Нюрнберг и его легенды. Часть 16. Нюрнбергский палач
В предыдущей легенде упоминался нюрнбергский палач. И вот теперь я хочу поговорить о нем поподробнее. В конце концов, средневековье у нас тут или не средневековье? А какое же средневековье без палача?!
Нюрнбергский палач - довольно известная фигура в истории и даже в литературе. У него есть собственный музей и собственный мост (да, вот он, на фотографии). Когда-то на этот мост тайком приходили люди. Например, родственники заключенных, чтобы уговорить (или, возможно, подкупить?) палача облегчить страдания их близких.
Тем не менее, „настоящую“ легенду о нюрнбергском палаче я нашла только одну.
Но сначала, нарушая мое собственное условие ограничится сказками, не обращаяясь к прозаической правде жизни, хочу всё же рассказать немного об одном из знаменитых жителей Нюрнберга, о человеке ужасной профессии, о палаче.
Как вы понимаете, за время существования города, палачей в нем было великое множество, но в историю вошел только один. Звали его Франц Шмидт и исполнял эту работу с 1573 по 1617 год, то есть больше сорока лет.
Легкой жизнь членов палаческих династий, поистине, не была никогда. Хотя палач был представителем средневекового правосудия и незаменимым членом общества, профессия эта считалось нечистой и бесчестной. Как, понятное дело, и люди, ею занимающиеся.
Каждый нормальный человек приходил в ужас от необходимости общаться с палачом. По этой причине селиться последний обязан был на дальней окраине города. Кроме того, он был обязан носить одежду, дающую возможность каждому узнавать его еще издалека. Если палач заходил в трактир, чтобы утолить жажду и голод, то его сажали за отдельный стол в отдалении от других гостей. То же самое в церкви. Если палач с семьей хотел присутствовать на богослужении, то входили они в церковь последними и садились на свои места в заднем ряду.
Потомкам палача по мужской линии было запрещено изучение иных профессий. То есть у сына не было другого выбора, как идти по стопам своего отца. Дочерям жилось ненамного лучше. Они могли сочетаться браком исключительно с потомками других палаческих династий. С трудом можно представить себе, что такие браки были счастливыми.
Как сильно простой народ боялся палача, также сильно в нем нуждался. Тот, кто знал, как нанести рану и причинить боль, тому было известно, как утолить боль и залечить раны. Ведь палачь должен был не только проводить допросы в камере пыток, в его обязанности входило также и позаботиться о том, чтобы преступник не испустил дух до приведения приговора в исполнение.
Таким образом выходило, что хороший палач непременно должен был быть искусен в хирургии и медицине. Многим людям было известно о целительских познаниях палача, и потому пробирались они туманными ночами к его двери, дабы купить мазей и микстур от разных недугов.
Франц Шмидт, конечно, остался в истории прежде всего потому, что педантично вел дневник о проведенных допросах, казнях и - что важно! - о преступлениях, за которые были осуждены его „подопечные“. Но помимо этого, он прикладывал все силы, чтобы снять с палачества клеймо „бесчестной профессии“ и избавить свою семью от связанного с этим общественного презрения. В результате он добился своего и получил в 1593 Нюрнбергское гражданское право. После этого он стал открыто заниматься медициной, а в 1617 году и вовсе оставил палачество в пользу врачевания. Наконец, 12 сентября 1624 года кайзер Фердинанд II нарёк его "честным".
А теперь, собственно, легенда.
Как нюрнбергский палач школьнику жизнь спас.
Меч правосудия был самым важным инструментом палача. Горе ему, если он был неопытен или просто удался плохой день. Если голова не скатывалась с плечь казнимого при первом ударе, то палач быстро навлекал на себя негодование зрителей. Частенько такая ошибка могла стоить головы и ему самому.
Когда мастер Шмидт возвращался после работы домой, он сразу вешал меч на его место место сразу за входной дверью. Говорят, что если появлялся вблизи будущий преступник, этот меч его мгновенно чуял и начинал сам собой раскачиваться, словно бы приводимый в движение невидимой рукой.
Однажды сын мастера Шмидт привел в гости школьного друга. В тот момент, когда мальчик переступил порог, меч правосудия начал сам собой раскачиваться туда-сюда. У сына и отца одновременно перехватило дух, потому что роковой знак был слишком хорошо известен им обоим.
Тотчас мальчик стал умолять мастера Шмидта: “Пожалуйста, дорогой отец, может быть вам всё же известно, как предотвратить смерть моего лучшего друга от вашего меча?”
Палач знал, что меч теперь должен непременно испробовать крови. И тогда он снял оружие со стены и сделал им другу своего сына крошечную царапинку на затылке. Так, что только одна маленькая капля крови стекла на лезвие.
Этим милосердным актом сломал палач злое проклятие. Друзья и после этого часто встречались в доме палача, и меч никогда больше не двигался. А из школьного друга вырос достойный и уважаемый гражданин Нюрнберга, который за всю свою жизнь не совершил ни одного дурного поступка.
