Наследие Чавеса на фоне Путина
Оригинал взят у butina в Наследие Чавеса на фоне Путина
Искренне соболезную родственникам и близким Уго Чавеса правившего Венесуэлой с 1999 до 2012 года, связи с его кончиной и, я, конечно, понимаю, что о покойных либо ничего говорят, либо только хорошее. Однако, с "хорошим" в России сейчас слишком уж перестарались - Чавеса успели объявить лучшим президентом планеты и даже намерены переименовывать в его честь улицы в Москве и Белоруссии. В этих условиях важно всё же обратить внимание общественности на некоторые факты из его "успехов", тем более, что его подход сегодня реализуют много где ещё, в том числе и в России отчасти. Идеализация образа Чавеса опасна для каждого из нас, просто потому, что на этой волне могут получить неоправданную легитимацию те подходы государственной политики, что он реализовывал. С такими же последствиями. А последствия политики Чавеса достаточно чётко можно наблюдать, особенно на фоне сравнения с Россией, как сходной развивающейся углеводородной страной которая была в шаге от падения на тот же курс "левого социального популизма" в который мы до сих пор имеем огромные риски постепенно или быстро вползти.
В области правопорядка Уго Чавес реализовывал последовательную прогибиционистскую политику разоружая своё население и сворачивая право на оружие венесуэльцев. В сухом остатке этого мудрого курса уровень криминальных убийств в Венесуэле возрос с 25 убийств на каждые 100 тысяч жителей в 1999 году до 67 убийств в 2011 году. Столица страны Каракас является одним из самых опасных городов в мире (на шестом месте), с 98,7 убийств на 100.000 жителей в 2011 году (в Москве - 5,5 убийств (вспоминаем про самый высокий уровень вооружённости столицы и более 500 случаев применения в Москве "травматики" в целях самообороны в год)). Рост преступности в Венесуэле в 2,5 раза - чёткий и не такой восторженный показатель успехов и адекватности его политики в области общественной безопасности. В России в это время реализовывался умеренный курс, при котором государство не занималось решительными новыми ограничениями доступности оружия (вплоть до кампании против "травматического оружия" в последние годы), напротив, каждый год армия легально вооружённых граждан прирастала на 10%, в законе было легализовано травматическое оружие. При этом, уровень убийств на 100 тысяч человек снизился по России в целом с 28 в 2000 году до 12 убийств в 2011 году.
По уровню коррупции Венесуэла в 1999 году занимала 75 из 99 мест с 2,6 баллами (лучший показатель в 10 баллов зафиксирован в Дании). В 2012 году Венесуэла (в условиях роста государственного пирога бюджетных расходов и регулирования в которых массово заводятся коррупционеры, как черви в плохих продуктах) занимала уже 165 из 177 мест с 19 баллами (где лучший показатель в пересчитанные 90 баллов был опять у таких децентрализованных стран как Дания или Финляндия). При всей условности таких индексов, определённо и эта проблема в стране за годы правления скоропостижно скончавшегося президента не была решена. В России этот показатель изменился с 2,4 баллов и 82 места в 1999 году до 28 баллов и 133 места в 2012 году, т.е. ничтожно, но всё же продвинулась вверх, а не вниз.
