после "Елены"
Смотрю много хорошего кино в кинотеатрах, а в театр себя с трудом загоняю. Сходила с удовольствием на одну только оперу из Мадрида. В чем причина такого поведения - с трудом поддается объяснению. Смутно понимаю, что это одна из форм внутренней эмиграции, но каким образом именно пока внятно не могу пояснить...
В московском кафе, три дамы берут кофе и выпечку, каждая расплачивается сама за себя, по очереди садятся за соседний столик со мной. "Ну, начинай" - говорит одна. И соседка ее разражается речью эдак на минут пять. И говорит она про "Елену" Звягинцева. Третья пытается возразить, но та, что скомандовала в начале, сердито осаживает ее: "Не прерывай!". И она подчиняется.
В результате все возражения сводятся к небольшим репликам; "хороший" - говорит дама-оратор, "хороший, хороший" - поддакивают слушающие, или "нехороший, нехороший" - возражают. Но все тихо, не перебивая, толерантность к мнениям как в британском парламенте. Но как они обсуждали фильм! Ничего особенного, самым бытовым образом, но никаким гордонам и прочим закрытым показам не снился такой подход к фильму.
Всего не помню, но было одно замечание, которое крепко врезалось в память. "Все такое обыденное, ничего особенного не происходит, а музыка как-будто к постановкам Шекспира". Музыка там Филипа Гласса, если видели или просто знаете. Она всегда держит в напряжении. Но дальше не буду рассказывать, стоп, первый день проката, не буду же я отравлять потенциальным зрителям впечатление спойлерами. Про содержание - молчу.
Пока они разговаривали. а я доедала свой суп, их вспомнила. Стояли в кассу прямо за мной, я не видела, а слышала их, спрашивали скидки для пенсионеров. Скидка была 50 рублей за билет. Воспользовались. В кафе комментировали счет на кассе. "Сто сорок" - говорила последней из них кассирша. "Всего сто сорок рублей..." - иронично подхватывали две другие. Особенный все-таки они были народец, пенсионерки.
Все три показались мне макбетовыми ведьмами.
В московском кафе, три дамы берут кофе и выпечку, каждая расплачивается сама за себя, по очереди садятся за соседний столик со мной. "Ну, начинай" - говорит одна. И соседка ее разражается речью эдак на минут пять. И говорит она про "Елену" Звягинцева. Третья пытается возразить, но та, что скомандовала в начале, сердито осаживает ее: "Не прерывай!". И она подчиняется.
В результате все возражения сводятся к небольшим репликам; "хороший" - говорит дама-оратор, "хороший, хороший" - поддакивают слушающие, или "нехороший, нехороший" - возражают. Но все тихо, не перебивая, толерантность к мнениям как в британском парламенте. Но как они обсуждали фильм! Ничего особенного, самым бытовым образом, но никаким гордонам и прочим закрытым показам не снился такой подход к фильму.
Всего не помню, но было одно замечание, которое крепко врезалось в память. "Все такое обыденное, ничего особенного не происходит, а музыка как-будто к постановкам Шекспира". Музыка там Филипа Гласса, если видели или просто знаете. Она всегда держит в напряжении. Но дальше не буду рассказывать, стоп, первый день проката, не буду же я отравлять потенциальным зрителям впечатление спойлерами. Про содержание - молчу.
Пока они разговаривали. а я доедала свой суп, их вспомнила. Стояли в кассу прямо за мной, я не видела, а слышала их, спрашивали скидки для пенсионеров. Скидка была 50 рублей за билет. Воспользовались. В кафе комментировали счет на кассе. "Сто сорок" - говорила последней из них кассирша. "Всего сто сорок рублей..." - иронично подхватывали две другие. Особенный все-таки они были народец, пенсионерки.
Все три показались мне макбетовыми ведьмами.