про церковь
--Но на самом ли деле хотел Иисус создать собственную общину? По поводу этого высказывались сомнения.
Сомнения возникают в связи со следующим странным фактом: слово εκκλησία [община, церковь] встречается в евангелиях всего в двух местах. Оба они находятся у Матфея и к тому же имеют разный смысл: в Мф 16,18 имеется в виду Церковь в целом, в 18,17 (дважды) - отдельная община. Учитывая, насколько большое значение имело слово εκκλησία - в обоих смыслах - для первохристианской Церкви, напрашивается вывод, что в обоих указанных местах Евангелия от Матфея мы имеем дело с церковным словоупотреблением. Иными словами, скудость и сомнительность примеров использования этого слова исключают, согласно широко распространенному мнению, возможность того, что Иисус хотел создать εκκλησία. Кроме того, результаты более ранних исследований показывали, что Иисус ожидал конца этого мира в близком, более того, в ближайшем времени. Уже по одной этой причине он не мог помышлять об учреждении Церкви.
Итак, можно не сомневаться: если бы под εκκλησία понималась организация наподобие той, которая сформировалась в последующие времена, то приписывание Иисусу намерения основать εκκλησία было бы явным анахронизмом. Но такое понимание слова εκκλησία неверно. Правильно понять его помогает следующее наблюдение: образ строительства Церкви (Мф 16,18) имеется также в кумранской литературе, а именно в 4Q pPs 37 III 16 (к Пс 37 (36), 23б-24а): «(Бог) поставил его (Учителя праведности), libnot lo'adat... чтобы он ему общину... построил». Так как это место - «единственная точная параллель к словам о строительстве Церкви Мф 16,18», то для более точного определения понятия εκκλησία в Мф 16,18 следовало бы взять в качестве отправной точки слово 'eda. Еврейское 'eda в своем основном значении употребляется в кумранских текстах in bonam partem по отношению к ангелам как отряду Божьему, но чаще всего - по отношению к ессейской общине как сообществу тех, кто принадлежит к спасаемому народу (в отличие от не готовой покаяться massa perditionis).
Соответственно понятие έκκλησία надлежит передавать не словом «Церковь», а словосочетанием «народ Божий». Ведь именно о новом народе Божьем, который он собирает, постоянно говорит Иисус, используя при этом множество образов (еще одно подтверждение тому, что при изложении провозвестия Иисуса нельзя ограничиваться специальной терминологией). Он говорит о новом народе Божьем как о стаде (Лк 12,32; Мк 14,27 пар. Мф 26,31сл; Ин 10,1-29, ср. Мф 10,16 пар. Лк 10,3, а также Ин 16,32), которое пастырь спасает от рассеяния и собирает (Мф 12,30 пар. Лк 11,23; Мф 15,24; Ин 10,1-5.16.27-30; ср. Иез 34,1-31; Иер 23,1-8), как о множестве гостей на свадьбе (Мк 2,19 пар.), как о посеянных Богом растениях (Мф 13,24; 15,13, где им противопоставляются растения иного происхождения), как о захваченных неводом рыбах (Мф 13,47 ср. Мк 1,17). Семья нового народа Божьего - это дом Божий (Мф 16,18 ср. Агг 2,6-9) или град Божий, основанный на горе Сион (Мф 5,14 ср. Ис 2,2-4 пар. Мих 4,1-3; Ис 25,6-8; 60); свет от него должен быть виден издалека, отчего его обитатели называются сынами света (Лк 16,8; Ин 12,36). Они - члены нового союза (Мк 14,24 пар.; 1 Кор 11,25), относительно которых исполняется пророчество о том, что Бог будет их учителем (Мф 23,8; Иер 31,33сл). Отсутствие в речениях Иисуса играющего столь важную роль в Кумране образа воинства Божьего (1Q M), безусловно, не случайно. Из всех образов, используемых для характеристики нового народа Божьего, ему ближе всего сравнение общины спасаемых с эсхатологической familia Dei. Она заменяет земную семью, от которой сам Иисус и сопровождающие его ученики должны были отказаться (Мк 10,29сл пар.). В эсхатологической семье Бог является Отцом (Мф 23,9), Иисус - хозяином дома, близкие ему - домочадцами (Мф 10,25; пожилые женщины, слушающие его слово, - это его матери, мужчины и ученики - его братья (Мк 3,34 пар.). И в то же время все они - малые, дети, даже νήπιοι [младенцы] в семье (Мф 11,25), к которым Иисус, хотя они и взрослые по возрасту, обращается как к детям. Familia Dei проявляет себя прежде всего в общности трапезы, которая предвосхищает трапезу спасаемых в конце времен. В другом месте Иисус расширяет границы семьи Божьей, не ограничивая ее кругом своих приверженцев: всех терпящих нужду, преследуемых и одиноких он называет своими братьями и тем самым включает в familia Dei (Мф 25,40, где указательное местоимение τούτων [этих] - характерный для семитских языков плеоназм и, следовательно, не может трактоваться как сужение понятия άδελφοί [братья] до круга учеников). Нет никакого сомнения: используя самые разные образы, Иисус вновь и вновь говорит о собирании народа Божьего, которое он осуществляет.
