Последние пару дней (то есть, с тридцать первого и до вчера) мы слегка меняющимся составом встречали Новый Год в заснеженном доме на озере Таватуй, варили и пили глинтвейн, пели песни под гитару и без неё, сидели у печки, катались с горок, падали в снег, мёрзли, грелись, играли в Тайного Санту, играли в Диксит, парились в бане (особо отважные ныряли в сугробы), запекли-таки большую фаршированную курицу (и так и не сожрали её до конца), встречали гостей, провожали уезжающих, рассказывали истории, и, кажется, обещали вернуться летом.
Когда термометр внутри дома показал двенадцать градусов, я ностальгически вспомнила сорок пятый.
Это утро второго января. Солнце еще толком не встало, а мы уже греем ноги в печке.
(Остальное можно найти либо
в контакте, либо в здешнем фотоальбоме).
Ну, и традиционно:
***
- У тебя чертовски хорошо получается играть на гитаре! Почему ты раньше лицом торговал?
- Что?
- Почему не играл раньше?
Другой голос со стороны:
- Чего говорят?
- Говорят, что когда я не играю на гитаре, у меня лицо симпатичнее.
***
- Если что - муку можно докупить в магазине.
- А он еще работает?
- Конечно, им же надо обеспечить всех окрестных алкоголиков...
- Мукой?
***
- "Наверное, надо было застегнуть молнии на карманах", - сказала мне панда у подножия горы.
***
- Греться хорошо трением.
- Учитывая, что я сижу на лестнице под потолком - могу обеспечить отличное трение наиболее замерзших частей тела об лестницу в полете.
***
- А вообще надо погреть чаю.
- Трением об лестницу?
***
- Я за печь.
- Что запечь?
- Говорю - я за печь на место Совы... Хотя это, кажется, ничего не прояснило.