В сфере экономической политики курс Чавеса был особенно не однозначным, хотя ему, якобы, удалось существенно снизить бедность (с 45 до 28%) и стимулировать развитие кооперативного движения, которое Чавес противопоставлял засилью бюрократии, с которой он всё же не справился. Однако, в Южной Америке есть ряд стран, которые сумели также или даже больше сократить бедность без перегибов свойственных в Венесуэле (Аргентина без сверхдоходов от нефти сократила бедность с 45% до 11%, Чили с 20% до 11%, Бразилия с 38% до 25%). В России уровень бедности снизился с 29 % в 2000 году до 13 % в 2007 году. Сверхбогатая за счёт своих огромных нефтяных запасов Венесуэла, фактически консервировала за годы правления Чавеса свою отсталость - являясь страной с одним из наиболее высоких показателей инфляции (от 14 до 31% в год). В России уровень инфляции не превышал после 2002 года 15%, постепенно снижаясь с 10 до 7%, что тоже вопиющий, но не настолько фатальный показатель. Политика широкого роста государственного вмешательства в экономику в Венесуэле, усиления регулирования цен и проведение национализации различных отраслей, спровоцировали дефицит продуктов питания и перебои с электроэнергией. Дефицит бюджета правительства в целом достиг 17% от ВВП в 2012 году, и государственный долг в процентах от ВВП поднялся до 49%, несмотря на рекордные цены на нефть. У нас, при всех проблемах с бюджетной дисциплиной, бюджет и внешний долг всё же распухали не с такими бешеными темпами.
По индексу экономической свободы Венесуэла сползла с 99 места в мире с индексом в 56 баллов (100 баллов - максимум) в 1999 году, до 174 места с 36 баллами в 2013 году. Россия за это же время проделала путь с 105 места и 54,5 баллов до 51 балла на 138 месте.
Представитель банка "Барклай" Алехандро Грисанти в своем выступлении на ассамблее Федекамарас отметил, что за последние 13 лет рост ВВП Венесуэлы составил в среднем 2,6 %, тогда как в других странах Латинской Америки он достигал 4% в год (в России за 13 последних лет этот показатель составил +5,5% ВВП в год). Отстает Венесуэла и от стран-членов ОПЕК, в которых средний рост ВВП за указанный период составил 5,3%, хотя в некоторых из них происходили серьезные конфликты и даже войны. Кроме того, экономика Венесуэлы более зависима от цен на нефть, чем экономика других стран-членов ОПЕК.
Таким образом, совершенно не очевидным является тезис о том, что лишь такая политика Уго Чавеса могла достичь столь высоких успехов в борьбе с бедностью, тем более, эти успехи с лихой нейтрализуются ростом уровня преступности и дефицита, а также общей потерей возможностей более динамичного экономического роста национальной экономики. Сравнение с Россией, проводившей более умеренный и более "капиталистический" курс, особенно чётко демонстрирует, что более "левый" курс Чавеса был по большинству социально-экономических показателей значительно хуже, чем умеренный курс Путина, хотя и он является далеко не идеальным опытом модернизации, на фоне в разы более "радикально правых" и более успешных опытов реформ в Грузии, Южной Корее, Тайване, Сингапуре, Гонконге, Чехии, Прибалтике, послевоенных Германии и Японии, или даже современных Монголии и Казахстане. Однако, в России объективно не было особенно внятной "правой" альтернативы политике Путина (российские "либералы" сами себя обрекли на маргинальность, противопоставляя себя национально-патриотическому дискурсу, вместо развития дискурса национального либерализма равнозначного правым консерваторам у англо-саксов, правящим партиям в Японии, Южной Корее, Тайване, недавней Грузии и проч.). На месте правящего в России "центристского" курса наиболее высокие шансы прийти к власти были именно у аналогичных Уго Чавесу "левых" популистов в той или иной форме (в виде "красно-коричневых" коалиций или КПРФ). Поэтому наследие Уго Чавеса, пусть земля ему будет пухом, очень для нас важно, но лишь в том смысле, как делать не следует и как у нас на самом деле не так уж всё плохо, как могло быть. В этом разрезе, наследие Уго Чавеса действительно очень ценно и нуждается в популяризации, но в пределах реальных фактов и ошибок, а не восторженных заблуждений. За этот негативный опыт последних 13 лет в Венесуэле, нам действительно стоит искренне поблагодарить её бывшего президента, посочувствовать венесуэльцам и чётко понять, что нас ждёт, если курс "левого" популизма сможет окончательно взять верх, вместо курса на снижение налогов, государственного регулирования экономики и бюджетных расходов, развития частно-государственного партнерства, жизненно необходимых для активизации модернизации страны.
