Судно трёх
31. Чудеса и пророчества
После встречи с погибшей душой всё вокруг казалось праздником жизни. И трое сделали остановку в чудном старинном городке. Здесь они совершили поминальную трапезу о погибшей. И Пёс также был доволен.
На другом берегу Потока тоже был премилый городок. К тому же, там проходила железная дорога, где огненная сила паром создавала рукотворную парусию на суше.
Конец пути близился, и трое решили убелить свои одежды в струях Потока-отца. Они думали сделать это сами, как учил Джордж.
Белые одежды означали конец пути. И Джордж не мог знать, как убелить одежды.
Ибо Джордж знал молитву насыщения. Но он не знал молитвы очищения.
Тогда трое нашли в городе прачку, и за тройную цену она убелила их одежды. Ибо каждый из трёх носил на себе тройку.
Ведь прачка знала молитвы очищения. Она делала своё дело с молитвой, как для Спасителя. И она сотворила чудо очищения их одежд. По её молитве Поток-отец убелил одежды всех троих.
И так трое пребывали в этих местах. По преданию, некогда здесь был огромный водоём, и в него впадал Поток. И здесь был конец Потока. Но затем Поток-отец пробил преграды и нашёл путь к морю. От тех же времён осталось здесь множество удильщиков. И об этом свидетельствовали все Писания.
Воды Потока кишели здесь всевозможной рыбой. И можно было удить рыбу целыми днями весь год, медитируя между делом. Ведь невозможно было поймать рыбу в этих местах.
Рыба сама высовывалась из воды, ожидая хлеба насущного свыше, как манны небесной и в ожидании глазела на своих удильщиков. Но на крючок рыба не шла, не клевала - и всё. Ни на какие хлебы.
Рыба в этих местах была особенная: она сама ловила удильщиков.
Рыба Потока-отца ловит людей, подумал Джей.
Джей не считал себя удильщиком. Старые удильщики говорили ему, что всем он хорош, но настоящего удильщика из него не выйдет. Что у него за глаза сообразительности, но не хватает воображения. Что он мог бы стать поэтом, летописцем, наконец, просто писакой. Но удильщику Потока-отца нужно иметь много больше фантазии, выдумки и изобретательности.
Удильщик Потока-отца видит рыбу в воде. Он видит то, чего не видят другие.
Наглая ложь и грубый обман не сбываются. Ибо они явно ищут хлеба насущного, а не чуда правды Сущего.
Истый удильщик Потока-отца подобен пророку. Его слова правдивы и убедительны, достоверны в деталях. Ведь они сбываются.
Истый удильщик Потока-отца входит в собрание людей, не обнажая головы. Он достаёт свою снасть для курений, набивает и возжигает её, и дымит в собрании людей. Он дымит, пока все не умолкнут. Тогда он убирает снасть для курения и говорит о тайне. Он требует веры от собравшихся, и требует тройную порцию spiritus'а.
И все умолкают, не смея возражать, готовые внимать и верить. И тогда истый удильщик Потока-отца говорит о своей немощи в ловле и о чуде небывалого улова, ниспосланного ему свыше Сущим.
Под конец истый удильщик Потока-отца снова просит у Сущего как хозяина собрания тройную порцию spiritus'а, и говорит о суде мира.
Джей спросил хозяина обители странников мира сего о его вере. И тот отвечал: Господи, мы слушаем целыми днями в смирении, и уже привыкли, ибо в этом наша жизнь.
Джей вспомнил подвижника, жаждавшего стать удильщиком Потока-отца. Юнец был так честен, что взял как норматив приписок на чудо в четверть улова. Но улов его был так мал, что четверть улова была меньше целой рыбы. Ему приходилось говорить чистую правду, ибо рыба дробью не ловится и не делится, а икра в дефиците.
Надо было совершенствовать систему умножения улова, вводя научные методы пророчества.
Подвижник стал умножать рыб на хлебы. Но и это было мало - а кто-то умножал одну на двадцать, и на двенадцать или семь - смотря по количеству людей в собрании и не считая женщин и детей. Чтобы не оказаться в хвосте, подвижник решил ввести десятину, умножая одну рыбу на десять и прибавляя ещё десяток как первенцев Сущему. Ибо, умножая две рыбы на пять хлебов, он неизменно получал семь корзин, округляя их до десяти согласно точной науке.
Десятина эта так всем понравилась, что синедрион удильщиков Потока-отца рекомендовал всем удильщикам Потока-отца придерживаться такой системы пророчества улова. Но старцы-удильщики Потока-отца возражали, требуя увеличить расчётный норматив умножения рыб до привычных всем им двадцати, и этим совершенно выхолостили самую суть десятины.
Так чудо умножения рыбы на хлебы превратилось в безбожную статистику плановой икономии. Ибо статистика есть научная форма лжи, и она от диавола, решил Джей. Ведь сам премудрый Соломон попался на ней. Ибо считая народ свой, жён и наложниц, он получал то четыре тысячи, то пять, не считая при этом женщин и детей.
