Деменция. Классика жанра: начало, развитие и финал сенильной деменции
Я специально выбрал сенильную деменцию в качестве этакого иридиево-платинового образца, чтобы потом, описывая другие виды приобретённого слабоумия, показывать, в чём они не похожи на эталон.
Начало сенильной деменции чаще всего плавное. Исключение составляют случаи, когда родственники забирают пожилого человека жить к себе, отрывая его от привычной обстановки и быта. Лишенные последних более-менее знакомых ориентиров, старики выдают клиническую картину во всей ее полноте. Еще одной причиной резкого ухудшения психического состояния может оказаться обострение какой-нибудь из хронических болезней: организм бросает часть ресурса на борьбу с физическим недугом, и вот коротенькое одеяло оказывается перетянуто, и вот мозгу на этой раздаче сильно не повезло. Если же подобные факторы отсутствуют, всё будет происходить медленно и печально.
Сначала искушённый (а чуть позже и неискушённый) взгляд заметит, как изменилось мышление: человек стал медленнее соображать, ему все труднее на чем-то сосредоточиться либо быстро переключиться с одного на другое (ригидность мышления). Новое начинает раздражать, ввиду этого вынужденный консерватизм кажется родным и естественным, с оттенком ностальгии по временам, когда воздух был чище, вода прозрачней, рубль тверже... да много чего твёрже. Накопленный жизненный опыт перестает приносить пользу ввиду катастрофически уменьшающейся способности им воспользоваться: постепенно отдаляются и становятся недоступными воображение, остроумие, находчивость и изобретательность, способность анализировать и обобщать.
Постепенно круг интересов перестает вмещать в себя что-то кроме правильного питания, своевременного и удачного посещения туалета, нескольких рецептов чудесного оздоровления с всенепременным омоложением и постоянного сканирования тяжелолюбимого организма на предмет еканья, покалывания, сведения и бульканья.
Эгоизм и эгоцентризм растут, в то время как отзывчивость и чуткость к окружающим притупляются и рассасываются.
Вновь заостряются черты характера, которые были угловатыми и выпирали во все стороны в подростковом возрасте, а потом было сгладились и причесались в период зрелости.
Появляется склонность читать нотации, учить жизни, упрекать в черствости и неправильном понимании линии партии и правительства.
Растормаживаются влечения: пациент становится прожорлив, либо сексуально озабочен (при этом собственные возможности и сила личной эротической притягательности не подвергаются даже тени сомнения - ведь практически фараон, только еще не вполне мумифицированный), либо алкоголизируется, либо тащит домой с улицы всякий хлам под девизом «в хозяйстве пригодится» - последний феномен красиво называется силлогоманией. А всё почему? Да потому, что ослабевает сложная и энергозатратная функция коры тащить и ну пущать... душить прекрасные порывы... в общем, оказывать строгое нисходящее дисциплинирующее и, где надо, тормозяще-подавляющее влияние на весь этот утренник в детском саду. Вахтёру не платят, вахтёра не кормят, вахтёр устал.
Чем дальше, тем в большей степени начинают преобладать снижение памяти и интеллекта. Закономерно при этом ухудшение памяти сначала на текущие события вкупе с невозможностью запомнить что-то новое, недавнее, а затем, по мере прогресса болезни, - и на все более отсроченные по времени. Так, поначалу пациент не может припомнить текущую дату, месяц, год, не способен назвать по имени человека, которому был только что представлен, зато четко воспроизводит свои паспортные данные и события своей молодости. Такая закономерность даже обрела своё отдельное название - закон Рибо, или закон регрессии. Небольшая ремарка касательно воспоминаний далёкой молодости. Следует иметь ввиду, что в случаях, когда деменция прогрессирует, эти воспоминания вполне могут оказаться вымышленными (и тогда они будут называться конфабуляциями) - так человек неосознанно восполняет пробелы в памяти. Со временем нарушается ориентировка в пространстве: могут выйти на улицу и не найти дороги домой, не могут правильно назвать свой адрес, вплоть до названия населенного пункта. Далее перестают узнавать родных: сначала внуков (особенно если их много), потом детей, называют их братьями или сестрами, либо дают им имена умерших родственников. В далеко зашедших случаях не узнают себя и либо ведут милую беседу с отражением, либо требуют немедленно изгнать «эту древнюю страхолюдину».
