Вразумление пастыря
(с) священник Яков Кротов
Один из московских литераторов из-за одесской трагедии проклял Майдан: больше нет доверия, нет энтузиазма, нельзя одобрять то, что заканчивается сожжением четырех десятков человек.
Это столь же простая и неверная реакция, как радость: наконец-то дали отпор злу.
Впрочем, разница есть, и немалая. Радость от того, что зло наказано, есть радость физиологическая. Возмущение этим - не физиология, а довольно сложная, искусственная интеллектуальная конструкция.
Физиологию осуждать невозможно. Не от человека зависит засмеяться, когда его щекочут.
Интеллектуальная же реакция подлежит интеллектуальному суду, и проклятия в адрес Украины этого суда не выдерживают.
Никто, нигде и никогда не говорил на Украине, что страна твердо вступила на путь Ганди или Толстого. Почитание Небесной Сотни - не модерное явление, тем более, не христианское, а продолжение очень архаичной и очень почтенной традиции почитания страстотерпцев. Первые украинские святые это ведь страстотерпцы Борис и Глеб. Почитание даже приукрасило степень их страстотерпчества, преувеличило их подобие Христу, вовсе не сопротивлявшемуся убийцам. Глеб - почти мальчик, но Борис - воин, убитый исподтишка именно потому, что он бы вступил в бой с намерением убить врага, защищаясь.
Точно так же хронологически первые украинские святые - безымянные христиане-норманы, которых киевляне хотели принести в жертву Перуну и которые оборонялись так, что вместе с собой унесли в могилу не одного язычника. (В святцы вошли как Федор и Иван).
Почитание «Небесной Сотни» самим фактом квази-религиозного возвеличивания говорило, что почитатели не собираются повторять судьбу погибших, будут вооружаться, будут убивать ради защиты себя, своей страны, своих идеалов.
Однако, почитание Небесной Сотни говорило и говорит о том, что украинцы в своем сопротивлении злу силой имеют высший идеал, не будут лютовать и людоедствовать, как это делают их противники. А их противники почитают отнюдь не страстотерпцев, их противники почитают голую силу, возвеличивают убийц, особенно убийц тайных, в масках.
В России за последние полтора десятилетия культ шпионов-террористов, спецназовцев и прочих садистов распространился чрезвычайно. Любой культуролог мог предсказать, что это добром не кончится - и это кончилось вторжением сперва в Грузию, потом в Украину, причем вторжения осуществлялись самым подлым и гнусным образом, с намеренной ложью, с делаными истериками на весь мир, с приписыванием своим жертвам как раз собственного зверства.
Гибель сорока человек - огромная трагедия. Но ничего, оскорбляющего Украину, украинцев, идеалы Майдана в этой трагедии нет. Люди стали стрелять, развязали бой - что удивительного в том, что они получили отпор? Они разве стреляли в конгресс пацифистов или в буддистское шествие?
Конечно, с самой строгой точки зрения - христианской - давать отпор не следовало. Следовало, подобно Христу, дать себя убить. Но, извините, требовать святости от другого недопустимо, безнравственно. Именно в этом безнравственность всей политики России в отношении Украины. Себе заранее разрешают любую мерзость, другому не прощают ничего.
Интеллектуальный суд признает возмущение одесской трагедией лукавством, обманом или самообманом, и по более простой причине. Эмоционально - да, «сожгли сорок человек» потрясает. Но когда выясняется, что эти сорок человек угорели во время пожара, что пожар начался при далеко не понятных обстоятельствах, потрясение уже не так обязательно. А выяснять - надо. Если человек так уж нравственно чуток, то почему он не возмущался раньше - например, во время гибели одного-единственного украинского военного в Крыму?
Для нормального сознания гибель шести миллионов, сорока человек или одного абсолютно равноценна. «Гибель в огне» - это важно для мистифицированного сознания, которому неинтересен человек, а интересны внешние обстоятельства. Неужели было бы простительнее, если бы эти сорок человек были убиты каждый по отдельности на дуэли? Конечно, нет. Было бы хуже, если бы каждого из этих сорока отдельно обливали бензином и поджигали? Конечно, нет! Трагедия не знает градаций ни в обстоятельствах, ни в количестве, ни в возрасте, ни в нации.
Исповедовать ненасилие, исповедовать примирение абсолютное, святость жизни безусловную - огромное, великое, главное задание человечества и каждого человека. Отрезать от этого задания упрек в адрес какой-то одной группы людей означает убегать в демагогию. Понятно, что нация, воинский дух которой воспет в «Тарасе Бульбе», это обычная нация, обычный народ. Так это лучше, чем то, что сейчас выдают за русский народ, который изображается белым и пушистым невинным миротворцем, постоянной жертвой окружающих злодеев, которая все-таки находит в себе силы зачистить и умиротворить пятую часть планеты. Мы несем свой ядерный чемоданчик, своих спецназовцев и свои ракеты «Сатана» с видом оскорбленной добродетели и бесконечной нежности. Может, остановиться?
Украина - нормальное государство, которое ведет нормальную войну против государства ненормального, против военных ненормальных, нарушающих все писаные и неписаные правила войны и мира. Ужасаться тут нечему, возмущаться тут есть чему, только нужно помнить: избирательное удивление так же ведет в бесчеловечность как избирательная справедливость.
