Судно трёх
29. Подвижники
Наутро Гаррис преисполнился амнезии и отвращения к еде. Троих ждали подвиги аскезы ради стяжания Царства мира. Поэтому завтрак был постный, хотя и без молитвы.
Очистившись покаянием от грехов, трое решили восходить к Истоку на вёслах.
Ведущий лодку бечевой тоже тянет лямку в направлении Истока, думал Джей. Но он идёт берегом вне струй Потока-отца. Он может остановиться и стоять.
Восходящий же на вёслах должен всё время трудиться, прилагать усилия подобно непрерывной молитве. Иначе его снесёт вниз, если он не причалит к грешной суше.
И вышла между тремя распря. Они решали, кто из них будет править, подавая возгласы. И каждый жаждал взвалить бремя этого подвига на себя. Ибо от этого труда зависела участь всех.
Проклят правящий с небрежением, подавая возглас неверный, решил Джей. Правящий должен бдить и верно возглашать.
Джей всегда преклонялся перед работой. Ибо в ней была жизнь. Он собирал её как сокровище, посланное Сущим, и хранил в доме своём неусыпно. Джей благоговейно взирал на неё и не мог оторваться долгими часами. Ведь работа была святыней. Он не смел ни приблизиться, ни дохнуть. Он не смел подумать о расставании с ней. Работа это дар свыше, зримая любовь Сущего к человеку, думал Джей.
Работа валилась валом на Джея как благодать на благодать. Он за всем присматривал, устраивал и заботился, расшибаясь в лепёшку. Ибо так устроен мир.
Каждый же в лодке считал, что он трудится за всех. И каждый был прав. Ибо они нераздельны, как одно целое.
Поэтому Джей соглашался и с Джорджем, и с Гаррисом, а Джордж и Гаррис соглашались друг с другом. Ибо все трое едины, но не один.
Решили же они, придя к согласию, что Джордж и Гаррис будут пока грести, а дальше Джей потянет лодку бечевой. На земле он управится сам.
Когда-то Джей искал себе труд потяжелее ради большего подвига. Но теперь пришло время дать дорогу молодым, думал Джей.
Все старые гребцы уступают молодым. Старцы возлежат на ложах на дне лодки, сказывая молодым предания о своём опыте восхождения к Истоку, а то и просто медитируют.
Но молодые гребцы уже пошли не те, думал Джей. Послушать старцев они ещё не прочь, но дальше послушания дело не идёт. Иные могут прямо предложить старцам самим показать в братолюбии любовь, и терпение в удержании вёсел.
Впервые подвизался в юности Джей в хождении по водам с четырьмя друзьями, в наёмной лодке на озере. Там он и принял водное крещение вместе с юными братьями-удильщиками.
Потом Джей плотничал возле пригородных лесопилок, сам сколачивал из досок плоты и учился ходить по водам на прудах. Являлся хозяин лесопилки с посохом, и начинал осенять им Джея. Он пытался благословить этим посохом Джея, но у Джея был свой посох. И так двумя посохами изображали они крест.
Переправившись на другую сторону, Джей удалялся. Иной раз он задерживался послушать проповедь о сколачивании плотов, которые всегда оставлял у пруда. Ведь на суше плот был ему ни к чему.
После Джей пришёл на небольшой поток, где постиг мастерство грести и распластываться в смирении на дне лодки.
Невиданное искусство хождения по водам Джею дал Поток-отец.
Джордж вступил на поприще гребли с восемью сподвижниками. Ибо они считали девятку символом совершенства. Длинноволосый, нечёсаный и небритый подвижник из глубинки предводительствовал ими.
Сын, заменявший отца, дал им лодку и вёсла на пристани. Он назначил Джорджа четвёртым ради остойчивости. Править же был назначен самый нищий духом из девяти.
Лохматый подвижник сел загребным и сказал им: не бойтесь и подражайте мне, и научитесь от меня грести. И они отдали концы с благословением сына своего отца.
Дальше Джордж не мог понять, на земле они или на небе. Грёб один лохматый, прочие же смиренно распростёрлись в земном поклоне на дне лодки и молились о спасении.
Под мостом лодка развернулась боком, но Поток-отец нёс её дальше. Джордж поднялся и попытался сослужить лохматому, но едва не выпал из лодки вместе с веслом. Тогда и кормчий бросил за борт свои снасти, предоставив лодку воле Божией, и стал молиться слезно.