Очень часто дементные пациенты обвиняют родных в том, что те их обворовывают, обижают, не дают есть, причем настолько искренне, что могут индуцировать соседский холивар с привлечением администрации и милиции.
Еще одна фишка - сборы «домой». В любое время дня и ночи. Остановить крайне сложно, отговорить - невозможно в принципе. Неважно, что дом или далеко, или уже не существует, или пациент его и не покидал, но сборы узелков и сумок с намерением добраться до родных пенатов хоть пешком будут упорно повторяться.
Утрата бытовых навыков начинается с вполне безобидной неспособности приготовить любимое блюдо или что-то отремонтировать и прогрессирует через локальные пожары и потопы к неспособности самостоятельно поесть и сходить в туалет.
Нередко пациент словно начинает жить в своем детстве или юности - вплоть до игр, песочниц, сборов в школу или институт. Здесь замена части явных фактов из прошлого вымышленными, или конфабуляции, - не редкость. Сочетание такой жизни в прошлом с ложным узнаванием (когда окружающие воспринимаются как персонажи из юности и детства), а также общей шустростью и суетливостью, описал в 1965 году С.Г. Жислин, как старческий амнестический делирий - не из-за галлюцинаций, коих здесь нет, а из-за того, что поведение очень напоминает таковое при делирии.
Постепенно физическое одряхление догоняет психические нарушения. Ослабевает реакция зрачков на свет и конвергенцию, снижается мышечная сила, руки и ноги начинают дрожать, походка становятся семенящей, мелкими шажками. Нарушается, все более заметно, речь.
Сон тоже нарушен, причем без видимой закономерности: он может быть или коротким, 2 - 4 часа, или длительным, до 20 часов в сутки, или пропадать на несколько дней вовсе.
На последней, исходной стадии больные истощены, кахектичны, лежат в постели в позе эмбриона, что-то невнятно бормочут.
В ближайших постах я постараюсь рассказать, может ли человек заметить у самого себя приближение и наступление деменции, а также о тех состояниях и болезнях, с которыми эту деменцию, особенно на её начальных этапах, легче всего спутать.
Максим Малявин
https://dpmmax.livejournal.com/1174628.html
...
Начало сенильной деменции чаще всего плавное. Исключение составляют случаи, когда родственники забирают пожилого человека жить к себе, отрывая его от привычной обстановки и быта. Лишенные последних более-менее знакомых ориентиров, старики выдают клиническую картину во всей ее полноте. Еще одной причиной резкого ухудшения психического состояния может оказаться обострение какой-нибудь из хронических болезней: организм бросает часть ресурса на борьбу с физическим недугом, и вот коротенькое одеяло оказывается перетянуто, и вот мозгу на этой раздаче сильно не повезло. Если же подобные факторы отсутствуют, всё будет происходить медленно и печально.
Сначала искушённый (а чуть позже и неискушённый) взгляд заметит, как изменилось мышление: человек стал медленнее соображать, ему все труднее на чем-то сосредоточиться либо быстро переключиться с одного на другое (ригидность мышления). Новое начинает раздражать, ввиду этого вынужденный консерватизм кажется родным и естественным, с оттенком ностальгии по временам, когда воздух был чище, вода прозрачней, рубль тверже... да много чего твёрже. Накопленный жизненный опыт перестает приносить пользу ввиду катастрофически уменьшающейся способности им воспользоваться: постепенно отдаляются и становятся недоступными воображение, остроумие, находчивость и изобретательность, способность анализировать и обобщать.
Постепенно круг интересов перестает вмещать в себя что-то кроме правильного питания, своевременного и удачного посещения туалета, нескольких рецептов чудесного оздоровления с всенепременным омоложением и постоянного сканирования тяжелолюбимого организма на предмет еканья, покалывания, сведения и бульканья.
Эгоизм и эгоцентризм растут, в то время как отзывчивость и чуткость к окружающим притупляются и рассасываются.
Вновь заостряются черты характера, которые были угловатыми и выпирали во все стороны в подростковом возрасте, а потом было сгладились и причесались в период зрелости.
Появляется склонность читать нотации, учить жизни, упрекать в черствости и неправильном понимании линии партии и правительства.