Искренне соболезную родственникам и близким Уго Чавеса правившего Венесуэлой с 1999 до 2012 года, связи с его кончиной и, я, конечно, понимаю, что о покойных либо ничего говорят, либо только хорошее. Однако, с "хорошим" в России сейчас слишком уж перестарались - Чавеса успели объявить лучшим президентом планеты и даже намерены переименовывать в его честь улицы в Москве и Белоруссии. В этих условиях важно всё же обратить внимание общественности на некоторые факты из его "успехов", тем более, что его подход сегодня реализуют много где ещё, в том числе и в России отчасти. Идеализация образа Чавеса опасна для каждого из нас, просто потому, что на этой волне могут получить неоправданную легитимацию те подходы государственной политики, что он реализовывал. С такими же последствиями. А последствия политики Чавеса достаточно чётко можно наблюдать, особенно на фоне сравнения с Россией, как сходной развивающейся углеводородной страной которая была в шаге от падения на тот же курс "левого социального популизма" в который мы до сих пор имеем огромные риски постепенно или быстро вползти.
В области правопорядка Уго Чавес реализовывал последовательную прогибиционистскую политику разоружая своё население и сворачивая право на оружие венесуэльцев. В сухом остатке этого мудрого курса уровень криминальных убийств в Венесуэле возрос с 25 убийств на каждые 100 тысяч жителей в 1999 году до 67 убийств в 2011 году. Столица страны Каракас является одним из самых опасных городов в мире (на шестом месте), с 98,7 убийств на 100.000 жителей в 2011 году (в Москве - 5,5 убийств (вспоминаем про самый высокий уровень вооружённости столицы и более 500 случаев применения в Москве "травматики" в целях самообороны в год)). Рост преступности в Венесуэле в 2,5 раза - чёткий и не такой восторженный показатель успехов и адекватности его политики в области общественной безопасности. В России в это время реализовывался умеренный курс, при котором государство не занималось решительными новыми ограничениями доступности оружия (вплоть до кампании против "травматического оружия" в последние годы), напротив, каждый год армия легально вооружённых граждан прирастала на 10%, в законе было легализовано травматическое оружие. При этом, уровень убийств на 100 тысяч человек снизился по России в целом с 28 в 2000 году до 12 убийств в 2011 году.
По уровню коррупции Венесуэла в 1999 году занимала 75 из 99 мест с 2,6 баллами (лучший показатель в 10 баллов зафиксирован в Дании). В 2012 году Венесуэла (в условиях роста государственного пирога бюджетных расходов и регулирования в которых массово заводятся коррупционеры, как черви в плохих продуктах) занимала уже 165 из 177 мест с 19 баллами (где лучший показатель в пересчитанные 90 баллов был опять у таких децентрализованных стран как Дания или Финляндия). При всей условности таких индексов, определённо и эта проблема в стране за годы правления скоропостижно скончавшегося президента не была решена. В России этот показатель изменился с 2,4 баллов и 82 места в 1999 году до 28 баллов и 133 места в 2012 году, т.е. ничтожно, но всё же продвинулась вверх, а не вниз.
