Цветы как художественный образ «MEMENTO MORI»
Мастерство живописи, иллюзорность, доходящая до оптической точности, таинственность предметного мира - заслуженно привлекают к цветочному натюрморту внимание посетителей музеев. Однако мало кто догадывается о том, что изысканные цветы и фрукты голландских натюрмортов XV-XVII веков символически являли современникам художественный образ смерти…
DANIEL SEGHERS
Гольский И.А. Цветы как художественный образ «memento mori» // Истина и благо (Селивановские чтения): материалы всероссийской научной конференции. 23 мая 2008 г. / ответ. ред. К. Г. Рожко. - ТИЦ ТГАКИ : Тюмень, 2008. - 168 с. - С. 120-122.
1894 Lawrence Alma-Tadema - Spring oil on canvas. Original in the Getty Museum.
С незапамятных времен человек оценил не только целебные свойства растений, но и радующую глаз красоту цветов, включив их в контекст культуры. В античности цветы были связаны с культом богов, были символом их силы и воли, служили приношением во время римских религиозных обрядов - флоралий и розалий. В эпоху средневековья цветы через аллегорическое и символическое истолкование помогали узреть великую мудрость, а порой рассматривались и как основное доказательство бытия Бога, - красота цветов становилась подтверждением того, что мир создан Всевышним. Искушенному зрителю цветок предоставлял ключ к пониманию жизни, метафорически говоря: «Знай, что жизнь есть иллюзия, не основывай ее на обманчивой внешней стороне явлений. Не дай пленить себя моей преходящей красой, поскольку внутри я скрываю семена смерти и забвения… Memento mori - помни о смерти».
Латинское крылатое выражение дало название жанру широкого диапазона произведений искусства, преследующему ту же самую цель - напоминать людям об их собственной смертности. Этот жанр мало использовался в античности, когда главная цель классического изречения состояла в том, чтобы сказать людям: «ешьте, пейте и веселитесь, ведь завтра вы можете умереть». Сменив акценты, эта фраза весьма органично вошла в христианскую культуру: «позвольте нам есть и пить, иначе, до завтра мы не доживем». Выразив саму идею христианства, в деле спасения души выдвигающую смерть на первый план, эта мысль нашла многократное отражение в произведениях религиозного искусства.
Наиболее характерна тема «Memento mori» для траурного изобразительного искусства и архитектуры, использующих мрачные мотивы распада жизни - истлевающей плоти, человеческих костей и черепа. Метафорически тема мимолетности жизни проявилась в основном символе европейского рационализма - механических часах, - суровом напоминании, что наше время на земле становится короче с каждой проходящей минутой.
Живописным эквивалентом этой темы в высоком искусстве является жанр натюрморта «vanitas» (с латинского - «тщеславие»), обличающий пустую суету в достижении богатства и почестей. Предметный мир натюрморта непременно включал символы бренности и скоротечности жизни - они могли быть грубо очевидными - как черепа, песочные и механические часы, или более тонкими - как цветок, теряющий свои лепестки или плод, неминуемо утрачивающий свою свежесть.
Мадонна с младенцем и с Ангелами,1478
Однако, наравне с этим философским пониманием, цветам «приписывалось» символическое значение по ассоциации с различными признаками - форме, цвету, созвучию с названием, месту произрастания. Все белые цветы означали чистоту и непорочность, в особенности белые розы и лилии, являющиеся атрибутом Девы Марии. Красные цветы, - розы и маки - были символом Страстей Христовых, крови, пролитой святыми и мучениками. Цветы всех оттенков синего, голубого, сиреневого - колокольчики, васильки, фиалки, ирисы, незабудки - напоминали о небесной синеве. Незабудка уже своим названием напоминала о необходимости размышлений о божественном мироустройстве.
В наиболее фундаментальном плане, как прекраснейшее из всех созданий, произрастающих на земле, цветок уподоблялся Человеку, благородством телесного сложения и души превосходящему всех живых существ. И оба они, пусть и чудесные порождения земли, подвержены тлению, и в сопоставлении с божественными сущностями превращаются в образ, напоминающий о бренности земной жизни.
Тем не менее, было бы нелепо утверждать, что прекрасный цветочный натюрморт, навевая грустные мысли о смерти, заставлял человека ставить под сомнение разумность Божьего мира и наличия в нем смысла. Тема смерти ни в коем случае не создавала пессимистических настроений. Христиане свыкались с мыслью «Credo quia absurdum (est)» - «Верую, ибо абсурдно», традиционно приписываемой христианскому философу Тертуллиану, и такой близкой идеям философии экзистенциализма, утверждающим, что лишь победивший страх, осознавший абсурдность человеческого существования, обретает свободу и защищенность.
«Лишь за счет осознания смерти человеческая жизнь вздымается к вершине подлинного существования», - пишет немецкий философ XX века О.Ф. Больнов. Напоминание о смерти становится движущим стимулом европейского прогресса - жизнь коротка, не растрачивай ее попусту, организуй ее, чтобы она не стала бессмысленной за счет внезапно вторгшейся смерти. Главные цели своей жизни человек не должен ни переносить в какое бы то ни было будущее, ни делать зависимыми от достижения этого будущего. Видимо, нужно вспомнить, что человек, как и цветок, существует только «здесь и сейчас».
Мир природных форм, на протяжении веков включенный в символическую картину мира, не мог утратить свое высшее значение. С течением времени модифицировалось послание, зашифрованное в цветочной живописи, обогатилось новыми оттенками в соответствии с контекстом эпохи. Сегодня образ цветка продолжает напоминать нам, что удовольствия жизни мимолетны, вещи тленны, а вечны лишь доступные всем Любовь и Доброта.
В основе текста:
art.1september.ru/articlef.php
© Иван Гольский