получил бы требуемый результат для времени до обращения в арбитраж, но не после. Всем было видно, что Киев и так не мог закупать такие объёмы газа по установившимся в период дорогой нефти ценам (он даже не мог реэкспортировать излишки газа дальше из-за того, что тогда бы газ для дальнейших потребителей получился ещё дороже, чем напрямую закупленный у Газпрома).
Кроме того, принцип «бери или плати» на тот момент был диффамирован усилиями европейских партнёров, которые на этом этапе, подобно «металлургу» из приведённого выше примера, были заинтересованы в пересмотре контрактов с Газпромом в свою пользу. Справедливости ради, надо сказать, что многие страны дождались окончания предыдущего невыгодного контракта и предлагали закрепить новые условия в следующем, однако в ряде случаев Газпрому навязывали пересмотр ранее заключенных контрактов задним числом. Как бы то ни было, у европейских потребителей появился «аргумент» для этого пересмотра условий в виде поставок из альтернативных источников - от уже действующих месторождений Персидского Залива и Северной Африки до перспективных кипрского, израильского, не говоря уже об американском сланцевом газе. (Неудивительно, что Газпрому повсюду пришлось пойти на уступки и по цене, и по условиям поставок, тем более что идти на принцип и полностью разрывать отношения с «кидалами» запрещено его реальным целеполаганием на обогащение подрядчиков.) Поэтому аналогичные претензии Газпрома к Украине никто бы в Европе не поддержал.
Мало того, Газпром, фактически, отказался от принципа «Бери или плати» в рамках тех самых промежуточных пакетов, которые заключались при посредничестве ЕС осенью 2014 года и дальше. Собственно, знаменитые договорённости Януковича с Путиным 17 декабря 2013 года уже означали волюнтаристское политическое изменение условий контракта, после которых требовать его буквального исполнения было трудно, а постмайданные «пакеты» символизировали его полную ревизию. Так что ругать Стокгольмский арбитраж за отказ в том, от чего Москва и так уже сама отказалась, бессмысленно.
* * *
В отношении реэкспорта, арбитраж тоже лишь зафиксировал то, что уже функционировало на практике, а недавно было и согласовано формально в рамках февральского газового компромисса ЕС с РФ. Запрет на реэкспорт давно был камнем преткновения для Еврокомиссии, поскольку нарушал «рыночные» принципы Третьего энергопакета. Следует заметить, что, как и в случае с принципом «бери или плати», запрет на реэкспорт был предусмотренной в долгосрочных контрактах Газпрома мерой защиты его монополии, позволяющей устанавливать каждому покупателю цену на уровне доступных тому альтернатив и не позволяющей более везучим потребителям Газпрома (которые получили скидку благодаря транзитному статусу или наличию альтернативного источника) сбывать дешёвый газ менее везучим. И мерой, в общем-то, в идеале справедливой с учётом газпромовских вложений в инфраструктуру газодобычи. Евросоюз же своим Третьим энергопакетом внаглую отжимал у Газпрома в пользу своих потребителей его потенциальные прибыли.
Вообще-то, если рассматривать правила Третьего энергопакета с точки зрения европейских потребителей, то никаких нареканий решение ЕС вызывать не должно. Вопрос только в том, насколько это соответствует задекларированным на Западе принципам свободы контрактов. В конце концов, удар по Газпрому эти решением наносился настолько сильный, что приличная компания на месте Газпрома сто раз подумала бы, стоит ли продолжать отношения с такими жуликами. Широко известно, например, что авиакомпании предоставляют скидки определённым категориям пассажиров (молодёжи до 25 лет, престарелым) с учётом их более низкой платежеспособности - это им нужно для более полного заполнения самолётов и потому выгодно. Аналогом Третьего пакета Евросоюза в отрасли авиаперевозок было бы разрешение льготным категориям пассажиров перепродавать свои билеты нельготным с одновременным запретом поднимать цену для льготников - ясно, что это было бы недобросовестным ударом по авиакомпаниям, заставляющим сделать льготными все категории пассажиров.
