(no subject)
У нас тут открылась выставка "Пути немецкого искусства" - кто из Москвы, тот знает, современное искусство с 1949 по сегодняшний день, жутко интересная, вдруг кому-то будет интересно почитать, что я о ней написала
«Пути немецкого искусства» - странствующая выставка, на траектории которой Красноярск стал третьей точкой (после немецкого Карлсруэ и Москвы), если вдуматься - это грандиозный шаг, осуществленный благодаря порыву директора Гете-института, увидевшей в нашем городе потенциал: биеннале, Дом кино, единственный за Уралом такой крупный музей современного искусства. Год спустя: почти 400 работ почти 100 художников - выставка постоянно оперирует цифрами, но масштаб удивительный, занята большая часть территории музея, в фокусе - шестьдесят лет немецкого искусства, от 1949 до наших дней. Это известные всем имена (Рихтер, Бойс, Пайк), не известные никому (смотрительница, стесняясь, пытается правильно поставить ударение), живопись, скульптура, инсталляции, зайцы, утки, пантеры, абстракции, перья, телевизоры, еще бог знает что.
Все это, конечно, ужасно интригует - тиражируемый Будда, но не тот, который смотрит в телевизор на Будду, который смотрит на Будду, который смотрит на Будду, а Будда, смотрящий в телевизор, в котором свеча; или - Рихтер, скорее заставляющий воскликнуть: «Боже, я тебя вижу!», - чем, правда, поражающий; или что-то огромное - то, что обычно маленькое; тут же какой-то персональный кровавый ад; или социальный ад - тюрьмы, вокзалы - почти целый этаж репортажной фотографии рядом с вымышленными и не претендующими на объективность мирами. Все это собрано в один большой котел и нашпиговано дополнениями: скульптуры, кинетические скульптуры (завораживающие крылья Ребекки Хорн), огромные цветовые подушки - в других залах старые матрасы (уже без цвета). Все это слишком не вместе - художники принадлежат к разным поколениям, художественным течениям и парадигмам, объединены условной страной, чувствующейся на интуитивном уровне, хотя, уверена, в некоторых вопросах отстраненному зрителю из глубины сибирских руд окажется даже виднее, чем самим немцам. Собственно, самое прекрасное в этой выставке - на поверхности - она как длинный путь (недаром такое название) с началом, серединой и концом, где все течет, меняется, обрывается, но процесс ходьбы настолько долог и прочен, что выйти оттуда пустым невозможно.
Вовсе не обязательно разбираться хоть в чем-то - отличать Хёх от Хорн, фотографию от шелкографии, знать, что Бойс был членом Гитлерюгенда (репортер одного телеканала отчаянно много раз повторяет это, записывая материал про него на фоне другого отличного художника с созвучной фамилией Вольс), помнить, что трогать скульптуры, в общем, нельзя - ведь выставка все равно останется многослойной, сложной и по-настоящему - огромной. При этом она распадается на множество прекрасных и не очень сценок. Да, иногда это чудо как хорошо: алюминиевые скомканные «газеты» Олафа Метцеля; натурально рычащие, как в хороводе, пантеры Катарины Фрич - главное, не отходить и хотя бы минуту походить вокруг; или огромная картина Коринне Васмут в «белых залах» - эпичное полотно, напоминающее эскиз, прекрасное с любой точки. Иногда это ужасно занудно - фотографии (слишком социальные, слишком много), или совсем неудачно - Бойс, который, кажется, совсем про другое (или которого хотелось увидеть другим), тут дан в какой-то почти фанатской графике, в том смысле, что культ художника превозносит любую нарисованную им линию. Конечно, где еще удивишь все это, тем не менее, иногда не покидает ощущение, что эти этажи - большое пространство «краеведческого» музея современного искусства, некая историческая диорама в лицах, если хотите - слишком историческая: мамонты, динозавры, страшные женщины, умирающие мужчины. В конце выставки, в закоулке «белых залов» обнаруживается странный объект Эльзе (Твин) Габриель: под детское пение очень плаксивой песенки работает механизм - металлическая палочка с привязанным к концу платком подбрасывается вверх, создавая эффект помахивания, как бы прощального. Выглядит, как будто скелет прощается - эта хлипкая, странная, кажется, разваливающаяся фигурка отлично описывает ощущения от выставки: что-то ужасающе рудиментарное, неправильное, и да, оторваться невозможно.
