Дневники Бориса Шергина
4-5 апреля 1944 года. Понедельник и вторник Светлой Недели.
Сбродил к вечерне на Хитров. Уж нету снегов, лывы одне да корка черного льда. По дворам-то еще прячется черный снег, зимы остатки, ручьи с холмов. У Найденовского дома гулко шумит вода. Где нету льда, там земля раскисла. А, чай, грязно по деревням. В Москве ребята одолевают, со своими веревочками скачут. У обеден, у вечерен много народу. Любит Русь службы пасхальные, стихиры везде всенародно поют. А канон, хоть бы взять Петра и Павла [храм Петра и Павла на Чистых прудах, у Яузских ворот], "двое с бабкой", спеша и съедая слова и стихи, унылым говорком "сбывают с рук"...
Светлая седмица. Отверзты Царские двери. Утром и вечером звучит Пасхальный канон. Радость о Господе осеняет мир. Взяться бы там, под радонежским небом, стать у белых березок, с розовой вербочкой в руке, вслушаться бы в столь тихую, но немолчную, тихую, но гласящую паче струн и органа музыку потоков и ручьев, явно бы услышала душа здесь оное светлое: "Христос воскресе из мертвых". Безглагольное Сергиево небо над Радонежскою страною, сладко и явно сказывает оно всякую тайну душе умученной, отвергнутой "миром сим", осатанелым.
Сбродил к вечерне на Хитров. Уж нету снегов, лывы одне да корка черного льда. По дворам-то еще прячется черный снег, зимы остатки, ручьи с холмов. У Найденовского дома гулко шумит вода. Где нету льда, там земля раскисла. А, чай, грязно по деревням. В Москве ребята одолевают, со своими веревочками скачут. У обеден, у вечерен много народу. Любит Русь службы пасхальные, стихиры везде всенародно поют. А канон, хоть бы взять Петра и Павла [храм Петра и Павла на Чистых прудах, у Яузских ворот], "двое с бабкой", спеша и съедая слова и стихи, унылым говорком "сбывают с рук"...
Светлая седмица. Отверзты Царские двери. Утром и вечером звучит Пасхальный канон. Радость о Господе осеняет мир. Взяться бы там, под радонежским небом, стать у белых березок, с розовой вербочкой в руке, вслушаться бы в столь тихую, но немолчную, тихую, но гласящую паче струн и органа музыку потоков и ручьев, явно бы услышала душа здесь оное светлое: "Христос воскресе из мертвых". Безглагольное Сергиево небо над Радонежскою страною, сладко и явно сказывает оно всякую тайну душе умученной, отвергнутой "миром сим", осатанелым.