О Бразийяке и юности
Начал читать мемуары знаменитого (пресловутого, печально известного) писателя Робера Бразийяка (1909-1945) "Наше предвоенное" (1941), написанные им в 30-летнем возрасте. Пока прочитал первых три главы, в которых описаны годы учения в парижском лицее Людовика Великого, в Эколь нормаль и в Сорбонне (не закончил курс), от 17 до 22 лет. Удивительно добрая и поэтичная книга, очень позитивная, с чудесным настроением.
Неудивительно, что я сразу вспомнил и свою юность-молодость, между 20 годами (лето 1988, возвращение из армии на второй курс ИСАА) и 25 годами (октябрь 1993, думаю, понятно) . С точки зрения интеллектуального формирования, возможно, более важными были старшие классы школы (1982-1985, запойное чтение стихов и всего про Серебряный век, что можно было достать, увлечение славянофильством, начало собирания), но время было не самое располагающее к открытости. Первый курс института (1985-1986) запомнился как сплошной кошмар: и японский, и английский я начал учить с нуля плюс некоторые личные моменты. Два года в армии (1986-1988), конечно, были потерей времени, хотя я старался потерять поменьше. А по возвращении...
Была свобода и была "среда". Первые собственные научные работы! В 1990 г., в 22 года, я - студент ИСАА! - напечатал статью в "Известиях отделения литературы и языка АН СССР". Кто сейчас меня - доктора и профессора - к ним подпустит, если в почти родном журнале "Восток" посылают куда подальше. Первые занятия в архивах - отделы рукописей РГБ и РНБ. В РГБ тогда студентов записывали только на лето, а в отдел рукописей с "отношением" из издательства пускали спокойно. Книги из основного хранения, которые хотелось прочитать, заказывал на отдел рукописей, о котором у меня сохранились наилучшие воспоминания (в новом помещении так пока и не довелось побывать). А как собрание пополнялось!
Дружба с Л.К. Долгополовым (сейчас заканчиваю готовить сборник его "неизданного и несобранного"). Общение с Т.П.Григорьевой. Робкое вхождение в литературные круги. ГЕОПОЛИТИКА! Эх, "это ж наша молодость: все - имажинисты".
Я совершенно не умею писать мемуары (и путевые заметки). Но тяга к рефлексии была у меня с отроческих лет, когда я марал бумагу какими-то автобио записями (надеюсь, они не сохранились). Потом задумка автобиографического романа о рубеже 80-х и 90-х - уж больно в интересное время мы жили. В голове было сочинено много (парочка незаконченных романов и сейчас где-то в мозгу обретается), на бумаге совсем чуть-чуть, да и то наверняка не сохранилось.
А прочитать такую книгу очень хочется. Интересно, не написал ли кто? Пусть не из моих знакомых (я бы знал), но хотя бы из примерно того же круга общения.
Хорошо что еще есть те, с кем можно всё это повспоминать (и кому "не надо объяснять"). Потому что многие уже не со мной, а некоторые и вовсе не с нами. С людьми из собственного прошлого жалко расставться именно как с памятью о прошлом, хотя в настоящем это бывает необходимо.
Неудивительно, что я сразу вспомнил и свою юность-молодость, между 20 годами (лето 1988, возвращение из армии на второй курс ИСАА) и 25 годами (октябрь 1993, думаю, понятно) . С точки зрения интеллектуального формирования, возможно, более важными были старшие классы школы (1982-1985, запойное чтение стихов и всего про Серебряный век, что можно было достать, увлечение славянофильством, начало собирания), но время было не самое располагающее к открытости. Первый курс института (1985-1986) запомнился как сплошной кошмар: и японский, и английский я начал учить с нуля плюс некоторые личные моменты. Два года в армии (1986-1988), конечно, были потерей времени, хотя я старался потерять поменьше. А по возвращении...
Была свобода и была "среда". Первые собственные научные работы! В 1990 г., в 22 года, я - студент ИСАА! - напечатал статью в "Известиях отделения литературы и языка АН СССР". Кто сейчас меня - доктора и профессора - к ним подпустит, если в почти родном журнале "Восток" посылают куда подальше. Первые занятия в архивах - отделы рукописей РГБ и РНБ. В РГБ тогда студентов записывали только на лето, а в отдел рукописей с "отношением" из издательства пускали спокойно. Книги из основного хранения, которые хотелось прочитать, заказывал на отдел рукописей, о котором у меня сохранились наилучшие воспоминания (в новом помещении так пока и не довелось побывать). А как собрание пополнялось!
Дружба с Л.К. Долгополовым (сейчас заканчиваю готовить сборник его "неизданного и несобранного"). Общение с Т.П.Григорьевой. Робкое вхождение в литературные круги. ГЕОПОЛИТИКА! Эх, "это ж наша молодость: все - имажинисты".
Я совершенно не умею писать мемуары (и путевые заметки). Но тяга к рефлексии была у меня с отроческих лет, когда я марал бумагу какими-то автобио записями (надеюсь, они не сохранились). Потом задумка автобиографического романа о рубеже 80-х и 90-х - уж больно в интересное время мы жили. В голове было сочинено много (парочка незаконченных романов и сейчас где-то в мозгу обретается), на бумаге совсем чуть-чуть, да и то наверняка не сохранилось.
А прочитать такую книгу очень хочется. Интересно, не написал ли кто? Пусть не из моих знакомых (я бы знал), но хотя бы из примерно того же круга общения.
Хорошо что еще есть те, с кем можно всё это повспоминать (и кому "не надо объяснять"). Потому что многие уже не со мной, а некоторые и вовсе не с нами. С людьми из собственного прошлого жалко расставться именно как с памятью о прошлом, хотя в настоящем это бывает необходимо.