Легенда русского рака
21 ИЮНЯ 2016 Г.
Ринат Каримов победил лимфому, шутя. Целый год около ста тысяч человек следили за его историей в Instagram. Его дневник стал символом борьбы с лимфомой. 32-летний татуировщик показывал больничную жизнь с улыбкой. Ринат рассказал «Правмиру» о том, над чем можно посмеяться, если у тебя рак, как его история вдохновила Веру Брежневу, и о чем не стоит спрашивать человека, который сражается с болезнью.
«У вас лимфома, ничего страшного»
Год назад я ехал на тренировку в спортзал и почувствовал неприятное ощущение в горле. Сначала я не обратил на это внимания и продолжал жить обычной жизнью. Работал, ходил в спортзал, как раз решил бросить курить. В какой-то момент я стал походить на Рокки Бальбоа после финальной схватки (Прим. ред. - профессиональный боксер и тренер, вымышленный персонаж серии фильмов «Рокки»), такие у меня были отеки.
В горле стоял ком, при наклонах вперед было четкое ощущение, что я нахожусь на глубине десять метров под водой и превратился в сома. Слезились глаза, закладывало уши. Врачи долго искали недуг, но легче не становилось, и тогда по настоянию друзей я обратился в РОНЦ им. Блохина на Каширке, где и услышал свой окончательный диагноз. Это была лимфома.
О том, что у меня за болезнь, я узнал в больничном коридоре между обследованиями. Врач небрежно сказал: «У вас лимфома, но ничего страшного, мы вас вылечим», и всё. В этот день я хотел серьезно испугаться, но почему-то не вышло. Я сел в машину, забил «лимфома» в поисковые серверы. Прочитал, что это рак. Подумал: «Рак, значит рак. Буду лечить» и поехал домой, чтобы позвонить родным, которые ждали и волновались.
Самым трудным было - рассказать родителям. У меня совершенно обычная семья. Я вырос в небольшом якутском поселке. Папа - плотник, мама - оператор «Аэрофлота». Мне, конечно, пришлось их успокаивать. Главное, о чем я их просил - не жалеть меня и не плакать. Если обо мне плачут, значит, меня уже хоронят. Им было тяжелее всех из моих близких понять и принять факт, что их сын теперь «Легенда русского рака», как выразился один мой знакомый.
Папа быстрее пришел в себя. Маме помогла брошюрка из больницы, что-то вроде «Лимфомы для чайников». После нее она стала реже плакать и даже без сожаления смеялась над моими шутками. Все понимали, что я могу и не вылечиться. Я тоже это понимал, но даже в этом случае не хотел, чтобы меня жалели. Жалость - хуже всего.
Почему я так решил? Не знаю. Меня не готовили в детстве к какой-то особенной выносливости и стойкости. Мама любила и баловала, папа занимался со мной «мужскими» делами - брал с собой в гараж и на рыбалку. Родители хотели приехать ко мне с первого дня диагноза, но я был против. Во-первых, им и так пришлось несладко: слезы, горечь, страх. При каждом нашем разговоре это так или иначе проявлялось, не давая мне возможности поверить в себя.
«Мы ведь не бросаем человека, если у него насморк»
Мне нужна была не жалость, а забота. Все бытовые вопросы взяла на себя моя девушка Юля. Представьте себе взрослого мужчину, который временно не может обслуживать себя, даже убраться. Я не мог вести абсолютно никакую совместную жизнь. Даже коты приносили бы больше радости. Один раз я порывался помыть посуду, разбил пару чашек, выскользнувшие из онемевших пальцев, и оставил эту затею. Легко можно понять, каково было Юле тащить меня «на себе».
Физическое недомогание - это полбеды. Помню, что почти каждую ночь она проверяла температуру и дыхание, волнуясь за мою жизнь. Апогеем был момент с температурой в 41 градус, когда она проснулась от того, что я был горяч, как печка, и трясся в судорожных конвульсиях. Ничего особенного по поводу моей болезни Юля не говорила, мы обсуждали насущные дела. Полагаю, она очень переживала, но при мне не плакала. У нас схожий взгляд на мир: появилась задача - надо ее решать.
Я не понимаю, когда говорят о том, что невеста меня «не бросила». Мы ведь не бросаем человека, который простудился, или если у него насморк. Рак - это тоже болезнь, просто она дольше и сложнее лечится. Я знаю, что рака боятся больше, чем ОРЗ. Во-первых, пока ученые не смогли точно определить его природу, поэтому существует мифическое предположение о том, что «рак заразен», во-вторых, всем кажется, что рак неизлечим. При этом большинство моих друзей с раком вошли в ремиссию.