Один из московских литераторов из-за одесской трагедии проклял Майдан: больше нет доверия, нет энтузиазма, нельзя одобрять то, что заканчивается сожжением четырех десятков человек.
Это столь же простая и неверная реакция, как радость: наконец-то дали отпор злу.
Впрочем, разница есть, и немалая. Радость от того, что зло наказано, есть радость физиологическая. Возмущение этим - не физиология, а довольно сложная, искусственная интеллектуальная конструкция.
Физиологию осуждать невозможно. Не от человека зависит засмеяться, когда его щекочут.
Интеллектуальная же реакция подлежит интеллектуальному суду, и проклятия в адрес Украины этого суда не выдерживают.
Никто, нигде и никогда не говорил на Украине, что страна твердо вступила на путь Ганди или Толстого. Почитание Небесной Сотни - не модерное явление, тем более, не христианское, а продолжение очень архаичной и очень почтенной традиции почитания страстотерпцев. Первые украинские святые это ведь страстотерпцы Борис и Глеб. Почитание даже приукрасило степень их страстотерпчества, преувеличило их подобие Христу, вовсе не сопротивлявшемуся убийцам. Глеб - почти мальчик, но Борис - воин, убитый исподтишка именно потому, что он бы вступил в бой с намерением убить врага, защищаясь.
Точно так же хронологически первые украинские святые - безымянные христиане-норманы, которых киевляне хотели принести в жертву Перуну и которые оборонялись так, что вместе с собой унесли в могилу не одного язычника. (В святцы вошли как Федор и Иван).
Почитание «Небесной Сотни» самим фактом квази-религиозного возвеличивания говорило, что почитатели не собираются повторять судьбу погибших, будут вооружаться, будут убивать ради защиты себя, своей страны, своих идеалов.
Однако, почитание Небесной Сотни говорило и говорит о том, что украинцы в своем сопротивлении злу силой имеют высший идеал, не будут лютовать и людоедствовать, как это делают их противники. А их противники почитают отнюдь не страстотерпцев, их противники почитают голую силу, возвеличивают убийц, особенно убийц тайных, в масках.
В России за последние полтора десятилетия культ шпионов-террористов, спецназовцев и прочих садистов распространился чрезвычайно. Любой культуролог мог предсказать, что это добром не кончится - и это кончилось вторжением сперва в Грузию, потом в Украину, причем вторжения осуществлялись самым подлым и гнусным образом, с намеренной ложью, с делаными истериками на весь мир, с приписыванием своим жертвам как раз собственного зверства.
Гибель сорока человек - огромная трагедия. Но ничего, оскорбляющего Украину, украинцев, идеалы Майдана в этой трагедии нет. Люди стали стрелять, развязали бой - что удивительного в том, что они получили отпор? Они разве стреляли в конгресс пацифистов или в буддистское шествие?
Конечно, с самой строгой точки зрения - христианской - давать отпор не следовало. Следовало, подобно Христу, дать себя убить. Но, извините, требовать святости от другого недопустимо, безнравственно. Именно в этом безнравственность всей политики России в отношении Украины. Себе заранее разрешают любую мерзость, другому не прощают ничего.
Интеллектуальный суд признает возмущение одесской трагедией лукавством, обманом или самообманом, и по более простой причине. Эмоционально - да, «сожгли сорок человек» потрясает. Но когда выясняется, что эти сорок человек угорели во время пожара, что пожар начался при далеко не понятных обстоятельствах, потрясение уже не так обязательно. А выяснять - надо. Если человек так уж нравственно чуток, то почему он не возмущался раньше - например, во время гибели одного-единственного украинского военного в Крыму?
Для нормального сознания гибель шести миллионов, сорока человек или одного абсолютно равноценна. «Гибель в огне» - это важно для мистифицированного сознания, которому неинтересен человек, а интересны внешние обстоятельства. Неужели было бы простительнее, если бы эти сорок человек были убиты каждый по отдельности на дуэли? Конечно, нет. Было бы хуже, если бы каждого из этих сорока отдельно обливали бензином и поджигали? Конечно, нет! Трагедия не знает градаций ни в обстоятельствах, ни в количестве, ни в возрасте, ни в нации.
Исповедовать ненасилие, исповедовать примирение абсолютное, святость жизни безусловную - огромное, великое, главное задание человечества и каждого человека. Отрезать от этого задания упрек в адрес какой-то одной группы людей означает убегать в демагогию. Понятно, что нация, воинский дух которой воспет в «Тарасе Бульбе», это обычная нация, обычный народ. Так это лучше, чем то, что сейчас выдают за русский народ, который изображается белым и пушистым невинным миротворцем, постоянной жертвой окружающих злодеев, которая все-таки находит в себе силы зачистить и умиротворить пятую часть планеты. Мы несем свой ядерный чемоданчик, своих спецназовцев и свои ракеты «Сатана» с видом оскорбленной добродетели и бесконечной нежности. Может, остановиться?
Украина - нормальное государство, которое ведет нормальную войну против государства ненормального, против военных ненормальных, нарушающих все писаные и неписаные правила войны и мира. Ужасаться тут нечему, возмущаться тут есть чему, только нужно помнить: избирательное удивление так же ведет в бесчеловечность как избирательная справедливость.