Этому никоим образом не противоречит ожидание близкого конца. Напротив! Именно в том случае, если Иисус полагал, что конец близок, у него должно было возникнуть намерение собрать живущий во времена спасения народ Божий. Ибо посланнику Бога нужен народ Божий, пророку - отряд учеников. Мы должны еще больше заострить эту мысль: единственный смысл всей деятельности Иисуса - это собирание народа Божьего в конце времен.
...
В движении, берущем начало от Иисуса, особенно бросаются в глаза некоторые черты, общие с ессеями. Ессеи запрещают брак (во всяком случае, тем членам общины, которые живут в монастыре в Кумране), что было необычным; Иисус не женат. Кумранские ессеи требуют отказа от всякой собственности и имеют общее имущество; Иисус ожидает от богатого юноши отказа от всего, чем он владеет (Мк 10,17-31), и в узком кругу его учеников - во всяком случае, согласно Иоанну - была общность имущества (Ин 12,6; 13,29). Ессеи запрещают клясться; Иисус тоже запрещает злоупотреблять именем Бога, используя его в пустых клятвах (Мф 5,33-37; 23,16-22). Не должны ли мы на основании такого сходства заключить, что Иисус намеревался создать общину-остаток наподобие ессейской?
Если бы мы это сделали, то это означало бы полное непонимание вести Иисуса. Контраст между Иисусом и всеми другими, кто пытался образовать общину-остаток, выявляется в одном совершенно определенном пункте, а именно в вопросе об обособлении от «внешних».
…
Ессей безусловно не должен «никому воздавать злом», «усердствовать в духе нечестия», напротив, ему следует «добром преследовать человека»; однако это ничуть не уменьшает «вечной ненависти к людям испорченным», «гнева» против «людей злобы» и беспощадности к отступникам. Это лишь означает, что возмездие предоставляется Богу, который воздаст им в «день расплаты».
Предписания по проведению собрания полноправных членов общины носят еще более избирательный характер, чем условия приема. К нему не допускаются даже физически неполноценные члены общины. Ессеи смотрели на себя как на Божий народ священников конца времен и применяли к себе положение, по которому к службе в храме допускались только физически полноценные священники (Лев 21,18-20). «Люди глупые, безрассудные, бестолковые, сумасшедшие, слепые, калеки, хромые, глухие и несовершеннолетние - никто из них в собрании общины (ср. со следующей цитатой) участвовать не будет, ибо святые ангелы будут среди них» (а присутствие уродливых и отсталых было бы для ангелов оскорбительным).
…
Мы дошли до пункта, за которым пути Иисуса и ессеев расходятся. По близости к первохристианству это пробуждающее людей движение с его ликованием по поводу спасения, серьезностью, самоотверженностью, с его самосознанием может сравниться разве что с движением Крестителя, о котором, однако, нам мало что известно (ср. тем не менее Лк 1,13-17). Основатель ессейской общины Учитель праведности был убежден, что его провозвестием, ужесточающим требования Торы, решаются проблемы суда и спасения. Он отказывается от прерогатив Израиля и учит, что разделение произойдет в самом Израиле. Он, как мы уже видели, в отличие от других течений древнего иудаизма, знает, что эсхатологический Иерусалим и эсхатологический храм уже сейчас возвещают о себе в образе его общины. Он - «единственная известная нам фигура позднего иудаизма, по сознанию величия своей миссии сравнимая с Иисусом». Однако его весть, со всей захватывающей серьезностью ее призыва к покаянию и с ее ликованием по поводу дарованного спасения, направлена на обособление готовых к покаянию от основной массы, которую ессеи считали безнадежно обреченной на погибель.