«Приложите капустный лист»
С раком связано много суеверий, заблуждений и особенно «народных рецептов». Однажды, проходя по коридорам РОНЦ, я услышал обрывок фразы: «Чистотел вымачиваете, потом через марлю…»
Я тоже читал много абсурдных рекомендаций: лечение пельменями, одеялом из усиков барсука. Всегда есть люди, знающие по теме лечения онкологии больше врачей: «Не ходи там, где много народа, ешь свеклу, не ешь свеклу, только голодание тебя спасет, к ботинкам купи шляпу, мы лечили стоматит жареным изюмом, купи воду и пей вместо еды, постоянно плавай, не нюхай сахар…» Однажды у меня заболело горло, и я попросил читателей меня пощадить! Уж с горлом-то я мог справиться сам.
Самым популярным был метод «приложить к опухоли капустный лист». Хочу обратиться ко всем, кто дает такие советы: вы берете на себя слишком большую ответственность. Если бы я приложил к опухоли капустный лист, меня бы уже не было. Я бы скончался от тромбоза через неделю после начала такого «лечения». Сам я советы стараюсь не давать. Иногда меня спрашивают: «Какие препараты ты принимал?» Как я могу ответить на этот вопрос? Не бывает двух одинаковых раков.
Больше всего людей пугает боль. Мне действительно было больно - после операции и в перерывах между химиотерапией. Самым неприятным стал стоматит. Стоматит онкологического больного отличается от стоматита здорового человека. От боли невозможно даже спать, в язык вонзаются острые пики, всюду язвы, ты захлебываешься слюной. Бывали дни, когда я спал всего шесть часов (не подряд).
Я мечтал об огурце! Мне и так нельзя было на протяжении всей болезни есть свежие овощи, но стоматит лишал возможности жевать в принципе. Мой рацион состоял из разбавленных водой баночек детского питания. Мы обсуждали меню с другом.
- Говяжья «Фрутоняня», оказывается, очень вкусна!
- А мне вот «Семпер» манго нравится.
Нормальный разговор двух взрослых мужчин с онкологией.
Я пробовал разные методы - например, обкладывал зубы ватными валиками. Вычислял, что лучше сделать - поспать и проснуться от боли или не спать и поймать момент для обезболивания.
Я никогда не смеялся над раком!
Есть вещи, над которыми нельзя смеяться - война, болезни и смерть. Мои друзья умирали на моих глазах, что тут смешного? Я смеялся над собой, солдаты ведь тоже шутят на войне.
Может быть, способность иронизировать и помогла мне не остаться в одиночестве. Меня даже узнавали врачи и медсестры. Однажды медсестра призналась, что мой инстаграм читает ее сын, попросила передать ему привет. Многие раковые больные сами виноваты в том, что их начинают избегать. Представьте человека, который год сидит дома. О чем с ним поговорить?
Я честно пытался читать, даже ставил себе цель - по одной книге в неделю, но у меня ничего не получилось. Перед глазами всё плыло. Даже если бы я смог прочитать страницу, я бы не понял, о чем идет речь. Так же и с фильмами. Ты просто не понимаешь, что происходит на экране. Но это не значит, что надо раствориться в болезни. С соседями по палате, например, мы старались онкологию не обсуждать.
Я старался думать о том, что в эти же секунды с онкологией борются дети, женщины, пожилые люди, и они справляются. Мне даже удалось организовать сборы для детского отделения РОНЦ на Каширке. Это не было целенаправленной благотворительностью, просто помогли собрать памперсы, пеленки и другие расходные материалы детям. Собирать деньги я не умею, а нецелевое использование детских памперсов сложно себе представить.
Однажды я расплачивался в супермаркете пластиковой картой, и кассир попросила меня предъявить документ, так как на карте не было подписи. Я показал кассиру права, забыв, что фото сделано до болезни. По ее глазам я понял, что мне не мешало бы объясниться. К тому моменту я сам уже легко мог отличить онколысых людей от бритых наголо. У онкологических больных отсутствовали брови и ресницы. Тогда я задумался о том, как же тяжело некоторым людям переносить все метаморфозы тела, связанные с лечением и болезнью. При этом уже на первом курсе я стал замечать, что в нашем отделении женщины, как и во всём остальном мире, очень ухаживали за собой.
