(no subject)
Фестиваль современного танца кончился - вот вам еще про три спектакля.
«Динамика» (соло Ольги Житлухиной, Латвия)
Двадцатиминутный перформанс постоянного гостя «Айседоры» Ольги Житлухиной, представляет собой результат работы на воркшопе с хореографом Деборой Хэй. В итоге было придумано выступление, которое по контракту она должна была исполнять на протяжении девяти месяцев каждый день, а потом - показывать публике. По словам Житлухиной, предварившей выступление коротким комментарием, у работы есть особая жесткая структура, соблюдение которой обязательно. «Динамика» основана на нескольких эмоциональных движениях, в их число входит смотрение на море и часть, посвященная операм. Когда танцовщица закончила говорить, попила воды и прожевала мармеладку, приняла по инструкции «горизонтальную позу, не достаточно комфортную, чтобы разлечься совсем», а потом по образованному зрителями в фойе второго этажа ТЮЗа большому овалу совершала свои больше похожие на упражнения, чем на танец, действия, но при этом очень пластичные, легкие. Все это - с исполнением знаменитых мелодий (голосом), с внутренним дыханием - действительного созерцания, не то моря, не то зрителей вокруг, с реакцией на покашливания, не то чего-то внутри. Перформанс, повторяемый каждый день, по словам Житлухиной, каждый день и меняется, то есть, по замыслу хореографа, движения должны варьироваться, повторять их нельзя. «Танцую разное, но суть-то одна» - удивительно легко сама исполнительница не понимает очевидного для обычного зрителя - как одно и то же можно исполнять или 17, или 26 минут. Красные туфли скрипят по паркету, танцовщица даже не поменяла одежду - те же мешковатые джинсы, что были на ней и вчера, когда она была только зрителем.
«Куда приводят мечты» (Нейджела Яткин, США)
Еще один интерактивный танец - соло перформанс Нейджелы Яткин в маленьком черном платье о гамлетовском «быть или не быть», звучащем откуда-то мужским голосом: «кто я?», «куда я?». «Откуда я пришел?» в начале было понято буквально: танцовщица начала из глубины зала, откуда-то из ложи, под арабскую музыку эффектно появившись, будто в парандже, и затем, словно стекая вниз - по наклону амфитеатра и кресел, через взаимодействие со случайно выбранными людьми, в обмен бумажек с посланиями на их ответные «танцы», смотрящиеся удивительно деревянно, пока последний не отнес ее - будто силой - на сцену под раскачивающийся, как маятник, фонарь. Дальше последовало высветление и затемнение тела, работа со сценой и залом как с огромным однородным пространством, очень красивая и кукольная хореография. Яткин использовала три источника света в разных углах сцены, вызывающих огромные тени от ее тела, проецируемые то на кирпичную стену позади, то на зал. Такой эффект удвоения - танцовщицы и теней - создавал ощущение, что эта тень гораздо больше человека, что она преследует, куда бы ни шел, раскидывает руки в безмолвном движении. Иногда тень пряталась, а Яткин казалась маленькой. А падая в зал, раскидывалась над зрителями, так что, даже не оглядываясь, можно было ощутить ее большое, как щупальца, присутствие. Одевание платья на голову, оголение груди, на одной стопе поднимается вверх, другая параллельна полу - быть или не быть - вопроса не стоит, ее «быть» теперь в каждом из сотни зрителей.
Не нашла спектакль, есть фрагмент другого соло:
«Что осталось?» (Лиат Вейсборт, Голландия)
Совершенно дикое действие, вплоть до каких-то балетных указующих жестов, знаков «ляляля» быстро сжимающейся ладонью, до невероятного сумасшествия, не подчиняющегося интерпретации, но заряжающего энергией. Спектакль явно потерял в зрелищности, когда вместо заявленных пяти голландцев на сцене появились двое (от одновременного повторения одного действия многими людьми всегда захватывает дух, как от драки), но не растерял резкости. Кажется, они танцевали о чем-то спортивном, и если в смысловой части, прописанной в программке, говорится о связи с обществом, близости с другими, то пластика повторяет все на свете олимпийские движения, древнегреческие скульптуры, советские спортивные майки, даже жест с арены гладиатора, привитый фильмами - опущенный вниз палец. Что это - двадцатиминутная лихорадка, марафон или что-то еще, не ясно, прикосновение лбами сменяется резкими прыжками вниз, как будто можно из всего этого выпрыгнуть.