И трижды исходили они из-под моста, как из врат, и снова скрывались, и кормчий начинал слезно молиться. Народ же с моста, восклицая, самозабвенно и единодушно поддерживал их, творя крестные знамения и поклоны даже через перила моста.
Гребля сугубая длилась минут сорок. Джордж не мог понять, как и почему они опять оказались на пристани так скоро.
Это было общее дело всех присутствующих, и оно увенчалось чудесным спасением гребцов.
Гаррис же сказал, что привык ходить по водам на море, предпочитая морскую стихию.
Джей помнил, как попробовал однажды ходить по морю. Оказалось, что это невозможно, потому что ходить по водам на глазах у всей мирской публики можно было только стоя. Это было совершенно нелепо.
Хождение по водам на море было подобно молитве в уличной толпе, где невозможно совершать поклоны. И Джей прибег к помощи старца, искушённого в хождении по водам.
Ибо истинное наслаждение - видеть блаженную умиротворённость умного делания старца. Он идёт невозмутимо, смиренно уступая дорогу всем. Он так размерен в каждом движении, что часы его неизменно точны - минута в минуту.
Научиться хождению по водам нетрудно. Надо только не обращать внимания на девиц и не суетиться.
Суета губит все усилия новоначальных хождения по водам, подумал Джей. Они мешают друг другу грести, виня во всём вёсла и лодочника.
Джорджу же часто хотелось ходить по водам на плоскодонке. Научиться передвигаться без вёсел и паруса, опираясь на посох, не труднее, чем грести, думал Джей. Но чтобы выглядеть достойно, необходима большая практика.
Один подвижник ходил по водам на плоскодонке вдвоём с Джеем. Он впервые попробовал взять в руки посох. И всё у него так хорошо получалось сразу, что он расхаживал по лодке по-хозяйски, попирая дно посохом как землю. Он правил как хотел. И так он осмелел, что забыл про борт и перешагнул через него.
Посох же прочно засел в иле, и парень повис на нём, как на дереве. Ибо он не мог вытащить из ила посох, на котором висел, а без посоха и лодки с Джеем не мог ходить по водам. И отроки-проказники с берега насмехались над ним, называя обезьяной, на дереве висящей. Вместе с посохом он медленно погружался в воду.
Джей же стался в лодке один. Запасного посоха не было, и Джей ничем не мог помочь другу. Ибо хотя Джей и был в лодке, но без посоха не мог ходить по водам. Он только глядел, как друг его погружается в воду и затем мокрый, в грязи выбирается на берег.
Между тем поток нёс лодку к плотине, и Джей проклял друга, повисшего на посохе, вслед за отроками. Ибо проклят всякий висящий на дереве.
Прямо по курсу у него стоял на якоре баркас удильщиков. Два старца, удившие рыбу, поймали лодку с Джеем и одолжили ему посох.
Впервые Джей хотел поправить лодкой без вёсел с тремя друзьями. И он пришёл к Потоку, но лодки ему не досталось.
Джей ждал друзей на берегу, когда увидел подвижника в таком же облачении. Тот правил лодкой один, и толкал и вертел лодку как угодно. Все собравшиеся глазели на чудеса новичка-виртуоза, гадая, что будет, и говорили самое разное о нём.
Друзья же Джея пришли к Потоку позже других, и стали насмехаться, ибо приняли его за Джея. И Джей стоял за деревом, слыша их слова. Когда же новоначальный обратился к ним, раскаялись они, увидев его лицо. И просили они прощения за злословие, оправдываясь дружбой с Джеем. Ведь они говорили праздные слова не по злобе, но ради проказы их. Он же простил их, как одержимых проказой, ради исцеления их.
Так Гаррис однажды совершал омовение в море, и вот некто сильный, одержимый проказой схватил его, погрузил в воду и стал топить.
Спасло же Гарриса смирение. Ибо едва он перестал противиться злому силой и подумал о спасении души, одержимый проказой отпустил его. Увидев же лицо Гарриса, ужаснулся видимо, и стал просить прощения, говоря, что принял его за друга. И Гаррис возликовал в душе, благодаря Сущего, что его не приняли за родственника и оставили в живых, и считал, что родился в новую жизнь, покаявшись и омывшись от прежних грехов.
Воистину, смертельные враги человека - ближние его, подумал Джей. И Царство мира бывает подобно берегу моря жизни мирской.