В восемь утра я приползал на сдачу крови обычно как после бомбежки. Женщины сидели и щебетали уже накрашенные. Их красота была в их силе! Когда я видел вышагивающих по коридору больницы женщин с улыбкой на лице, с желанием жить, бороться, любить, то я совсем не замечал, что они были лысыми, без бровей или с легким зеленоватым оттенком кожи от лекарств. В целом, мы мало думали о красоте. Когда у тебя рак, тебя больше волнует вопрос выживания.
«Рак - не то, на чем хочется заработать славу»
В инстаграме мне приходили сотни писем, я физически не успевал на все ответить. В один прекрасный день число моих подписчиков начало увеличиваться тысячами. Оказалось, что мой дневник нашла Вера Брежнева, перепостила мою фотографию с пожеланиями здоровья. Я написал ей «спасибо!», и она ответила мне словами поддержки. Мы немного пообщались в личных сообщениях, а позже смогли увидеться. Она пригласила меня в Санкт-Петербург на свой концерт.
Постепенно меня стало читать почти восемьдесят тысяч человек. Я не стремился к популярности. Рак - не то, на чем хочется заработать славу. Моей главной целью было вдохновить других людей, столкнувшихся с этим заболеванием. Своим примером показать, что рак победим. Недавно я написал свое последнее сообщение в инстаграме. Эту фотографию я сделал в тот день, когда узнал, что вошел в ремиссию. Я вышел из кабинета, сел на пол и взахлеб заплакал.
Ремиссия - это не чудесное излечение. Я не начал сразу курить или снова есть огурцы. Но постепенно стал возвращать себе жизнь. Во время лечения от онкологии я не мог бегать - терял сознание. Недавно я совершил свою первую пробежку, приступил к работе, открыл свою тату-студию. Я стараюсь не жить в страхе, мне нравится рациональный подход. Есть факторы, которые, очевидно, способствуют развитию онкологии. Например, известно, что 80% всех онкобольных курили. Я бросил курить, стал правильно питаться. Постепенно я перестал хвататься за любой скрипнувший орган, покрываясь холодной испариной.
Каждый раз, когда я слышу, что я - «крутой», «молодец», «красавчик», меня одолевает смятение и немного стыд, потому что я себя таким не ощущаю. Не выздороветь я не мог, меня читали тысячи людей. На мне лежала слишком большая ответственность перед теми, кто тоже лечится. Теперь мы вместе узнали, что рак победим.
Фотографии из Instagram Рината Каримова
Анна Уткина
оригинал здесь
Ринат Каримов победил лимфому, шутя. Целый год около ста тысяч человек следили за его историей в Instagram. Его дневник стал символом борьбы с лимфомой. 32-летний татуировщик показывал больничную жизнь с улыбкой. Ринат рассказал «Правмиру» о том, над чем можно посмеяться, если у тебя рак, как его история вдохновила Веру Брежневу, и о чем не стоит спрашивать человека, который сражается с болезнью.
«У вас лимфома, ничего страшного»
Год назад я ехал на тренировку в спортзал и почувствовал неприятное ощущение в горле. Сначала я не обратил на это внимания и продолжал жить обычной жизнью. Работал, ходил в спортзал, как раз решил бросить курить. В какой-то момент я стал походить на Рокки Бальбоа после финальной схватки (Прим. ред. - профессиональный боксер и тренер, вымышленный персонаж серии фильмов «Рокки»), такие у меня были отеки.
В горле стоял ком, при наклонах вперед было четкое ощущение, что я нахожусь на глубине десять метров под водой и превратился в сома. Слезились глаза, закладывало уши. Врачи долго искали недуг, но легче не становилось, и тогда по настоянию друзей я обратился в РОНЦ им. Блохина на Каширке, где и услышал свой окончательный диагноз. Это была лимфома.
О том, что у меня за болезнь, я узнал в больничном коридоре между обследованиями. Врач небрежно сказал: «У вас лимфома, но ничего страшного, мы вас вылечим», и всё. В этот день я хотел серьезно испугаться, но почему-то не вышло. Я сел в машину, забил «лимфома» в поисковые серверы. Прочитал, что это рак. Подумал: «Рак, значит рак. Буду лечить» и поехал домой, чтобы позвонить родным, которые ждали и волновались.
Самым трудным было - рассказать родителям. У меня совершенно обычная семья. Я вырос в небольшом якутском поселке. Папа - плотник, мама - оператор «Аэрофлота». Мне, конечно, пришлось их успокаивать. Главное, о чем я их просил - не жалеть меня и не плакать. Если обо мне плачут, значит, меня уже хоронят. Им было тяжелее всех из моих близких понять и принять факт, что их сын теперь «Легенда русского рака», как выразился один мой знакомый.