Растормаживаются влечения: пациент становится прожорлив, либо сексуально озабочен (при этом собственные возможности и сила личной эротической притягательности не подвергаются даже тени сомнения - ведь практически фараон, только еще не вполне мумифицированный), либо алкоголизируется, либо тащит домой с улицы всякий хлам под девизом «в хозяйстве пригодится» - последний феномен красиво называется силлогоманией. А всё почему? Да потому, что ослабевает сложная и энергозатратная функция коры тащить и ну пущать... душить прекрасные порывы... в общем, оказывать строгое нисходящее дисциплинирующее и, где надо, тормозяще-подавляющее влияние на весь этот утренник в детском саду. Вахтёру не платят, вахтёра не кормят, вахтёр устал.
Чем дальше, тем в большей степени начинают преобладать снижение памяти и интеллекта. Закономерно при этом ухудшение памяти сначала на текущие события вкупе с невозможностью запомнить что-то новое, недавнее, а затем, по мере прогресса болезни, - и на все более отсроченные по времени. Так, поначалу пациент не может припомнить текущую дату, месяц, год, не способен назвать по имени человека, которому был только что представлен, зато четко воспроизводит свои паспортные данные и события своей молодости. Такая закономерность даже обрела своё отдельное название - закон Рибо, или закон регрессии. Небольшая ремарка касательно воспоминаний далёкой молодости. Следует иметь ввиду, что в случаях, когда деменция прогрессирует, эти воспоминания вполне могут оказаться вымышленными (и тогда они будут называться конфабуляциями) - так человек неосознанно восполняет пробелы в памяти. Со временем нарушается ориентировка в пространстве: могут выйти на улицу и не найти дороги домой, не могут правильно назвать свой адрес, вплоть до названия населенного пункта. Далее перестают узнавать родных: сначала внуков (особенно если их много), потом детей, называют их братьями или сестрами, либо дают им имена умерших родственников. В далеко зашедших случаях не узнают себя и либо ведут милую беседу с отражением, либо требуют немедленно изгнать «эту древнюю страхолюдину».
Очень часто дементные пациенты обвиняют родных в том, что те их обворовывают, обижают, не дают есть, причем настолько искренне, что могут индуцировать соседский холивар с привлечением администрации и милиции.
Еще одна фишка - сборы «домой». В любое время дня и ночи. Остановить крайне сложно, отговорить - невозможно в принципе. Неважно, что дом или далеко, или уже не существует, или пациент его и не покидал, но сборы узелков и сумок с намерением добраться до родных пенатов хоть пешком будут упорно повторяться.
Утрата бытовых навыков начинается с вполне безобидной неспособности приготовить любимое блюдо или что-то отремонтировать и прогрессирует через локальные пожары и потопы к неспособности самостоятельно поесть и сходить в туалет.
Нередко пациент словно начинает жить в своем детстве или юности - вплоть до игр, песочниц, сборов в школу или институт. Здесь замена части явных фактов из прошлого вымышленными, или конфабуляции, - не редкость. Сочетание такой жизни в прошлом с ложным узнаванием (когда окружающие воспринимаются как персонажи из юности и детства), а также общей шустростью и суетливостью, описал в 1965 году С.Г. Жислин, как старческий амнестический делирий - не из-за галлюцинаций, коих здесь нет, а из-за того, что поведение очень напоминает таковое при делирии.
Постепенно физическое одряхление догоняет психические нарушения. Ослабевает реакция зрачков на свет и конвергенцию, снижается мышечная сила, руки и ноги начинают дрожать, походка становятся семенящей, мелкими шажками. Нарушается, все более заметно, речь.
Сон тоже нарушен, причем без видимой закономерности: он может быть или коротким, 2 - 4 часа, или длительным, до 20 часов в сутки, или пропадать на несколько дней вовсе.
На последней, исходной стадии больные истощены, кахектичны, лежат в постели в позе эмбриона, что-то невнятно бормочут.
В ближайших постах я постараюсь рассказать, может ли человек заметить у самого себя приближение и наступление деменции, а также о тех состояниях и болезнях, с которыми эту деменцию, особенно на её начальных этапах, легче всего спутать.
Максим Малявин
https://dpmmax.livejournal.com/1174628.html
...