Свидетельствует Сампиев (Гадаборшев) Алихан Магометович:
Сампиев (Гадаборшев) Алихан Магометович: «В год высылки мне шел пятый год и и сейчас многие удивляются, как я мог все это запомнить в таком возрасте. Но такое нельзя забыть. Наша семья до дня выселения жила в своем родовом селе Гадаборшево Пригородного района Чечено-Ингушской АССР, рядом с сельской мечетью. Жили мы очень хорошо и дружно. Мой отец, Сампиев Магомет Сосиевич, построил для нас большой дом, а кирпич для строительства рабочие привозили из г.Орджоникидзе на гужевом транспорте, т.е. подводах. По воспоминаниям сельчан и родственников, такой дом можно было увидеть только в самом Орджоникидзе. После февраля 1944 года в нашем доме была сельская школа. Мой отец занимался, в основном, оптовой реализацией сельскохозяйственных продуктов, которые выращивал на своей земле, а также скупал у отдельных производителей. Много раз брал меня отец с собой на поля, где нанятые рабочие осуществляли обработку земли, посадку или сбор урожая. Он часто выезжал в Кабарду, Чечню и Дагестан, а также Грузию и Азербайджан в коммерческих целях. Я помню, как у нас в доме гостили друзья отца, люди разных национальностей, которые привозили разнообразные товары. Хочу отметить, что мой отец был очень деятельный и трудолюбивый человек. Он был грамотным, в совершенстве владел русским языком и делал все, чтобы мы тоже учились. Все, кто помнит отца, говорят, что он никогда не сидел сложа руки и всегда помогал нуждающимся.
1944 год принес горе не только нашей семье, но и всему моему народу, разбил все мечты и планы моего отца. Единственное, что пригодилось ему из всего нажитого в день выселения и непосредственно в ссылке - его сбережения и ювелирные изделия, которые отец как-то сумел вывезти, и благодаря которым по воле Всевышнего АЛЛАХА мы выжили в первые месяцы ссылки. Советская власть нанесла невосполнимый вред моей семье, так называемое раскулачивание и преследование отца длилось вплоть до дня выселения. В тяжелый тридцать седьмой год был репрессирован старший брат отца Сампиев Къосум, который являлся Юрта-Да села Гадаборшкъоньгий-юрт Пригородного района. Где он захоронен до сих пор неизвестно. Примечательно, что известный ингушский деятель Джабагиев Висангирей был близким другом Къосума.
23 февраля 1944 года по селу объявили о том, что всех созывают на сельский сход, посвященный празднованию Дня Красной Армии. Конечно же, все пошли, так как у многих жителей села отцы, братья, мужья и сыновья воевали на фронте. Народу было много, люди узнавали друг от друга что происходит на фронте, последние сообщения, расспрашивали о своих родственниках, кто где погиб, а кто еще живой. Люди не знали, что им готовят под предлогом собрания, посвященного Дню Красной Армии, и даже в страшном сне не могли себе представить что им предстоит пережить. Когда со всех сторон появились люди в военной форме и начали кричать что-то, среди собравшихся жителей села начались волнения. Как сегодня помню, подогнали большие грузовые машины, в кузова которых начали погрузку людей. Одна машина подъехала близко к нашему дому и сломала молодое деревце, посаженное моим отцом, о чем я сказал отцу и спросил его, почему он позволяет им это. Из дома взять ничего не дали, загрузили на станции в вагоны и повезли в суровый Казахстан. В одном вагоне со мной оказались мой дед Сосбик, старшие братья Мажит и Бекмарз и сестры Лида, Лубзан и Люба. Отец выехал в Казахстан отдельно от нас в другом вагоне. Моя мать умерла еще до выселения, когда мне было два года, ее звали Марем, она была из рода Полонкой (с. Базоркино). Даже в пути люди не верили, что их вывезут со своей Родины, считали, что это какая-то ошибка, многие говорили, что вот-вот поезд развернется и нас опять вернут на Кавказ. Но долгие тринадцать лет лучший свидетель ошибочности такого мнения. Не помню, сколько нас везли, это был очень тяжелый и суровый путь. На каждой остановке по пути следования поезда из нашего и ближайших вагонов, выносили тела умерших от голода, болезни и холода, которые солдаты кидали на снег, не давая родным похоронить своих близких. На одной из таких остановок вынесли тело моего деда. По прибытию в Казахстан нас начали распределять по поселениям. Получилось так, что младший брат моего отца - дядя Умар - попал не в наш хутор, а в селение, находящееся в десятке километров дальше, что было одним из звеньев в цепи жестокой политики со стороны власти - разлучать родных друг от друга. Люди жили с надеждой возвращения на родину - домой, неохотно обживая места своего размещения на чужбине.
Помню, мой отец в первую весну ссылки засеял поле картошки, и многие земляки говорили ему: «Скоро поедем домой, зачем сеять, пропадет ведь». Но они по своей наивности ошибались. В тот год, с Божьей помощью, мы сняли хороший урожай картошки, которая пригодилась не только нам, но и многим ингушам.
В первое время местные казахи боялись нас, потому что им внушали, что едут головорезы и людоеды, их призывали не общаться с нами, но со временем казахи поняли, что все не так, и помогали нам чем могли.
В 1947 году умер мой отец Магомет, он попал в бурю, когда искал своего младшего брата Умара, и заболел. Двумя днями раньше умер мой брат Бекмарз. Не зная о смерти сына Бекмарза, отец, находясь в больнице, наказал моему старшему брату Мажиту, чтобы он хорошо смотрел за семьей и особенно за Бекмарзом, т.к. тот является ему во сне. Потом умерла сестра Люба, она была маленькой. В тот период умирало так много народу, что я всегда очень сильно переживал, если кто-нибудь из близких болел. Всего нас осталось два брата и две сестры, жили мы очень дружно. Со временем старший брат устроился на работу, и жить стало чуть- чуть легче.
Потом я пошел в школу, которая находилась от нас в нескольких десятках километрах, в соседнем поселке. Но желание учиться было так сильно, что мой старший брат Мажит определил меня на платную квартиру, откуда я ходил в школу. После десятилетки я закончил агроэкономический факультет Целиноградского сельскохозяйственного института, работал в Казахстане и ЧИАССР на различных должностях. Сейчас являюсь пенсионером, отцом семерых детей, все они с высшим образованием.
Все, что я рассказал, коснулось каждой ингушской семьи в те времена, всем было тяжело и больно за все происходящее. Одно я знаю точно, ингушей в высылке спасла вера во Всевышнего АЛЛАХА. В 1972 году я вместе со своей семьей возвратился из Казахстана на Северный Кавказ. Приехал туда, откуда меня в детстве выслали вместе с родными, в село Гадаборшево, которое уже имело для меня чужое название - Куртат. Но меня в моем доме встретили совсем чужие люди, заселившиеся в годы нашей депортации. После переговоров с «хозяином» моего дома, я понял, что продавать мне мой дом он не собирается, и я был вынужден купить домовладение в городе Грозный, где остался жить. Со временем отцовский дом в родовом селе был мною выкуплен, а я так и не смог туда переехать из-за событий 1992 года.
Времена, слава АЛЛАХУ, поменялись к лучшему, теперь все по другому, у нас есть своя государственность, все институты власти, свой герб и флаг. Республика развивается и укрепляет свои позиции в общероссийском пространстве. Республика Ингушетия состоялась и наша задача помогать в ее укреплении, процветании, развитии всех народов, населяющих нашу многонациональную Ингушетию. Кто не помнит прошлого, тому будет трудно жить настоящим».