Папа быстрее пришел в себя. Маме помогла брошюрка из больницы, что-то вроде «Лимфомы для чайников». После нее она стала реже плакать и даже без сожаления смеялась над моими шутками. Все понимали, что я могу и не вылечиться. Я тоже это понимал, но даже в этом случае не хотел, чтобы меня жалели. Жалость - хуже всего.
Почему я так решил? Не знаю. Меня не готовили в детстве к какой-то особенной выносливости и стойкости. Мама любила и баловала, папа занимался со мной «мужскими» делами - брал с собой в гараж и на рыбалку. Родители хотели приехать ко мне с первого дня диагноза, но я был против. Во-первых, им и так пришлось несладко: слезы, горечь, страх. При каждом нашем разговоре это так или иначе проявлялось, не давая мне возможности поверить в себя.
«Мы ведь не бросаем человека, если у него насморк»
Мне нужна была не жалость, а забота. Все бытовые вопросы взяла на себя моя девушка Юля. Представьте себе взрослого мужчину, который временно не может обслуживать себя, даже убраться. Я не мог вести абсолютно никакую совместную жизнь. Даже коты приносили бы больше радости. Один раз я порывался помыть посуду, разбил пару чашек, выскользнувшие из онемевших пальцев, и оставил эту затею. Легко можно понять, каково было Юле тащить меня «на себе».
Физическое недомогание - это полбеды. Помню, что почти каждую ночь она проверяла температуру и дыхание, волнуясь за мою жизнь. Апогеем был момент с температурой в 41 градус, когда она проснулась от того, что я был горяч, как печка, и трясся в судорожных конвульсиях. Ничего особенного по поводу моей болезни Юля не говорила, мы обсуждали насущные дела. Полагаю, она очень переживала, но при мне не плакала. У нас схожий взгляд на мир: появилась задача - надо ее решать.
Я не понимаю, когда говорят о том, что невеста меня «не бросила». Мы ведь не бросаем человека, который простудился, или если у него насморк. Рак - это тоже болезнь, просто она дольше и сложнее лечится. Я знаю, что рака боятся больше, чем ОРЗ. Во-первых, пока ученые не смогли точно определить его природу, поэтому существует мифическое предположение о том, что «рак заразен», во-вторых, всем кажется, что рак неизлечим. При этом большинство моих друзей с раком вошли в ремиссию.
«Приложите капустный лист»
С раком связано много суеверий, заблуждений и особенно «народных рецептов». Однажды, проходя по коридорам РОНЦ, я услышал обрывок фразы: «Чистотел вымачиваете, потом через марлю…»
Я тоже читал много абсурдных рекомендаций: лечение пельменями, одеялом из усиков барсука. Всегда есть люди, знающие по теме лечения онкологии больше врачей: «Не ходи там, где много народа, ешь свеклу, не ешь свеклу, только голодание тебя спасет, к ботинкам купи шляпу, мы лечили стоматит жареным изюмом, купи воду и пей вместо еды, постоянно плавай, не нюхай сахар…» Однажды у меня заболело горло, и я попросил читателей меня пощадить! Уж с горлом-то я мог справиться сам.
Самым популярным был метод «приложить к опухоли капустный лист». Хочу обратиться ко всем, кто дает такие советы: вы берете на себя слишком большую ответственность. Если бы я приложил к опухоли капустный лист, меня бы уже не было. Я бы скончался от тромбоза через неделю после начала такого «лечения». Сам я советы стараюсь не давать. Иногда меня спрашивают: «Какие препараты ты принимал?» Как я могу ответить на этот вопрос? Не бывает двух одинаковых раков.
Больше всего людей пугает боль. Мне действительно было больно - после операции и в перерывах между химиотерапией. Самым неприятным стал стоматит. Стоматит онкологического больного отличается от стоматита здорового человека. От боли невозможно даже спать, в язык вонзаются острые пики, всюду язвы, ты захлебываешься слюной. Бывали дни, когда я спал всего шесть часов (не подряд).
Я мечтал об огурце! Мне и так нельзя было на протяжении всей болезни есть свежие овощи, но стоматит лишал возможности жевать в принципе. Мой рацион состоял из разбавленных водой баночек детского питания. Мы обсуждали меню с другом.
- Говяжья «Фрутоняня», оказывается, очень вкусна!
- А мне вот «Семпер» манго нравится.
Нормальный разговор двух взрослых мужчин с онкологией.
Я пробовал разные методы - например, обкладывал зубы ватными валиками. Вычислял, что лучше сделать - поспать и проснуться от боли или не спать и поймать момент для обезболивания.