Окончание следует.
Нюрнбергский палач - довольно известная фигура в истории и даже в литературе. У него есть собственный музей и собственный мост (да, вот он, на фотографии). Когда-то на этот мост тайком приходили люди. Например, родственники заключенных, чтобы уговорить (или, возможно, подкупить?) палача облегчить страдания их близких.
Тем не менее, „настоящую“ легенду о нюрнбергском палаче я нашла только одну.
Но сначала, нарушая мое собственное условие ограничится сказками, не обращаяясь к прозаической правде жизни, хочу всё же рассказать немного об одном из знаменитых жителей Нюрнберга, о человеке ужасной профессии, о палаче.
Как вы понимаете, за время существования города, палачей в нем было великое множество, но в историю вошел только один. Звали его Франц Шмидт и исполнял эту работу с 1573 по 1617 год, то есть больше сорока лет.
Легкой жизнь членов палаческих династий, поистине, не была никогда. Хотя палач был представителем средневекового правосудия и незаменимым членом общества, профессия эта считалось нечистой и бесчестной. Как, понятное дело, и люди, ею занимающиеся.
Каждый нормальный человек приходил в ужас от необходимости общаться с палачом. По этой причине селиться последний обязан был на дальней окраине города. Кроме того, он был обязан носить одежду, дающую возможность каждому узнавать его еще издалека. Если палач заходил в трактир, чтобы утолить жажду и голод, то его сажали за отдельный стол в отдалении от других гостей. То же самое в церкви. Если палач с семьей хотел присутствовать на богослужении, то входили они в церковь последними и садились на свои места в заднем ряду.
Потомкам палача по мужской линии было запрещено изучение иных профессий. То есть у сына не было другого выбора, как идти по стопам своего отца. Дочерям жилось ненамного лучше. Они могли сочетаться браком исключительно с потомками других палаческих династий. С трудом можно представить себе, что такие браки были счастливыми.
Как сильно простой народ боялся палача, также сильно в нем нуждался. Тот, кто знал, как нанести рану и причинить боль, тому было известно, как утолить боль и залечить раны. Ведь палачь должен был не только проводить допросы в камере пыток, в его обязанности входило также и позаботиться о том, чтобы преступник не испустил дух до приведения приговора в исполнение.
Таким образом выходило, что хороший палач непременно должен был быть искусен в хирургии и медицине. Многим людям было известно о целительских познаниях палача, и потому пробирались они туманными ночами к его двери, дабы купить мазей и микстур от разных недугов.
Франц Шмидт, конечно, остался в истории прежде всего потому, что педантично вел дневник о проведенных допросах, казнях и - что важно! - о преступлениях, за которые были осуждены его „подопечные“. Но помимо этого, он прикладывал все силы, чтобы снять с палачества клеймо „бесчестной профессии“ и избавить свою семью от связанного с этим общественного презрения. В результате он добился своего и получил в 1593 Нюрнбергское гражданское право. После этого он стал открыто заниматься медициной, а в 1617 году и вовсе оставил палачество в пользу врачевания. Наконец, 12 сентября 1624 года кайзер Фердинанд II нарёк его "честным".
А теперь, собственно, легенда.
Как нюрнбергский палач школьнику жизнь спас.
Меч правосудия был самым важным инструментом палача. Горе ему, если он был неопытен или просто удался плохой день. Если голова не скатывалась с плечь казнимого при первом ударе, то палач быстро навлекал на себя негодование зрителей. Частенько такая ошибка могла стоить головы и ему самому.
Когда мастер Шмидт возвращался после работы домой, он сразу вешал меч на его место место сразу за входной дверью. Говорят, что если появлялся вблизи будущий преступник, этот меч его мгновенно чуял и начинал сам собой раскачиваться, словно бы приводимый в движение невидимой рукой.
Однажды сын мастера Шмидт привел в гости школьного друга. В тот момент, когда мальчик переступил порог, меч правосудия начал сам собой раскачиваться туда-сюда. У сына и отца одновременно перехватило дух, потому что роковой знак был слишком хорошо известен им обоим.
Тотчас мальчик стал умолять мастера Шмидта: “Пожалуйста, дорогой отец, может быть вам всё же известно, как предотвратить смерть моего лучшего друга от вашего меча?”
Палач знал, что меч теперь должен непременно испробовать крови. И тогда он снял оружие со стены и сделал им другу своего сына крошечную царапинку на затылке. Так, что только одна маленькая капля крови стекла на лезвие.
Этим милосердным актом сломал палач злое проклятие. Друзья и после этого часто встречались в доме палача, и меч никогда больше не двигался. А из школьного друга вырос достойный и уважаемый гражданин Нюрнберга, который за всю свою жизнь не совершил ни одного дурного поступка.
Окончание следует.