Наутро Гаррис преисполнился амнезии и отвращения к еде. Троих ждали подвиги аскезы ради стяжания Царства мира. Поэтому завтрак был постный, хотя и без молитвы.
Очистившись покаянием от грехов, трое решили восходить к Истоку на вёслах.
Ведущий лодку бечевой тоже тянет лямку в направлении Истока, думал Джей. Но он идёт берегом вне струй Потока-отца. Он может остановиться и стоять.
Восходящий же на вёслах должен всё время трудиться, прилагать усилия подобно непрерывной молитве. Иначе его снесёт вниз, если он не причалит к грешной суше.
И вышла между тремя распря. Они решали, кто из них будет править, подавая возгласы. И каждый жаждал взвалить бремя этого подвига на себя. Ибо от этого труда зависела участь всех.
Проклят правящий с небрежением, подавая возглас неверный, решил Джей. Правящий должен бдить и верно возглашать.
Джей всегда преклонялся перед работой. Ибо в ней была жизнь. Он собирал её как сокровище, посланное Сущим, и хранил в доме своём неусыпно. Джей благоговейно взирал на неё и не мог оторваться долгими часами. Ведь работа была святыней. Он не смел ни приблизиться, ни дохнуть. Он не смел подумать о расставании с ней. Работа это дар свыше, зримая любовь Сущего к человеку, думал Джей.
Работа валилась валом на Джея как благодать на благодать. Он за всем присматривал, устраивал и заботился, расшибаясь в лепёшку. Ибо так устроен мир.
Каждый же в лодке считал, что он трудится за всех. И каждый был прав. Ибо они нераздельны, как одно целое.
Поэтому Джей соглашался и с Джорджем, и с Гаррисом, а Джордж и Гаррис соглашались друг с другом. Ибо все трое едины, но не один.
Решили же они, придя к согласию, что Джордж и Гаррис будут пока грести, а дальше Джей потянет лодку бечевой. На земле он управится сам.
Когда-то Джей искал себе труд потяжелее ради большего подвига. Но теперь пришло время дать дорогу молодым, думал Джей.
Все старые гребцы уступают молодым. Старцы возлежат на ложах на дне лодки, сказывая молодым предания о своём опыте восхождения к Истоку, а то и просто медитируют.
Но молодые гребцы уже пошли не те, думал Джей. Послушать старцев они ещё не прочь, но дальше послушания дело не идёт. Иные могут прямо предложить старцам самим показать в братолюбии любовь, и терпение в удержании вёсел.
Впервые подвизался в юности Джей в хождении по водам с четырьмя друзьями, в наёмной лодке на озере. Там он и принял водное крещение вместе с юными братьями-удильщиками.
Потом Джей плотничал возле пригородных лесопилок, сам сколачивал из досок плоты и учился ходить по водам на прудах. Являлся хозяин лесопилки с посохом, и начинал осенять им Джея. Он пытался благословить этим посохом Джея, но у Джея был свой посох. И так двумя посохами изображали они крест.
Переправившись на другую сторону, Джей удалялся. Иной раз он задерживался послушать проповедь о сколачивании плотов, которые всегда оставлял у пруда. Ведь на суше плот был ему ни к чему.
После Джей пришёл на небольшой поток, где постиг мастерство грести и распластываться в смирении на дне лодки.
Невиданное искусство хождения по водам Джею дал Поток-отец.
Джордж вступил на поприще гребли с восемью сподвижниками. Ибо они считали девятку символом совершенства. Длинноволосый, нечёсаный и небритый подвижник из глубинки предводительствовал ими.
Сын, заменявший отца, дал им лодку и вёсла на пристани. Он назначил Джорджа четвёртым ради остойчивости. Править же был назначен самый нищий духом из девяти.
Лохматый подвижник сел загребным и сказал им: не бойтесь и подражайте мне, и научитесь от меня грести. И они отдали концы с благословением сына своего отца.
Дальше Джордж не мог понять, на земле они или на небе. Грёб один лохматый, прочие же смиренно распростёрлись в земном поклоне на дне лодки и молились о спасении.
Под мостом лодка развернулась боком, но Поток-отец нёс её дальше. Джордж поднялся и попытался сослужить лохматому, но едва не выпал из лодки вместе с веслом. Тогда и кормчий бросил за борт свои снасти, предоставив лодку воле Божией, и стал молиться слезно.