В сфере экономической политики курс Чавеса был особенно не однозначным, хотя ему, якобы, удалось существенно снизить бедность (с 45 до 28%) и стимулировать развитие кооперативного движения, которое Чавес противопоставлял засилью бюрократии, с которой он всё же не справился. Однако, в Южной Америке есть ряд стран, которые сумели также или даже больше сократить бедность без перегибов свойственных в Венесуэле (Аргентина без сверхдоходов от нефти сократила бедность с 45% до 11%, Чили с 20% до 11%, Бразилия с 38% до 25%). В России уровень бедности снизился с 29 % в 2000 году до 13 % в 2007 году. Сверхбогатая за счёт своих огромных нефтяных запасов Венесуэла, фактически консервировала за годы правления Чавеса свою отсталость - являясь страной с одним из наиболее высоких показателей инфляции (от 14 до 31% в год). В России уровень инфляции не превышал после 2002 года 15%, постепенно снижаясь с 10 до 7%, что тоже вопиющий, но не настолько фатальный показатель. Политика широкого роста государственного вмешательства в экономику в Венесуэле, усиления регулирования цен и проведение национализации различных отраслей, спровоцировали дефицит продуктов питания и перебои с электроэнергией. Дефицит бюджета правительства в целом достиг 17% от ВВП в 2012 году, и государственный долг в процентах от ВВП поднялся до 49%, несмотря на рекордные цены на нефть. У нас, при всех проблемах с бюджетной дисциплиной, бюджет и внешний долг всё же распухали не с такими бешеными темпами.
По индексу экономической свободы Венесуэла сползла с 99 места в мире с индексом в 56 баллов (100 баллов - максимум) в 1999 году, до 174 места с 36 баллами в 2013 году. Россия за это же время проделала путь с 105 места и 54,5 баллов до 51 балла на 138 месте.
Представитель банка "Барклай" Алехандро Грисанти в своем выступлении на ассамблее Федекамарас отметил, что за последние 13 лет рост ВВП Венесуэлы составил в среднем 2,6 %, тогда как в других странах Латинской Америки он достигал 4% в год (в России за 13 последних лет этот показатель составил +5,5% ВВП в год). Отстает Венесуэла и от стран-членов ОПЕК, в которых средний рост ВВП за указанный период составил 5,3%, хотя в некоторых из них происходили серьезные конфликты и даже войны. Кроме того, экономика Венесуэлы более зависима от цен на нефть, чем экономика других стран-членов ОПЕК.
Таким образом, совершенно не очевидным является тезис о том, что лишь такая политика Уго Чавеса могла достичь столь высоких успехов в борьбе с бедностью, тем более, эти успехи с лихой нейтрализуются ростом уровня преступности и дефицита, а также общей потерей возможностей более динамичного экономического роста национальной экономики. Сравнение с Россией, проводившей более умеренный и более "капиталистический" курс, особенно чётко демонстрирует, что более "левый" курс Чавеса был по большинству социально-экономических показателей значительно хуже, чем умеренный курс Путина, хотя и он является далеко не идеальным опытом модернизации, на фоне в разы более "радикально правых" и более успешных опытов реформ в Грузии, Южной Корее, Тайване, Сингапуре, Гонконге, Чехии, Прибалтике, послевоенных Германии и Японии, или даже современных Монголии и Казахстане. Однако, в России объективно не было особенно внятной "правой" альтернативы политике Путина (российские "либералы" сами себя обрекли на маргинальность, противопоставляя себя национально-патриотическому дискурсу, вместо развития дискурса национального либерализма равнозначного правым консерваторам у англо-саксов, правящим партиям в Японии, Южной Корее, Тайване, недавней Грузии и проч.). На месте правящего в России "центристского" курса наиболее высокие шансы прийти к власти были именно у аналогичных Уго Чавесу "левых" популистов в той или иной форме (в виде "красно-коричневых" коалиций или КПРФ). Поэтому наследие Уго Чавеса, пусть земля ему будет пухом, очень для нас важно, но лишь в том смысле, как делать не следует и как у нас на самом деле не так уж всё плохо, как могло быть. В этом разрезе, наследие Уго Чавеса действительно очень ценно и нуждается в популяризации, но в пределах реальных фактов и ошибок, а не восторженных заблуждений. За этот негативный опыт последних 13 лет в Венесуэле, нам действительно стоит искренне поблагодарить её бывшего президента, посочувствовать венесуэльцам и чётко понять, что нас ждёт, если курс "левого" популизма сможет окончательно взять верх, вместо курса на снижение налогов, государственного регулирования экономики и бюджетных расходов, развития частно-государственного партнерства, жизненно необходимых для активизации модернизации страны.