Ромен Гари "Белая собака"
В центре повествования - расовый конфликт в Америке в конце 60-х годов уже прошлого столетия, негры против белых. Беспорядки, мятежи, протесты, насильство. И на этом полотне нечастыми стежками прошита история собаки. "Белой" собаки. Собаки, обученной ненавидеть чёрных...
Грустная и пронзительная книга.
О жестокости и боли...
О ненависти и человеческой глупости...
О преданности, вере и безусловной любви животных к нам, порой не заслуживающим этого...
...Белая собака положила голову мне на колени и, пока я ел соленые огурцы с черным хлебом, купленные в Хьюз-маркете, с обожанием смотрела мне в глаза. Единственное место в мире, где можно встретить подлинного человека, - это взгляд собаки.
Понравился слог автора - скупой, но при этом очень ёмкий. Книга маленького формата, и всего в 265 страниц, но Гари смог уместить в ней проблемы, потрясавшие тогдашнюю Америку, смог показать ее изнутри. За счет повествования от первого лица есть ощущение, что ты вместе с ним становишься наблюдателем. Я совсем мало (читай, ничего) знала об этом конфликте, кроме факта самого существования последнего, но после прочтения складывается вполне яркое представление.
Кроме того, автор пишет не просто от первого лица - он говорит от себя, писателя Ромена Гари. Но пишет как сторонний наблюдатель, дает оценку происходящему, практически не высказывая собственное мнение, не становясь на чью-либо сторону. Ромен всего лишь радуется за "пробуждение и очищение" Америки, которую он очень любит.
...Я радовался, оттого что любил Америку. Я был счастлив, что она зашевелилась, что ей больно, что она, может быть, наконец проснется. Вьетнам - худшее, что могло произойти во Вьетнаме, но лучшее, что могло произойти с Америкой: отсутствие уверенности и переосмысление устоявшихся норм говорит о грядущем преображении.
Интересны некоторые рассуждения и сравнения. Вот несколько из тех, что мной отмечены:
...Я говорил себе, что проблема американских негров затрагивает вопрос, который делает ее практически неразрешимой: вопрос Глупости. Во все времена она оставалась самой могущественной областью нашего сознания. История не помнит случая, когда разум преуспел в решении хотя бы одной из общечеловеческих проблем, если их основание покоится на Глупости. Ей удалось окружить их, заключить с ними договор, с помощью ловкости или силы, и в девяти случаев из десяти лишь только разум поверит в свою победу, как вновь у него на глазах пышным цветом расцветает бессмертная Глупость.
...Кроме того, я отметил одну очень трогательную особенность: когда говоришь с чернокожим о тех белых, которые есть в роду у каждого из них, редко кто скажет вам: "У меня дед - белый", но почти всегда "У меня бабка (или прабабка) - белая". Почему? Как же ты печальна, Правда, и как ты бываешь глупа, Психология! Ни один из молодых чернокожих не захочет признать, что мать "дала белому". Но им доставляет простодушное удовольствие утверждать, что белая дала их дедушке... Потрясающее посмертное мщение собственной крови.
...Я всегда более трепетно относился к красивым женщинам, чем к прекрасным. У прекрасных женщин такой вид, будто им никто не нужен.
Очень поразил финал, буквально болью отозвался во мне. Слишком сильно я люблю собак, и слишком свежа еще во мне боль утраты собственного, родного и горячо любимого пса... Но не только в этом одном дело. Знаете, уже давно когда вижу сцены насилия над животными, поневоле сравниваю. И зачастую мне животных гораздо более жалко, нежели нас. Мы, люди, сами виновны в своих бедах, в большей или меньшей степени; или скажем так - человечество заслужило всё то, что имеет. Но животные!.. они-то ни при чем! Мы насильно их приручили, при этом они нас любят безусловно, даже больше, чем собственные дети, ничего не требуя взамен. И ужасно несправедливо, ужасно жестоко делать из них инструменты свой злобы и ненависти!..
...В его глазах были непонимание и тоска верующего, которого предал его возлюбленный Бог.
...Я поднял голову.
И увидел перед собой глаза моей матери, глаза верной собаки.
Батька смотрел на меня.
На войне я видел предсмертные муки своих товарищей, но если мне надо будет вспомнить, каким может быть выражение страдания, отчаяния, непонимания, я буду искать его в этом взгляде.