Не нужно много слов, чтобы показать, с какой резкостью отвергал Иисус все попытки реализовать общину-остаток человеческими стараниями и обособлением от недостойных. Он звал тех, кому было отказано в принадлежности к этой общине. Когда он призывает своих - нищих, увечных, хромых и слепых, - чтобы пригласить их к столу (Лк 14,13), и когда в его притче хозяин созывает в дом нищих, увечных, хромых и слепых (ст. 21), то это прямой вызов ессейской общине-остатку. Такой же вызов бросает Иисус фарисеям, и не только там, где он их явно называет (как в Лк 11,37-44, см. выше, с. 166), но и в случае Мф 6,1-18, и во многих притчах.
В этом отношении Иисус отличается даже от Крестителя, который превосходит всех остальных основателей общин-остатков тем, что разбивает всякую самоуверенность и даже народу Божьему возвещает суд (Мф 3,7-12), и который, согласно Лк 3,12, не отказывал желающим покаяться мытарям: Креститель принимает виновных после того, как они объявляют о своей готовности вести новую жизнь; Иисус предлагает грешникам спасение до того, как они покаялись, что особенно видно из Лк 19,1-10.
Вновь и вновь в первых трех евангелиях заходит речь о том, насколько предосудительным, возбуждающим и будоражащим казалось поведение Иисуса, когда он отвергал особые претензии фарисеев и ессеев на реализацию святого остатка и прямо обращался к тем, кто был исключен из претендующей на эту роль общины.
Именно весть о беспредельной и безоговорочной милости отделяет его от общин-остатков и от Крестителя. Бог, которого проповедует Иисус, - это отец малых и потерянных, Бог, который хочет иметь дело с грешниками и ликует, когда один грешник находит дорогу домой (Лк 15,7.10). Поскольку Бог так беспредельно добр, поскольку Бог любит грешников, Иисус собирает не святой остаток, но всеохватывающую спасаемую общину нового народа Божьего. Иисус широко распахивает двери, зовет всех без исключения, как наседка зовет всех цыплят под свое крыло (Мф 23,37 пар. Лк 13,34). «Все (πολλοί, употребленное в расширительном смысле) званы (на праздничную трапезу)», и не от Иисуса зависит, что лишь немногие достигают цели (Мф 22,14).
...
Призывая молиться о дарах эры спасения с полной убежденностью в том, что молитва будет услышана, Иисус дает в этой связи три очень ясных и точных наставления. Прежде всего, молитва учеников, в отличие от рассчитанной на публику молитвы фарисеев, должна происходить втайне, в ταμ(ι)εΐον (Мф 6,6), в кладовой, т.е. в совершенно не предназначенном для молитвы месте. Возможно, это наставление связано с Ис 26,20: «Пойди, народ мой, войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев». Ученики Иисуса знают о грядущей катастрофе. Их молитва - это молитва времен эсхатологических бедствий. Она слишком серьезна, чтобы выставлять ее напоказ.
Далее: молитва учеников должна быть краткой. Иисус осуждает книжников, οί.... προφάσει μακρά προσευχόμενοι [для вида долго молящихся] (Мк 12,40); он порицает βατταλογεΐν [болтание] (Мф 6,7). За длинными молитвами стоит представление (близкое языческому fatigare deos) с том, что увеличением количества обращений и слов можно сделать Бога более благосклонным. Для учеников Иисуса в этом нет необходимости; Отец знает, в чем они нуждаются, следовательно, их молитва может быть краткой. «Отче наш», которая у Матфея следует непосредственно за настоятельным требованием избегать многословия при молитве, представлена у него в качестве примера краткой молитвы и действительно своей краткостью отличается от большинства молитв того времени. Сыновство освобождает от необходимости тараторить без умолку.