фрагмент
«Динамика» (соло Ольги Житлухиной, Латвия)
Двадцатиминутный перформанс постоянного гостя «Айседоры» Ольги Житлухиной, представляет собой результат работы на воркшопе с хореографом Деборой Хэй. В итоге было придумано выступление, которое по контракту она должна была исполнять на протяжении девяти месяцев каждый день, а потом - показывать публике. По словам Житлухиной, предварившей выступление коротким комментарием, у работы есть особая жесткая структура, соблюдение которой обязательно. «Динамика» основана на нескольких эмоциональных движениях, в их число входит смотрение на море и часть, посвященная операм. Когда танцовщица закончила говорить, попила воды и прожевала мармеладку, приняла по инструкции «горизонтальную позу, не достаточно комфортную, чтобы разлечься совсем», а потом по образованному зрителями в фойе второго этажа ТЮЗа большому овалу совершала свои больше похожие на упражнения, чем на танец, действия, но при этом очень пластичные, легкие. Все это - с исполнением знаменитых мелодий (голосом), с внутренним дыханием - действительного созерцания, не то моря, не то зрителей вокруг, с реакцией на покашливания, не то чего-то внутри. Перформанс, повторяемый каждый день, по словам Житлухиной, каждый день и меняется, то есть, по замыслу хореографа, движения должны варьироваться, повторять их нельзя. «Танцую разное, но суть-то одна» - удивительно легко сама исполнительница не понимает очевидного для обычного зрителя - как одно и то же можно исполнять или 17, или 26 минут. Красные туфли скрипят по паркету, танцовщица даже не поменяла одежду - те же мешковатые джинсы, что были на ней и вчера, когда она была только зрителем.
«Куда приводят мечты» (Нейджела Яткин, США)
Еще один интерактивный танец - соло перформанс Нейджелы Яткин в маленьком черном платье о гамлетовском «быть или не быть», звучащем откуда-то мужским голосом: «кто я?», «куда я?». «Откуда я пришел?» в начале было понято буквально: танцовщица начала из глубины зала, откуда-то из ложи, под арабскую музыку эффектно появившись, будто в парандже, и затем, словно стекая вниз - по наклону амфитеатра и кресел, через взаимодействие со случайно выбранными людьми, в обмен бумажек с посланиями на их ответные «танцы», смотрящиеся удивительно деревянно, пока последний не отнес ее - будто силой - на сцену под раскачивающийся, как маятник, фонарь. Дальше последовало высветление и затемнение тела, работа со сценой и залом как с огромным однородным пространством, очень красивая и кукольная хореография. Яткин использовала три источника света в разных углах сцены, вызывающих огромные тени от ее тела, проецируемые то на кирпичную стену позади, то на зал. Такой эффект удвоения - танцовщицы и теней - создавал ощущение, что эта тень гораздо больше человека, что она преследует, куда бы ни шел, раскидывает руки в безмолвном движении. Иногда тень пряталась, а Яткин казалась маленькой. А падая в зал, раскидывалась над зрителями, так что, даже не оглядываясь, можно было ощутить ее большое, как щупальца, присутствие. Одевание платья на голову, оголение груди, на одной стопе поднимается вверх, другая параллельна полу - быть или не быть - вопроса не стоит, ее «быть» теперь в каждом из сотни зрителей.
Не нашла спектакль, есть фрагмент другого соло:
Click to view«Что осталось?» (Лиат Вейсборт, Голландия)
Совершенно дикое действие, вплоть до каких-то балетных указующих жестов, знаков «ляляля» быстро сжимающейся ладонью, до невероятного сумасшествия, не подчиняющегося интерпретации, но заряжающего энергией. Спектакль явно потерял в зрелищности, когда вместо заявленных пяти голландцев на сцене появились двое (от одновременного повторения одного действия многими людьми всегда захватывает дух, как от драки), но не растерял резкости. Кажется, они танцевали о чем-то спортивном, и если в смысловой части, прописанной в программке, говорится о связи с обществом, близости с другими, то пластика повторяет все на свете олимпийские движения, древнегреческие скульптуры, советские спортивные майки, даже жест с арены гладиатора, привитый фильмами - опущенный вниз палец. Что это - двадцатиминутная лихорадка, марафон или что-то еще, не ясно, прикосновение лбами сменяется резкими прыжками вниз, как будто можно из всего этого выпрыгнуть.
фрагмент