И трижды исходили они из-под моста, как из врат, и снова скрывались, и кормчий начинал слезно молиться. Народ же с моста, восклицая, самозабвенно и единодушно поддерживал их, творя крестные знамения и поклоны даже через перила моста.
Гребля сугубая длилась минут сорок. Джордж не мог понять, как и почему они опять оказались на пристани так скоро.
Это было общее дело всех присутствующих, и оно увенчалось чудесным спасением гребцов.
Гаррис же сказал, что привык ходить по водам на море, предпочитая морскую стихию.
Джей помнил, как попробовал однажды ходить по морю. Оказалось, что это невозможно, потому что ходить по водам на глазах у всей мирской публики можно было только стоя. Это было совершенно нелепо.
Хождение по водам на море было подобно молитве в уличной толпе, где невозможно совершать поклоны. И Джей прибег к помощи старца, искушённого в хождении по водам.
Ибо истинное наслаждение - видеть блаженную умиротворённость умного делания старца. Он идёт невозмутимо, смиренно уступая дорогу всем. Он так размерен в каждом движении, что часы его неизменно точны - минута в минуту.
Научиться хождению по водам нетрудно. Надо только не обращать внимания на девиц и не суетиться.
Суета губит все усилия новоначальных хождения по водам, подумал Джей. Они мешают друг другу грести, виня во всём вёсла и лодочника.
Джорджу же часто хотелось ходить по водам на плоскодонке. Научиться передвигаться без вёсел и паруса, опираясь на посох, не труднее, чем грести, думал Джей. Но чтобы выглядеть достойно, необходима большая практика.
Один подвижник ходил по водам на плоскодонке вдвоём с Джеем. Он впервые попробовал взять в руки посох. И всё у него так хорошо получалось сразу, что он расхаживал по лодке по-хозяйски, попирая дно посохом как землю. Он правил как хотел. И так он осмелел, что забыл про борт и перешагнул через него.
Посох же прочно засел в иле, и парень повис на нём, как на дереве. Ибо он не мог вытащить из ила посох, на котором висел, а без посоха и лодки с Джеем не мог ходить по водам. И отроки-проказники с берега насмехались над ним, называя обезьяной, на дереве висящей. Вместе с посохом он медленно погружался в воду.
Джей же стался в лодке один. Запасного посоха не было, и Джей ничем не мог помочь другу. Ибо хотя Джей и был в лодке, но без посоха не мог ходить по водам. Он только глядел, как друг его погружается в воду и затем мокрый, в грязи выбирается на берег.
Между тем поток нёс лодку к плотине, и Джей проклял друга, повисшего на посохе, вслед за отроками. Ибо проклят всякий висящий на дереве.
Прямо по курсу у него стоял на якоре баркас удильщиков. Два старца, удившие рыбу, поймали лодку с Джеем и одолжили ему посох.
Впервые Джей хотел поправить лодкой без вёсел с тремя друзьями. И он пришёл к Потоку, но лодки ему не досталось.
Джей ждал друзей на берегу, когда увидел подвижника в таком же облачении. Тот правил лодкой один, и толкал и вертел лодку как угодно. Все собравшиеся глазели на чудеса новичка-виртуоза, гадая, что будет, и говорили самое разное о нём.
Друзья же Джея пришли к Потоку позже других, и стали насмехаться, ибо приняли его за Джея. И Джей стоял за деревом, слыша их слова. Когда же новоначальный обратился к ним, раскаялись они, увидев его лицо. И просили они прощения за злословие, оправдываясь дружбой с Джеем. Ведь они говорили праздные слова не по злобе, но ради проказы их. Он же простил их, как одержимых проказой, ради исцеления их.
Так Гаррис однажды совершал омовение в море, и вот некто сильный, одержимый проказой схватил его, погрузил в воду и стал топить.
Спасло же Гарриса смирение. Ибо едва он перестал противиться злому силой и подумал о спасении души, одержимый проказой отпустил его. Увидев же лицо Гарриса, ужаснулся видимо, и стал просить прощения, говоря, что принял его за друга. И Гаррис возликовал в душе, благодаря Сущего, что его не приняли за родственника и оставили в живых, и считал, что родился в новую жизнь, покаявшись и омывшись от прежних грехов.
Воистину, смертельные враги человека - ближние его, подумал Джей. И Царство мира бывает подобно берегу моря жизни мирской.