Наконец, в качестве предварительного условия того, чтобы молитва учеников была услышана, Иисус называет готовность прощать. Для Иисуса это conditio sine qua non всякой молитвы; поэтому он вводит его в «Отче наш» (Мф 6,12 пар.). Готовность простить перенесенную несправедливость должна быть безграничной и распространяться также и на врага: заступничество за него (Мф 5,44 пар. Лк 6,28) предполагает, что он прощен.--
(И. Иеремиас)
Сомнения возникают в связи со следующим странным фактом: слово εκκλησία [община, церковь] встречается в евангелиях всего в двух местах. Оба они находятся у Матфея и к тому же имеют разный смысл: в Мф 16,18 имеется в виду Церковь в целом, в 18,17 (дважды) - отдельная община. Учитывая, насколько большое значение имело слово εκκλησία - в обоих смыслах - для первохристианской Церкви, напрашивается вывод, что в обоих указанных местах Евангелия от Матфея мы имеем дело с церковным словоупотреблением. Иными словами, скудость и сомнительность примеров использования этого слова исключают, согласно широко распространенному мнению, возможность того, что Иисус хотел создать εκκλησία. Кроме того, результаты более ранних исследований показывали, что Иисус ожидал конца этого мира в близком, более того, в ближайшем времени. Уже по одной этой причине он не мог помышлять об учреждении Церкви.
Итак, можно не сомневаться: если бы под εκκλησία понималась организация наподобие той, которая сформировалась в последующие времена, то приписывание Иисусу намерения основать εκκλησία было бы явным анахронизмом. Но такое понимание слова εκκλησία неверно. Правильно понять его помогает следующее наблюдение: образ строительства Церкви (Мф 16,18) имеется также в кумранской литературе, а именно в 4Q pPs 37 III 16 (к Пс 37 (36), 23б-24а): «(Бог) поставил его (Учителя праведности), libnot lo'adat... чтобы он ему общину... построил». Так как это место - «единственная точная параллель к словам о строительстве Церкви Мф 16,18», то для более точного определения понятия εκκλησία в Мф 16,18 следовало бы взять в качестве отправной точки слово 'eda. Еврейское 'eda в своем основном значении употребляется в кумранских текстах in bonam partem по отношению к ангелам как отряду Божьему, но чаще всего - по отношению к ессейской общине как сообществу тех, кто принадлежит к спасаемому народу (в отличие от не готовой покаяться massa perditionis).
Соответственно понятие έκκλησία надлежит передавать не словом «Церковь», а словосочетанием «народ Божий». Ведь именно о новом народе Божьем, который он собирает, постоянно говорит Иисус, используя при этом множество образов (еще одно подтверждение тому, что при изложении провозвестия Иисуса нельзя ограничиваться специальной терминологией). Он говорит о новом народе Божьем как о стаде (Лк 12,32; Мк 14,27 пар. Мф 26,31сл; Ин 10,1-29, ср. Мф 10,16 пар. Лк 10,3, а также Ин 16,32), которое пастырь спасает от рассеяния и собирает (Мф 12,30 пар. Лк 11,23; Мф 15,24; Ин 10,1-5.16.27-30; ср. Иез 34,1-31; Иер 23,1-8), как о множестве гостей на свадьбе (Мк 2,19 пар.), как о посеянных Богом растениях (Мф 13,24; 15,13, где им противопоставляются растения иного происхождения), как о захваченных неводом рыбах (Мф 13,47 ср. Мк 1,17). Семья нового народа Божьего - это дом Божий (Мф 16,18 ср. Агг 2,6-9) или град Божий, основанный на горе Сион (Мф 5,14 ср. Ис 2,2-4 пар. Мих 4,1-3; Ис 25,6-8; 60); свет от него должен быть виден издалека, отчего его обитатели называются сынами света (Лк 16,8; Ин 12,36). Они - члены нового союза (Мк 14,24 пар.; 1 Кор 11,25), относительно которых исполняется пророчество о том, что Бог будет их учителем (Мф 23,8; Иер 31,33сл). Отсутствие в речениях Иисуса играющего столь важную роль в Кумране образа воинства Божьего (1Q M), безусловно, не случайно. Из всех образов, используемых для характеристики нового народа Божьего, ему ближе всего сравнение общины спасаемых с эсхатологической familia Dei. Она заменяет земную семью, от которой сам Иисус и сопровождающие его ученики должны были отказаться (Мк 10,29сл пар.). В эсхатологической семье Бог является Отцом (Мф 23,9), Иисус - хозяином дома, близкие ему - домочадцами (Мф 10,25; пожилые женщины, слушающие его слово, - это его матери, мужчины и ученики - его братья (Мк 3,34 пар.). И в то же время все они - малые, дети, даже νήπιοι [младенцы] в семье (Мф 11,25), к которым Иисус, хотя они и взрослые по возрасту, обращается как к детям. Familia Dei проявляет себя прежде всего в общности трапезы, которая предвосхищает трапезу спасаемых в конце времен. В другом месте Иисус расширяет границы семьи Божьей, не ограничивая ее кругом своих приверженцев: всех терпящих нужду, преследуемых и одиноких он называет своими братьями и тем самым включает в familia Dei (Мф 25,40, где указательное местоимение τούτων [этих] - характерный для семитских языков плеоназм и, следовательно, не может трактоваться как сужение понятия άδελφοί [братья] до круга учеников). Нет никакого сомнения: используя самые разные образы, Иисус вновь и вновь говорит о собирании народа Божьего, которое он осуществляет.