Но как бы то ни было со справедливостью запрета на реэкспорт в теории и с точки зрения интересов российской газовой отрасли, на практике его, как и принцип «бери или плати», благополучно обходили без каких-либо санкций со стороны Газпрома. Прежде всего, это касается так называемых реверсных поставок российского газа Украине европейскими компаниями, которым реэкспорт, по контрактам, был запрещён. Совершенно ясно, что реверсных поставок на самом деле не было - просто этот газ «оседал» на Украине, не добираясь до границы (в случае реальных реверсных поставок они были бы нерентабельны с учётом дополнительных расходов на транспортировку). Однако Газпром почти пять лет закрывал на это глаза и в феврале ожидаемо был вынужден отказаться от этого принципа вообще. Действительно ли газовый концерн добивался максимальной рентабельности своих вложений или преследовал при этом другие цели?
Как уже не раз приходилось констатировать, в ситуации вокруг Украины решались не только политические, но и сугубо шкурные вопросы для Кремля и особенно подрядчиков Газпрома. Однако спустив на тормозах первые, нельзя было рассчитывать на какие-либо поблажки во вторых.
* * *
Ну и что касается пересмотра цены с 2014 года, это решение пока вызывает наибольшие вопросы, потому что на непонятных основаниях меняет формулу контракта, которую даже зимние «пакеты» не затрагивали. Но как оно скажется на практических выводах, ещё надо посмотреть. Прежде всего, оно аннулирует требования Газпрома, который хотел взыскать с Нафтогаза 2,2 млрд долларов за поставки весной-летом 2014 года (помните, как партнёры тогда бешеными темпами закачивали газ в хранилища?) на базе действующего контракта. Но, кроме того, оно может означать и пересмотр цены, установленной «пакетами», то есть Газпрому могут присудить долг перед Нафтогазом. Однако там надо ещё смотреть на разницу цен, потому что с падением цены на нефть контрактная цена стала ниже цены на европейском спотовом рынке, так что ситуация не так очевидна.
В общем и целом, обнародованные пункты промежуточного решения Стокгольмского арбитража согласуются с теми договорённостями, которые уже действуют между Евросоюзом и РФ в рамках прежних соглашений или были согласованы в комплексном «газовом перемирии» с Еврокомиссией в феврале этого года. «Всё украдено до нас», то есть, с учётом уже подписанных капитуляций, ничего нового решение арбитража не принесло. Если всё пойдёт и дальше в этом же русле, то решение будет компромиссным, все останутся при своих, а компенсации, если и будут назначены, вряд ли составят значительные суммы.
Причина такого исхода - в том, что само руководство РФ предпочло направить процесс в русло общего процесса сохранения российского газа на европейском рынке любой ценой при значительных уступках Газпрома, а не в русло принесения газовой отраслью максимальной пользы стране. Наверное, со стратегической точки зрения Москве было бы выгодно сразу и резко обрывать отношения Газпрома с недобросовестными потребителями, внаглую пересматривающими контракты задним числом, чтобы те несли большие потери при шоковой перенастройке своей экономики на другие источники энергии, а в следующий раз скрупулёзнее выстраивали долгосрочные отношения. Тем более не следовало навязываться не желающим того европейцам, предлагая увеличение поставок по новым маршрутам. Но потребности подрядчиков Газпрома в строительстве газопроводов и освоении новых кредитов не оставляют Миллеру другой опции. И похоже, что в Москве этот исход уже считают свершившимся фактом и радуются, что обошлось только «малой кровью». Возобновились переговоры с бывшими участниками «Южного потока», а «Северный поток-2» имеет все шансы стать реальностью. Впрочем, даже если окончательное решение арбитража окажется более жёстким, это вряд ли заставит Кремль отказаться от анонсированных планов.
...
(Текст полностью на "Политпрогнозе")