После встречи с погибшей душой всё вокруг казалось праздником жизни. И трое сделали остановку в чудном старинном городке. Здесь они совершили поминальную трапезу о погибшей. И Пёс также был доволен.
На другом берегу Потока тоже был премилый городок. К тому же, там проходила железная дорога, где огненная сила паром создавала рукотворную парусию на суше.
Конец пути близился, и трое решили убелить свои одежды в струях Потока-отца. Они думали сделать это сами, как учил Джордж.
Белые одежды означали конец пути. И Джордж не мог знать, как убелить одежды.
Ибо Джордж знал молитву насыщения. Но он не знал молитвы очищения.
Тогда трое нашли в городе прачку, и за тройную цену она убелила их одежды. Ибо каждый из трёх носил на себе тройку.
Ведь прачка знала молитвы очищения. Она делала своё дело с молитвой, как для Спасителя. И она сотворила чудо очищения их одежд. По её молитве Поток-отец убелил одежды всех троих.
И так трое пребывали в этих местах. По преданию, некогда здесь был огромный водоём, и в него впадал Поток. И здесь был конец Потока. Но затем Поток-отец пробил преграды и нашёл путь к морю. От тех же времён осталось здесь множество удильщиков. И об этом свидетельствовали все Писания.
Воды Потока кишели здесь всевозможной рыбой. И можно было удить рыбу целыми днями весь год, медитируя между делом. Ведь невозможно было поймать рыбу в этих местах.
Рыба сама высовывалась из воды, ожидая хлеба насущного свыше, как манны небесной и в ожидании глазела на своих удильщиков. Но на крючок рыба не шла, не клевала - и всё. Ни на какие хлебы.
Рыба в этих местах была особенная: она сама ловила удильщиков.
Рыба Потока-отца ловит людей, подумал Джей.
Джей не считал себя удильщиком. Старые удильщики говорили ему, что всем он хорош, но настоящего удильщика из него не выйдет. Что у него за глаза сообразительности, но не хватает воображения. Что он мог бы стать поэтом, летописцем, наконец, просто писакой. Но удильщику Потока-отца нужно иметь много больше фантазии, выдумки и изобретательности.
Удильщик Потока-отца видит рыбу в воде. Он видит то, чего не видят другие.
Наглая ложь и грубый обман не сбываются. Ибо они явно ищут хлеба насущного, а не чуда правды Сущего.
Истый удильщик Потока-отца подобен пророку. Его слова правдивы и убедительны, достоверны в деталях. Ведь они сбываются.
Истый удильщик Потока-отца входит в собрание людей, не обнажая головы. Он достаёт свою снасть для курений, набивает и возжигает её, и дымит в собрании людей. Он дымит, пока все не умолкнут. Тогда он убирает снасть для курения и говорит о тайне. Он требует веры от собравшихся, и требует тройную порцию spiritus'а.
И все умолкают, не смея возражать, готовые внимать и верить. И тогда истый удильщик Потока-отца говорит о своей немощи в ловле и о чуде небывалого улова, ниспосланного ему свыше Сущим.
Под конец истый удильщик Потока-отца снова просит у Сущего как хозяина собрания тройную порцию spiritus'а, и говорит о суде мира.
Джей спросил хозяина обители странников мира сего о его вере. И тот отвечал: Господи, мы слушаем целыми днями в смирении, и уже привыкли, ибо в этом наша жизнь.
Джей вспомнил подвижника, жаждавшего стать удильщиком Потока-отца. Юнец был так честен, что взял как норматив приписок на чудо в четверть улова. Но улов его был так мал, что четверть улова была меньше целой рыбы. Ему приходилось говорить чистую правду, ибо рыба дробью не ловится и не делится, а икра в дефиците.
Надо было совершенствовать систему умножения улова, вводя научные методы пророчества.
Подвижник стал умножать рыб на хлебы. Но и это было мало - а кто-то умножал одну на двадцать, и на двенадцать или семь - смотря по количеству людей в собрании и не считая женщин и детей. Чтобы не оказаться в хвосте, подвижник решил ввести десятину, умножая одну рыбу на десять и прибавляя ещё десяток как первенцев Сущему. Ибо, умножая две рыбы на пять хлебов, он неизменно получал семь корзин, округляя их до десяти согласно точной науке.
Десятина эта так всем понравилась, что синедрион удильщиков Потока-отца рекомендовал всем удильщикам Потока-отца придерживаться такой системы пророчества улова. Но старцы-удильщики Потока-отца возражали, требуя увеличить расчётный норматив умножения рыб до привычных всем им двадцати, и этим совершенно выхолостили самую суть десятины.
Так чудо умножения рыбы на хлебы превратилось в безбожную статистику плановой икономии. Ибо статистика есть научная форма лжи, и она от диавола, решил Джей. Ведь сам премудрый Соломон попался на ней. Ибо считая народ свой, жён и наложниц, он получал то четыре тысячи, то пять, не считая при этом женщин и детей.