Этому никоим образом не противоречит ожидание близкого конца. Напротив! Именно в том случае, если Иисус полагал, что конец близок, у него должно было возникнуть намерение собрать живущий во времена спасения народ Божий. Ибо посланнику Бога нужен народ Божий, пророку - отряд учеников. Мы должны еще больше заострить эту мысль: единственный смысл всей деятельности Иисуса - это собирание народа Божьего в конце времен.
...
В движении, берущем начало от Иисуса, особенно бросаются в глаза некоторые черты, общие с ессеями. Ессеи запрещают брак (во всяком случае, тем членам общины, которые живут в монастыре в Кумране), что было необычным; Иисус не женат. Кумранские ессеи требуют отказа от всякой собственности и имеют общее имущество; Иисус ожидает от богатого юноши отказа от всего, чем он владеет (Мк 10,17-31), и в узком кругу его учеников - во всяком случае, согласно Иоанну - была общность имущества (Ин 12,6; 13,29). Ессеи запрещают клясться; Иисус тоже запрещает злоупотреблять именем Бога, используя его в пустых клятвах (Мф 5,33-37; 23,16-22). Не должны ли мы на основании такого сходства заключить, что Иисус намеревался создать общину-остаток наподобие ессейской?
Если бы мы это сделали, то это означало бы полное непонимание вести Иисуса. Контраст между Иисусом и всеми другими, кто пытался образовать общину-остаток, выявляется в одном совершенно определенном пункте, а именно в вопросе об обособлении от «внешних».
…
Ессей безусловно не должен «никому воздавать злом», «усердствовать в духе нечестия», напротив, ему следует «добром преследовать человека»; однако это ничуть не уменьшает «вечной ненависти к людям испорченным», «гнева» против «людей злобы» и беспощадности к отступникам. Это лишь означает, что возмездие предоставляется Богу, который воздаст им в «день расплаты».
Предписания по проведению собрания полноправных членов общины носят еще более избирательный характер, чем условия приема. К нему не допускаются даже физически неполноценные члены общины. Ессеи смотрели на себя как на Божий народ священников конца времен и применяли к себе положение, по которому к службе в храме допускались только физически полноценные священники (Лев 21,18-20). «Люди глупые, безрассудные, бестолковые, сумасшедшие, слепые, калеки, хромые, глухие и несовершеннолетние - никто из них в собрании общины (ср. со следующей цитатой) участвовать не будет, ибо святые ангелы будут среди них» (а присутствие уродливых и отсталых было бы для ангелов оскорбительным).
…
Мы дошли до пункта, за которым пути Иисуса и ессеев расходятся. По близости к первохристианству это пробуждающее людей движение с его ликованием по поводу спасения, серьезностью, самоотверженностью, с его самосознанием может сравниться разве что с движением Крестителя, о котором, однако, нам мало что известно (ср. тем не менее Лк 1,13-17). Основатель ессейской общины Учитель праведности был убежден, что его провозвестием, ужесточающим требования Торы, решаются проблемы суда и спасения. Он отказывается от прерогатив Израиля и учит, что разделение произойдет в самом Израиле. Он, как мы уже видели, в отличие от других течений древнего иудаизма, знает, что эсхатологический Иерусалим и эсхатологический храм уже сейчас возвещают о себе в образе его общины. Он - «единственная известная нам фигура позднего иудаизма, по сознанию величия своей миссии сравнимая с Иисусом». Однако его весть, со всей захватывающей серьезностью ее призыва к покаянию и с ее ликованием по поводу дарованного спасения, направлена на обособление готовых к покаянию от основной массы, которую ессеи считали безнадежно обреченной на погибель.