«Пути немецкого искусства» - странствующая выставка, на траектории которой Красноярск стал третьей точкой (после немецкого Карлсруэ и Москвы), если вдуматься - это грандиозный шаг, осуществленный благодаря порыву директора Гете-института, увидевшей в нашем городе потенциал: биеннале, Дом кино, единственный за Уралом такой крупный музей современного искусства. Год спустя: почти 400 работ почти 100 художников - выставка постоянно оперирует цифрами, но масштаб удивительный, занята большая часть территории музея, в фокусе - шестьдесят лет немецкого искусства, от 1949 до наших дней. Это известные всем имена (Рихтер, Бойс, Пайк), не известные никому (смотрительница, стесняясь, пытается правильно поставить ударение), живопись, скульптура, инсталляции, зайцы, утки, пантеры, абстракции, перья, телевизоры, еще бог знает что.
Все это, конечно, ужасно интригует - тиражируемый Будда, но не тот, который смотрит в телевизор на Будду, который смотрит на Будду, который смотрит на Будду, а Будда, смотрящий в телевизор, в котором свеча; или - Рихтер, скорее заставляющий воскликнуть: «Боже, я тебя вижу!», - чем, правда, поражающий; или что-то огромное - то, что обычно маленькое; тут же какой-то персональный кровавый ад; или социальный ад - тюрьмы, вокзалы - почти целый этаж репортажной фотографии рядом с вымышленными и не претендующими на объективность мирами. Все это собрано в один большой котел и нашпиговано дополнениями: скульптуры, кинетические скульптуры (завораживающие крылья Ребекки Хорн), огромные цветовые подушки - в других залах старые матрасы (уже без цвета). Все это слишком не вместе - художники принадлежат к разным поколениям, художественным течениям и парадигмам, объединены условной страной, чувствующейся на интуитивном уровне, хотя, уверена, в некоторых вопросах отстраненному зрителю из глубины сибирских руд окажется даже виднее, чем самим немцам. Собственно, самое прекрасное в этой выставке - на поверхности - она как длинный путь (недаром такое название) с началом, серединой и концом, где все течет, меняется, обрывается, но процесс ходьбы настолько долог и прочен, что выйти оттуда пустым невозможно.
Вовсе не обязательно разбираться хоть в чем-то - отличать Хёх от Хорн, фотографию от шелкографии, знать, что Бойс был членом Гитлерюгенда (репортер одного телеканала отчаянно много раз повторяет это, записывая материал про него на фоне другого отличного художника с созвучной фамилией Вольс), помнить, что трогать скульптуры, в общем, нельзя - ведь выставка все равно останется многослойной, сложной и по-настоящему - огромной. При этом она распадается на множество прекрасных и не очень сценок. Да, иногда это чудо как хорошо: алюминиевые скомканные «газеты» Олафа Метцеля; натурально рычащие, как в хороводе, пантеры Катарины Фрич - главное, не отходить и хотя бы минуту походить вокруг; или огромная картина Коринне Васмут в «белых залах» - эпичное полотно, напоминающее эскиз, прекрасное с любой точки. Иногда это ужасно занудно - фотографии (слишком социальные, слишком много), или совсем неудачно - Бойс, который, кажется, совсем про другое (или которого хотелось увидеть другим), тут дан в какой-то почти фанатской графике, в том смысле, что культ художника превозносит любую нарисованную им линию. Конечно, где еще удивишь все это, тем не менее, иногда не покидает ощущение, что эти этажи - большое пространство «краеведческого» музея современного искусства, некая историческая диорама в лицах, если хотите - слишком историческая: мамонты, динозавры, страшные женщины, умирающие мужчины. В конце выставки, в закоулке «белых залов» обнаруживается странный объект Эльзе (Твин) Габриель: под детское пение очень плаксивой песенки работает механизм - металлическая палочка с привязанным к концу платком подбрасывается вверх, создавая эффект помахивания, как бы прощального. Выглядит, как будто скелет прощается - эта хлипкая, странная, кажется, разваливающаяся фигурка отлично описывает ощущения от выставки: что-то ужасающе рудиментарное, неправильное, и да, оторваться невозможно.
Click to view