Я никогда не смеялся над раком!
Есть вещи, над которыми нельзя смеяться - война, болезни и смерть. Мои друзья умирали на моих глазах, что тут смешного? Я смеялся над собой, солдаты ведь тоже шутят на войне.
Может быть, способность иронизировать и помогла мне не остаться в одиночестве. Меня даже узнавали врачи и медсестры. Однажды медсестра призналась, что мой инстаграм читает ее сын, попросила передать ему привет. Многие раковые больные сами виноваты в том, что их начинают избегать. Представьте человека, который год сидит дома. О чем с ним поговорить?
Я честно пытался читать, даже ставил себе цель - по одной книге в неделю, но у меня ничего не получилось. Перед глазами всё плыло. Даже если бы я смог прочитать страницу, я бы не понял, о чем идет речь. Так же и с фильмами. Ты просто не понимаешь, что происходит на экране. Но это не значит, что надо раствориться в болезни. С соседями по палате, например, мы старались онкологию не обсуждать.
Я старался думать о том, что в эти же секунды с онкологией борются дети, женщины, пожилые люди, и они справляются. Мне даже удалось организовать сборы для детского отделения РОНЦ на Каширке. Это не было целенаправленной благотворительностью, просто помогли собрать памперсы, пеленки и другие расходные материалы детям. Собирать деньги я не умею, а нецелевое использование детских памперсов сложно себе представить.
Однажды я расплачивался в супермаркете пластиковой картой, и кассир попросила меня предъявить документ, так как на карте не было подписи. Я показал кассиру права, забыв, что фото сделано до болезни. По ее глазам я понял, что мне не мешало бы объясниться. К тому моменту я сам уже легко мог отличить онколысых людей от бритых наголо. У онкологических больных отсутствовали брови и ресницы. Тогда я задумался о том, как же тяжело некоторым людям переносить все метаморфозы тела, связанные с лечением и болезнью. При этом уже на первом курсе я стал замечать, что в нашем отделении женщины, как и во всём остальном мире, очень ухаживали за собой.
В восемь утра я приползал на сдачу крови обычно как после бомбежки. Женщины сидели и щебетали уже накрашенные. Их красота была в их силе! Когда я видел вышагивающих по коридору больницы женщин с улыбкой на лице, с желанием жить, бороться, любить, то я совсем не замечал, что они были лысыми, без бровей или с легким зеленоватым оттенком кожи от лекарств. В целом, мы мало думали о красоте. Когда у тебя рак, тебя больше волнует вопрос выживания.
«Рак - не то, на чем хочется заработать славу»
В инстаграме мне приходили сотни писем, я физически не успевал на все ответить. В один прекрасный день число моих подписчиков начало увеличиваться тысячами. Оказалось, что мой дневник нашла Вера Брежнева, перепостила мою фотографию с пожеланиями здоровья. Я написал ей «спасибо!», и она ответила мне словами поддержки. Мы немного пообщались в личных сообщениях, а позже смогли увидеться. Она пригласила меня в Санкт-Петербург на свой концерт.
Постепенно меня стало читать почти восемьдесят тысяч человек. Я не стремился к популярности. Рак - не то, на чем хочется заработать славу. Моей главной целью было вдохновить других людей, столкнувшихся с этим заболеванием. Своим примером показать, что рак победим. Недавно я написал свое последнее сообщение в инстаграме. Эту фотографию я сделал в тот день, когда узнал, что вошел в ремиссию. Я вышел из кабинета, сел на пол и взахлеб заплакал.
Ремиссия - это не чудесное излечение. Я не начал сразу курить или снова есть огурцы. Но постепенно стал возвращать себе жизнь. Во время лечения от онкологии я не мог бегать - терял сознание. Недавно я совершил свою первую пробежку, приступил к работе, открыл свою тату-студию. Я стараюсь не жить в страхе, мне нравится рациональный подход. Есть факторы, которые, очевидно, способствуют развитию онкологии. Например, известно, что 80% всех онкобольных курили. Я бросил курить, стал правильно питаться. Постепенно я перестал хвататься за любой скрипнувший орган, покрываясь холодной испариной.
Каждый раз, когда я слышу, что я - «крутой», «молодец», «красавчик», меня одолевает смятение и немного стыд, потому что я себя таким не ощущаю. Не выздороветь я не мог, меня читали тысячи людей. На мне лежала слишком большая ответственность перед теми, кто тоже лечится. Теперь мы вместе узнали, что рак победим.
Фотографии из Instagram Рината Каримова
Анна Уткина
оригинал здесь