Не нужно много слов, чтобы показать, с какой резкостью отвергал Иисус все попытки реализовать общину-остаток человеческими стараниями и обособлением от недостойных. Он звал тех, кому было отказано в принадлежности к этой общине. Когда он призывает своих - нищих, увечных, хромых и слепых, - чтобы пригласить их к столу (Лк 14,13), и когда в его притче хозяин созывает в дом нищих, увечных, хромых и слепых (ст. 21), то это прямой вызов ессейской общине-остатку. Такой же вызов бросает Иисус фарисеям, и не только там, где он их явно называет (как в Лк 11,37-44, см. выше, с. 166), но и в случае Мф 6,1-18, и во многих притчах.
В этом отношении Иисус отличается даже от Крестителя, который превосходит всех остальных основателей общин-остатков тем, что разбивает всякую самоуверенность и даже народу Божьему возвещает суд (Мф 3,7-12), и который, согласно Лк 3,12, не отказывал желающим покаяться мытарям: Креститель принимает виновных после того, как они объявляют о своей готовности вести новую жизнь; Иисус предлагает грешникам спасение до того, как они покаялись, что особенно видно из Лк 19,1-10.
Вновь и вновь в первых трех евангелиях заходит речь о том, насколько предосудительным, возбуждающим и будоражащим казалось поведение Иисуса, когда он отвергал особые претензии фарисеев и ессеев на реализацию святого остатка и прямо обращался к тем, кто был исключен из претендующей на эту роль общины.
Именно весть о беспредельной и безоговорочной милости отделяет его от общин-остатков и от Крестителя. Бог, которого проповедует Иисус, - это отец малых и потерянных, Бог, который хочет иметь дело с грешниками и ликует, когда один грешник находит дорогу домой (Лк 15,7.10). Поскольку Бог так беспредельно добр, поскольку Бог любит грешников, Иисус собирает не святой остаток, но всеохватывающую спасаемую общину нового народа Божьего. Иисус широко распахивает двери, зовет всех без исключения, как наседка зовет всех цыплят под свое крыло (Мф 23,37 пар. Лк 13,34). «Все (πολλοί, употребленное в расширительном смысле) званы (на праздничную трапезу)», и не от Иисуса зависит, что лишь немногие достигают цели (Мф 22,14).
...
Призывая молиться о дарах эры спасения с полной убежденностью в том, что молитва будет услышана, Иисус дает в этой связи три очень ясных и точных наставления. Прежде всего, молитва учеников, в отличие от рассчитанной на публику молитвы фарисеев, должна происходить втайне, в ταμ(ι)εΐον (Мф 6,6), в кладовой, т.е. в совершенно не предназначенном для молитвы месте. Возможно, это наставление связано с Ис 26,20: «Пойди, народ мой, войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев». Ученики Иисуса знают о грядущей катастрофе. Их молитва - это молитва времен эсхатологических бедствий. Она слишком серьезна, чтобы выставлять ее напоказ.
Далее: молитва учеников должна быть краткой. Иисус осуждает книжников, οί.... προφάσει μακρά προσευχόμενοι [для вида долго молящихся] (Мк 12,40); он порицает βατταλογεΐν [болтание] (Мф 6,7). За длинными молитвами стоит представление (близкое языческому fatigare deos) с том, что увеличением количества обращений и слов можно сделать Бога более благосклонным. Для учеников Иисуса в этом нет необходимости; Отец знает, в чем они нуждаются, следовательно, их молитва может быть краткой. «Отче наш», которая у Матфея следует непосредственно за настоятельным требованием избегать многословия при молитве, представлена у него в качестве примера краткой молитвы и действительно своей краткостью отличается от большинства молитв того времени. Сыновство освобождает от необходимости тараторить без умолку.
Наконец, в качестве предварительного условия того, чтобы молитва учеников была услышана, Иисус называет готовность прощать. Для Иисуса это conditio sine qua non всякой молитвы; поэтому он вводит его в «Отче наш» (Мф 6,12 пар.). Готовность простить перенесенную несправедливость должна быть безграничной и распространяться также и на врага: заступничество за него (Мф 5,44 пар. Лк 6,28) предполагает, что он прощен.--
(И. Иеремиас)